Паперть раздора
Александр Можаев
Опубликовано octagon media
6 августа на сайте мэра Москвы появилось сообщение о конкурсе на реализацию проекта реставрации церкви Ильи Пророка в Торгу, а начальник Департамента культурного наследия (ДКН) Алексей Емельянов уточнил, что цель работ – «сохранить исконный образ и вид здания, которое формирует исторический облик нашего города». Нам стали известны интригующие подробности того, каким образом ДКН пытается оформить юридически и методически немыслимый снос в 150 метрах от Красной площади.
Три месяца назад мы писали о том, что на деле проект подразумевает иное: снос на территории памятника и серьёзное искажение исторического облика заповедной Ильинки для реализации фантазий о никогда не существовавшем «исконном» образе.
На днях на сайте госзакупок появилась окончательная версия проекта, ранее известного лишь по словесному описанию в акте госэкспертизы. На чертеже, выполненном РСК «Архитектурное наследие», мы видим обещанное «воссоздание утраченной галереи в габаритах конца XVII в.», а на деле – строительство абсолютно произвольной церковной паперти в новых габаритах.
Под снос будет отдан трёхэтажный корпус, пристроенный к храму в 1869 году вместо торгового ряда конца XVIII века. Это единственный подлинный фрагмент замечательного комплекса Тёплых рядов, сохранившийся на Ильинке после зачистки 1990-х. Он формирует исключительно цельный фронт уличной застройки XIX века, так что предлагаемый нашему терпению муляж авторства архитектора Елены Киселёвой будет ударом не по одному памятнику, а по всей Ильинке, берущей начало от Спасских ворот Кремля и находящейся в охранной зоне ЮНЕСКО.
Другая претензия к проекту: согласно давно опубликованным архивным чертежам, древняя паперть была гораздо меньшей площади, включала в себя обращённую на восток лестницу и вообще не имела уличного фасада, так как меж нею и улицей умещалась двухэтажная поповская палата. То есть уличный фасад «воссоздаваемой галереи» не является даже попыткой угадать утраченный ранний облик, это новое строительство на территории одного и вместо другого памятника, однозначно запрещённое действующим федеральным законом.
Кроме того, очевидно, что заявленная в заглавии проекта реставрация храма не слишком занимала внимание архитекторов. Сравните проектный чертёж фасада, в части которого сохраняется постройка 1519 года, и врисовку с использованием её научной реконструкции, чтобы найти 10 отличий. Показанное в проекте квадратное окно с решёткой – временный световой проём 2000-х, то есть древний фасад вообще не попадает в зону реставрации. А один из новых дверных проёмов будет устроен на месте единственного фрагмента уникальной гранёной апсиды XVI века. В проекте множество накладок, которые позволяют утверждать, что он несёт угрозу не только пристройке, но и сохранности основного объёма XVI–XVII столетий.
Проект узаконивает церковный самострой 2009 года – мансарду северного корпуса. Эта надстройка заняла пространство верхнего яруса колокольни, разрушенного в XX веке, так что теперь воссоздаваемую колокольню придётся делать на несколько метров выше. Не так страшно, как остальное из перечисленного, но также требует открытого профессионального обсуждения.
Для того чтобы обеспечить юридическое прикрытие беспредела, ДКН произвёл пересмотр предмета охраны (ПО) – официального документа, перечисляющего, какие именно элементы памятника охраняются государством.
Коротко говоря, практика утверждения ПО была принята, чтобы собственник не имел возможности разводить руками и говорить: «Не было здесь никакой лепнины» либо сносить 90 процентов здания и называть это «частичной разборкой». В то же время ПО выносит за скобки никчёмные пристройки и надстройки, которые могут быть убраны при последующей реставрации здания.
Но на деле ПО нередко служит предметом манипуляций, самой известной из которых стала история «Детского мира». По заявке целого ряда авторитетных организаций в 2005 году комиссия ГУОП (прежнее название ДКН) ставит на охрану здание целиком, а через несколько месяцев она же втихую корректирует документ, убирая из него «материал конструкций стен», что сделало возможным полную реконструкцию охраняемого памятника.
На Ильинке мы видим попытку сыграть в те же напёрстки более вредоносным способом: объявить «искажающей исторический облик здания» пристройкой самостоятельный памятник, более поздний по отношению к своему соседу. Пристройке однако стукнуло полтора века, она является частью той самой купеческой России, «которую мы потеряли», и при этом обладает самостоятельным охранным статусом. То есть сокращение ПО оставит от памятника лишь подвал, но юридически он как бы продолжит существовать, и выстроенная на его месте церковная паперть по паспорту будет называться торговыми рядами 1869 года постройки.
