Нотр-Дам и мы
Пламенеющая сопричастность и ледяное равнодушие
Константин Михайлов
Пожар Нотр-Дам-де-Пари 15 апреля 2019 года и общественная реакция на него – тема, весьма интересная для психолога и социолога. Не будучи ни тем, ни другим, позволю себе несколько субъективных наблюдений.
О том, как горело, как тушили, что уцелело и что утрачено в пожаре, написано уже много и будет написано еще больше, не буду пересказывать.
Также невозможно строить гипотезы о причине пожара по телекартинке. Воздержусь и от этого. По антуражу – очень похоже на наш пожар колокольни в Новодевичьем монастыре 15 марта 2015 года: реставрационные работы, вечер, леса с деревянным настилом…
Ну да парижское следствие разберется, оно уже реставраторов допрашивает.
В общем, слава Богу, что один из великих соборов мира, символ целой цивилизации, бесценный памятник французской и европейской истории и культуры – не невредим, но цел. Ранен, но жив. Устоял.
«Мы знаем, как засучить рукава»
Теперь о впечатлениях.
Тем вечером и ночью мы увидели несколько важных вещей.
Наглядно убедились, насколько хрупко, беззащитно культурное наследие перед стихией или человеческой небрежностью, не говоря уж о злом умысле – даже памятник ЮНЕСКО, даже в богатом и благополучном Париже. Даже в стране, где биография системы охраны памятников измеряется не десятилетиями, а столетиями. Ничуть не более оно на самом деле защищено, чем в наших Кондопоге, Тюмени или малоярославецких полях.
Есть опасность, конечно, что отечественные заклятые друзья наследия впредь будут нам говорить: что вы хотите, вон даже у них Нотр-Дам погорел…
Но им можно будет напомнить о других впечатлениях.
Что президент большой страны может оставить все дела и планы, приехать к горящему памятнику архитектуры и находиться возле него несколько часов, а потом войти под уцелевшие своды.
Что граждане большой страны в час национального бедствия не проклинают (как, увы, неизбежно началось бы у нас) по списку – президента, мэра столицы, министра культуры, начальника пожарных – а сопереживают и молятся. Сострадают.
А потом Фабрис Дюфо, один из лидеров французского добровольческого союза REMPART, [выступавший в прошлом году в Школе наследия], обращается к соратникам во Франции и по всему миру: «Мы все пострадали от катастрофы Нотр-Дам. Но мы знаем, как засучить рукава. Будьте готовы! Наследие – дело каждого».
А наутро после пожара граждане большой страны начинают, по призыву президента, сбор средств на восстановление пострадавшего памятника. За один день: cемья бизнесменов Пино – 100 миллионов евро; семья Арно – 200 миллионов; семья Беттанкур – 200 миллионов; нефтяная компания Total — 100 миллионов; Париж – 50 миллионов; регион Иль-де-Франс – 10 миллионов… Гранты на восстановление собора обещали изыскать Еврокомиссия, ЮНЕСКО, Польша, Япония, Южная Корея. На очереди даже французские футбольные клубы.
Невольно думаешь: вот бы и у нас, после Новодевичьего или Кондопоги, или после обрушения Ропши, да после любой очередной катастрофы – печатались бы такие ведомости: «Роснефть» – столько-то миллионов, «Лукойл», РЖД, «Газпром»… Увы, не вспоминается такого. Неинтересно им, видимо.
Что еще из парижских впечатлений? Вот, например: «Первыми в собор войдут специалисты научного подразделения полиции, которые должны определить, какие оставшиеся там ценности должны быть эвакуированы в первую очередь». Научные подразделения полиции.
«Призвал усилить контроль»
В эти дни многие задаются вопросом: почему российские социальные сети переполнены соболезнованиями и переживаниями в связи с парижским пожаром? Причем от людей, которые по поводу отечественных культурных бедствий ни в каких переживаниях не замечены?
В том ли только дело, что Нотр-Дам известен всему миру, а о существовании Кондопоги многие наши сограждане узнавали, увы, из некрологов?
В том ли, что законы пиара безжалостны и бесцеремонны?
