Архнадзор

июня
2020

Театр времен Наполеона и Собянина

Снос городских усадеб необходимо табуировать

Рустам Рахматуллин

Департамент культурного наследия Москвы принял на государственную охрану часть усадьбы Поздняковых – Юсуповых (Большая Никитская, 26). То есть другую часть усадьбы можно изуродовать, пустить на слом, застроить. И не теоретически, а в близком будущем: проект явится скоро, застройщик известен.

Во дни сомнений градозащита спрашивает себя, какие категории московского наследия выведены из-под угрозы за годы и десятилетия борьбы.

Снос храма или молитвенного здания, казалось, стал невозможен еще до нас; однако в 2011 году духовная община мусульман снесла Соборную мечеть на Олимпийском проспекте.

В 2014 году зафиксирован последний случай сноса палат XVII века – дома Киреевского (Остоженка, 19, во дворе). До тех пор нашим лозунгом на митингах был: «XVII век ломают только в Москве».

Но гражданская архитектура Нового времени остается под ударом прежней силы. Так, при Лужкове снесены три памятника из Альбомов Казакова: флигель усадьбы Салтыковой (Большая Бронная, 27), дом Тарасова (улица Сергия Радонежского, 1) и «Большой» дом Герцена (Сивцев Вражек, 25, слева от музея писателя). При Собянине, уже в этом году, снесен альбомный дом графа Льва Разумовского на многострадальной Большой Никитской (№ 9). И вот теперь под угрозой «альбомный» флигель усадьбы Позднякова на той же улице.

Но дело не сводится к Альбомам Казакова. Под угрозой, как и прежде, вся номинация «городская усадьба». Вот лишь самые известные примеры.

Прямо напротив Наполеоновского театра в 2009-2011 годах «Геликон-опера» разрушила дворы и флигели усадьбы Шаховских-Глебовых-Стрешневых (Большая Никитская, 19). «Дом Болконского» (князя Волконского, Воздвиженка, 9), хотя и не сохранивший усадебную структуру владения, полуразрушен и надстроен в 2013 году. Обе мины, как и в усадьбе Разумовского, заложены Лужковым, а подорваны Собяниным. От усадьбы сенатора Муханова (Остоженка, 6) удалось сохранить фасадную стену главного дома. Во всех старых и новых случаях инструментом сноса была манипуляция с охранным статусом или с его отсутствием.

Конечно, под угрозой не только аристократические дома. В 3-м Кадашевском переулке готовится снос руин купеческой усадьбы Загрязкиных (№ 3) с явно древ ней фасадной стеной главного дома. В Лавровом переулке — снос фабричной усадьбы Чепелевецкого (№ 6), где на охране только главный дом. В усадьбе Шнауберта (Колпачный переулок, 14/5) в худших традициях недавнего прошлого застраивают охраняемое дворовое пространство.

Снос исторической промышленной архитектуры – отдельная большая тема, как и угроза транспортным объектам. Путепроводы (Каланчевский, Тверской, Андроников) администрация Собянина не принимает на охрану в принципе, заявки отклоняются автоматически, без всякого научного обоснования. А катастрофа Бадаевского и других заводов свидетельствует, что старый пром уходит как категория наследия; как уходили храмы в пору воинствующего безбожия; уходит, потому что пром.

Усадьба в городе уходит не поэтому. А потому, что не защищена от перехода в класс доходного жилья.

Два типа, две ячейки жизни начали бороться полтора столетия назад. Доходный дом не победил, остался на пути к победе. Он побеждал в отсутствие охранного законодательства, ограничений собственности. Но уже полвека мы располагаем таковым законодательством, распоряжение старинной собственностью ограничено. Закон дает нам инструменты сохранения столетнего баланса усадебного и доходного жилья. Баланс колеблется, конечно, в обе стороны: сейчас доходный дом уничтожается как класс, к примеру, в исторических Хамовниках.

Все стороны градозащитного конфликта должны сказать себе: усадьба в городе неприкасаема не только в силу закона. Неприкасаема, даже когда не успела в реестр или корыстно выброшена из него. Ресурс ее уничтожения исчерпан.