Согласно закону, изменения предмета охраны утверждаются приказом Минкультуры, а не протоколом заседания методсовета, но всё же сравним ПО ансамбля Ильинской церкви и Тёплых рядов (общий адрес: Ильинка, 3/8, стр. 2) в редакциях 2010 и 2017 годов. Из исправленного ПО пропадает дата «1869», материал и конструкции стен и перегородок южной пристройки (кроме подвала), а также упоминание её третьего этажа. Вместо этого появилась «пространственно-планировочная структура стен подвала, 1 и 2 этажей на конец XVII–XVIII вв.». Очевидно, что корректировка прицельно заточена под проект строительства новой паперти, выполненный в том же 2017 году, а это наводит на мысли о коррупционной составляющей сюжета.
Из официальной выписки протокола ДКН следует, что корректировка ПО произошла на заседании научно-методического совета 6 октября 2017 года. Но в этот день методсовет рассматривал другой вопрос (отказ в постановке на охрану здания ДК им. Серафимовича). Вёл заседание Андрей Баталов, присутствовали члены секции методсовета (Татьяна Божутина, Ирина Калугина, Борис Пастернак, Елена Соловьёва, Наталья Троскина, Владимир Шарапов, Ольга Яковлева) и приглашённые представители общественности. Обсуждение длилось три часа, после этого зал покинули наблюдатели и как минимум большинство членов методсовета. О продолжении заседания объявлено не было. Если в этот день и рассматривались иные вопросы, то при закрытых дверях и неполным составом секции.
Мы обратились за комментариями к некоторым из перечисленных выше экспертов: никто не взялся подтвердить свой голос в пользу сокращения ПО. Желающих официально высказаться против проекта, впрочем, тоже не отыскалось.
В связи с этим я хочу вспомнить ещё одну скорбную историю: ровно три года назад, в том самом 2017-м, через два дома от Ильинской церкви начинался разгром уникального памятника археологии, подклетного этажа Благовещенской церкви XVI века. Если помните, на этом месте было намечено строительство фонтана, и даже сенсационные находки не смогли изменить планы благоустроителей: стены грозненского храма были пущены под ковш для устройства подземного технического яруса. Археологи были изгнаны из раскопа в разгар работы с домонгольским слоем в день своего профессионального праздника.
В те дни я пытался вести неофициальные переговоры с проектировщиками, возражавшими совершенно логичным вопросом: «Почему именно мы должны встать на передний край борьбы за археологию, в которой ничего не смыслим? Где сами археологи, академики и заслуженные профессионалы? Пусть они пишут письма о невероятной ценности находки и требуют пересмотра проекта, мы будем рады поддержать их предложения». Академические авторитеты либо не отвечали на наши письма, либо обещали подумать и исчезали из эфира, а чиновники тем временем объясняли журналистам, что работы по складыванию древних кирпичей в ящики ведутся на высоком методическом уровне. Многолетние успехи системы охранной археологии столицы были обнулены одним ударным сезоном «Моей улицы».
Сейчас эта же ситуация может повториться на поле научной реставрации. Большинство экспертов, чьи имена значатся в загадочном протоколе от 06.10.2017, известны как заслуженные профессионалы, авторы достойнейших проектов и публикаций, в том числе по истории и теории отечественной реставрации. Если верны подозрения о том, что они могли оказаться заложниками сложной тактической ситуации (попечителями прихода значатся Торгово-промышленная палата и командование ВДВ), то тем более важна поддержка цеха – реставраторов, историков, искусствоведов, археологов. Необходимо вывести проект из тени и обеспечить максимально открытое обсуждение проблемы.
А для того чтобы акцентировать основной объём храма и обеспечить отдельными входами оба его яруса, могут быть использованы иные приёмы, не выходящие за рамки действующего законодательства. Например, как на этом эскизе, предлагавшемся к обсуждению в 2000 году архитектором Сергеем Коневым.
P.S.
Мы с коллегой Л. Арутюняном собрали косяки, угрожающие сохранности самого древнего храма. Копия текста отправлена на имя руководителя ДКН А. Емельянова.
1. Натурные исследования на стенах нижнего и верхнего храмов проведены в недостаточном объёме. Зондажи делались фактически для взятия проб, новых архитектурных данных выявлено мало. Нет ни одного зондажа по фасадам церкви XVI века, не изучена литература, посвященная ее исследованиям. В сущности, единственный древний фасад, не скрытый пристройками, вообще остаётся вне зоны реставрации и сохраняется в случайной, временной версии начала 2000-х годов: повышенная центральная арочная ниша, полное отсутствие карниза, невнятная композиция порталов, широкое окно над порталом с лучковой перемычкой.