Ответ, мне кажется, прост. Выражая соболезнования, выплескивая переживания, даже публикуя «селфи» из собора, люди напоминают себе – и заодно другим – о своей причастности к великой мировой культуре, к мировым культурным ценностям. Или демонстрируют эту причастность.
В этом желании нет ничего дурного. Напротив, оно даже похвально.
Если бы не одно обстоятельство.
Я глубоко убежден, что невозможно быть частью общего целого, не будучи чем-то (или кем-то) самостоятельным частным. В лесах и парках не бывает абстрактных деревьев – там растут живые и конкретные клены, буки, дубы, березы и т.п. Невозможно быть французом, не ощущая себя при этом парижанином, нормандцем, бретонцем и проч. Невозможно быть европейцем, не будучи притом греком, французом, венгром или португальцем.
Я имею ввиду не место рождения, не графу в паспорте, не пресловутый «голос крови». Я говорю о самоощущении, о том, что невозможно быть частью мировой или европейской культуры, не чувствуя при этом причастности к культуре собственной, своей, родной.
Именно поэтому сочетание необычайной отзывчивости к мировым культурным утратам и полнейшего равнодушия к отечественным культурным бедствиям заставляет сомневаться в глубине и искренности отзывчивости. А вот в искренности равнодушия – наоборот, сомнений не оставляет.
И я не верю, что можно искренне переживать за целостность сводов собора Парижской Богоматери и равнодушно взирать на то, что посреди наших городов стоят соборы с проломленными и упавшими сводами или обугленные срубы деревянных храмов. А уж пожарных примеров, не считая свежих вышеупомянутых, у нас просто море огненное.
И вот после 15 апреля 2019 года мы читаем мудрые и правильные заявления.
Глава МЧС РФ Евгений Зиничев на селекторном совещании в министерстве призвал усилить контроль за объектами культурного наследия после пожара в Соборе Парижской Богоматери: «Перед пожаром все равны».
Директор департамента музеев Министерства культуры РФ Владислав Кононов говорит: «Трагедия в Париже — серьезный урок всем нам о необходимости защищать объекты культурного наследия, бережнее к ним относиться на всех уровнях – от посетителей до, безусловно, должностных лиц, от которых зависит безупречное функционирование всех систем безопасности, включая противопожарную».
Депутат Госдумы Михаил Дегтярев, выступая на пленарном заседании, требует «проверить на соблюдение противопожарной безопасности все российские памятники архитектуры и культуры».
Спасибо, господа. Где же вы были со всеми этими идеями, например, восемь месяцев назад, в августе 2018-го, когда сгорел наш деревянный Нотр-Дам, аналогов которому не было ни в Москве, ни в Париже – храм Успения в Кондопоге?
Почему вы реагируете на заграничное бедствие из телевизора, а не на горчайшую национальную утрату последних лет?
С осени прошлого года мы безуспешно призываем Минкультуры России организовать серьезное межведомственное совещание на тему противопожарной безопасности памятников деревянного зодчества, разработать «дорожную карту» обеспечения их системами автоматического пожаротушения и сигнализации и т.д. и т.п.
В ответ – ничего, кроме сообщений о том, сколько денег будет стоить восстановление кондопожской церкви и где их взять.
А ведь не секрет, что из наших знаменитых деревянных памятников, пожалуй, только ансамбль Кижского погоста обеспечен современными противопожарными системами; остальные демонстрируют разные степени беззащитности.
И ведь проекты есть, и сами системы есть – например, на слушания по деревянному зодчеству в федеральной Общественной палате в октябре 2018 года приходили противопожарные разработчики и все убедительно рассказывали и показывали.
Но ничего не просиходит. Все ждут, видимо, либо чьей-нибудь “политической воли”, либо пополнения вот этого мартиролога.
Так что… пожелаем французам успеха в восстановлении Нотр-Дам-де-Пари.
Вот зря только президент Макрон, призывая возродить его за пять лет, пообещал: «Мы сделаем этот собор еще красивее».
Чем-то до боли знакомым повеяло.
Записи