Произвольно выбранная отметка пола нижнего храма «съедает» значительную высоту цоколя церкви XVI века, искажается его характер. Отсутствие зондажей по фасаду сказалось также на том, что пяты сводов галереи на проекте расположены ниже, чем они были найдены в натуре, соответственно, при таком их расположении наносится ущерб кладке и архитектурным элементам начала XVI века, подлежащим охране.
Таким образом, проектом не предусмотрены меры по сохранению, реставрации фасада начала XVI в., а также не продумано его экспонирование внутри нового объёма.
2. По нижнему храму начала XVI века сделан всего один малоинформативный зондаж (точнее, описание открытой кладки) в интерьере (Том 12.24, илл № 23) и один шурф в центральной апсиде (№6), также не слишком информативно описывающий увиденное. В этом месте прямо под современным цементным полом сохранялся совсем истертый первоначальный пол из кирпича почти порошкового состояния, и этот пол был из кирпича на плашку (см. фото древнего пола апсиды в материалах исследований 90-х годов).
Эти кирпичные крошки даже можно заметить на фото шурфа, но при вскрытии цементного пола этот слой был, похоже, легко уничтожен и не опознан. Шурф №5, показанный на плане в четверике, нигде не представлен — притом, что на его основании полы в древнем храме реконструируются как кирпичные на ребро. Он и не мог быть хоть сколько-то информативен, т.к. в нижнем четверике древнего пола не сохранилось (он разобран еще при реконструкции конца XVII века).
Таким образом, принятое в проекте решение о мощении пола нижнего храма является ошибочным.
3. По объему храма конца XVII века фактически сделаны только пять зондажей (№№ 3, 4, 9, 11, 14), из которых некоторый интерес с архитектурной точки зрения представляет зондаж №9 в откосе проема. Остальные четыре – больше для взятия проб (примыкание кладки XIX века к объему XVII века – вещь очевидная). Все остальные «зондажи» по верхнему храму – это описания раскрытий, уже сделанных предшественниками, либо описания просто открытых кладок, как это сделано по подвальным помещениям к северу и югу от храма.
4. Недостаточность натурного изучения фасадов верхнего храма конца XVII века привела к другим странным решениям. Ни одного зондажа, подтверждающего наличие и характер сводов галерей на втором ярусе, в проекте не представлено. Такие детали фасадов, как киоты над порталами, требуют обоснований. О внешнем облике галерей конца XVII века мы знаем еще меньше: все чертежи конца XVIII — начала XIX века приводят ее в сильно переделанном виде либо очень условно, без какой-либо информации об архитектуре раннего периода.
Исследователи высказывали обоснованное мнение, что весь узел пристроек на южной стороне храма (паперть с обращенной на восток лестницей в её объёме и поповская палата на красной линии Ильинки), возник одновременно, при перестройке конца1670-х гг. То есть нет оснований полагать, что южная паперть вообще имела самостоятельный фасад. И заведомо ложным является принятое в проекте утверждение о «реставрации и воссоздании галереи в объёмах XVII в.»: приведённое в том же томе 12.24 наложение планов показывает, что габариты исторической галереи условно совпадают с габаритами проектируемой новостройки лишь на западной стороне церкви.
Таким образом, нет никаких оснований считать проект двухэтажной галереи чем-либо, кроме нового строительства на территории памятника. Ни объёмное, ни архитектурное решение галереи не имеет ничего общего с историческим обликом Ильинской церкви. Незначительные следы примыкания сводов первого яруса не могут быть достаточным основанием для «реставрации и воссоздания».
5. Достаточных данных для реконструкций окон храма конца XVII века также нет, но даже по незначительным фрагментам, найденным в интерьере, можно судить, что окна в середине XVIII века (точнее, после пожара 1737 года) претерпели большие переделки вместе со всем завершением верхнего храма. Перемычки окон тогда были сделаны лучковыми. Окно на северной стене интерьера, заложенное при постройке колокольни, сохранилось лучше всего, и там однозначно видна лучковая перемычка. Поэтому все окна верхнего яруса четверика при сохранении карнизов середины XVIII века следовало бы делать не трехцентровыми, а с лучковой перемычкой. Наличник у них мог быть и в виде простого обрамления в полкирпича.
6. Что касается планов, то мы также видим последствия неизученности материалов предыдущих исследований и непонимания приводимых аналогов.
а) В церкви начала XVI века рисуется солея, хотя ее там никогда не было. Пол алтаря в этом храме имел небольшое повышение на толщину кирпича (около 6 см) по отношению к полу четверика, что прослеживалось натурными данными и в целом было характерно для подобных храмов того времени.
б) Первоначальный иконостас в нижней церкви был тябловый, гнезда от тябл были найдены на северной и южной стенах.
в) Выстилка пола из кирпича на ребро не соответствует натурным данным для храма начала XVI века (см. выше) и была обнаружена в нижнем четверике только как конструкция пола нижнего храма не ранее конца XVII века, после того, как этот пол был повышен почти на 2 метра.
г) Восточнее южной апсиды храма XVI века на проектных планах 1-го этажа обнаруживается вновь обустраиваемое помещение, в которое прорубается проход с юга. Стена южной апсиды показана скругленной и неожиданно тонкой, в то время как стена апсиды начала XVI века обладает значительной толщиной (до 1 метра) и сохраняет граненые внешние контуры, обнаруженные при исследованиях 1997 года. Реализация проекта разрушит древнюю апсиду и приведёт к утрате кладок, относящихся к XVII веку. По совпадению, столь важный элемент памятника (фрагменты уникальных для Москвы апсид гранёной формы, местами сохраняющиеся в закладке на полную высоту), отсутствует в предмете охраны памятника.
д) Раскрытие дверного прохода из южного алтаря в прилегающее с юга помещение подвала невозможно без серьезного урона историческим конструкциям, т. к. этот дверной проем, хоть и был прорублен достаточно давно, в XVI-XVII веках, но был заложен после возведения к югу от первоначального храма другой постройки еще в середине XVII века.
е) Эта постройка, заметная на планах XVIII века к югу от нижней церкви в виде вытянутого с севера на юг четверика, трех апсид и трапезной, была приделом или храмом, возможно, недостроенным. Судя по отдельным найденным конструктивным деталям, она относилась к кругу построек 1630-1650-х годов, к поздним шатровым московским храмам с повышенным четвериком и двумя-тремя глухими шатрами. Именно этим объясняется наличие в кладке к югу от храма 1520 года белокаменных надгробий, характерных для конца XVI века (самый ранний вариант датировки придела), и в целом кладки, сильно отличающейся и от кладки начала XVI века по характеру своего исполнения. Высказанное авторами Пояснительной записки предположение, что южный храм является первоначальным по отношению к постройке 1519 года подчеркивает незнание материалов исследований 1990-х.
ж) Именно поверх конструкций этой постройки пролегла южная часть галереи конца XVII века (зондажи 1997 года прямо свидетельствуют об этом). К этой постройке относится часть кладки, содержащая надгробие, заметная на плане подвала южнее угла церкви XVI века, но заметно подсокращенная на проектном чертеже западного фасада, где в это место вставляется большая двустворчатая дверь.
Присутствие этой постройки на планах XVIII века ещё раз доказывает отсутствие сколько-нибудь цельного южного фасада галерей при их устройстве в конце XVII столетия.
Заметим, что предусмотренное проектом сохранение глухих закладок в арочных проёмах нижнего этажа восточного фасада не соответствует никакому из исторических строительных периодов и не делает памятник изящнее. Эскизный проект реставрации, выполненный в 1999 г. мастерской «Конев и партнёры», предлагал раскрытие двух арок и экспонирование через них восстановленной кладки гранёных апсид начала XVI века.
PS: Неточности, присутствующие в Предмете охраны ОКН «Церковь Ильи Пророка в Новгородском подворье».
— «Барабан и купол, воссозданные в процессе проведения реставрационных работ 1999-2002 гг.» — это не так, барабан относится к середине 18 века, а перекрывший его в 19 в. купол на приставных колонках так и не воссоздан.
— «Колокольня 1-й трети 18 в.» — нет, колокольня выстроена по проекту О. Бове в 1820-х гг.
— «пространственно-планировочная структура интерьера нижнего храма в пределах капитальных стен 16 в., включая паперть» – в 16 в. храм не имел паперти, более поздние не сохранились.
— «Фрагменты галереи 17 в., примыкающие к подвальному четверику колокольни с севера и запада», «фрагменты внешней галереи к. 17 в., вошедшей в объём северного крыла Тёплых рядов» в уровне 2го этажа, а также «фрагменты паперти 18 в., сохранившиеся в объёме 1 и 2 этажей южного крыла Тёплых рядов». Исследованиями 1990-х эти фрагменты не выявлены, информации о новых зондажах, подтверждающих их наличие, в проектной документации не замечено. Единственные фрагменты галереи, наличие которых достоверно – незначительные следы примыкания стены и сводов в нижнем ярусе.
— в ПО никак не отмечены гранёные с внешней стороны апсиды храма 1520 г., частично сохраняющиеся в уровне подвала и первого этажа (в т.ч. часть южной апсиды до высоты венчающего карниза), и стенные ниши в интерьере алтаря. Также не упомянуты фрагменты стен южного придела первой половины 17 в. с остатками стенных ниш, примыкающие к древнему храму в уровне подвала.
Записи
