На станции Зубцов истории больше нет
Юрий Егоров
Зубцов – небольшая станция в Тверской области на Рижском ходу Октябрьской железной дороги, недалеко от одноимённого города и примерно в двадцати километрах от «железнодорожной столицы» этих мест – Ржева. Чуть меньше километра отделяет её от водной преграды – реки Вазузы, которую дорога пересекает по металлическому мосту. Мы неспроста даём такое подробное описание расположения этой станции и связанных с ней инженерных сооружений.
Зубцов: план 1902 г.
Станция Зубцов открылась в 1901 году в составе Московско-Виндавской железной дороги, соединившей Центральную Россию с незамерзающим портом Виндава в Прибалтике, ныне это город Вентспилс. На тот момент она относилась к III классу, однако путеводитель 1909 года отмечал: «…хотя это и пригородная (то есть находящаяся при городе) станция, но по незначительности своей коммерческой деятельности она ничем не отличается от станций IV класса за исключением лишь того, что пассажирское здание её имеет несколько большие размеры и буфет». Кроме деревянного вокзала, на станции были построены два жилых дома, водоёмное здание (или водонапорная башня, как их принято сейчас называть), отхожее место, две стрелочные будки и ледник – все эти постройки, за исключением первого этажа водонапорной башни, были деревянными.
Типовой жилой дом на станции IV класса Московско-Виндавской железной дороги
Шли годы, станция работала, принимая и отправляя пассажиров и грузы. В 1970 году, при подготовке к столетнему юбилею В.И. Ленина, разгорелись нешуточные баталии на тему того, где в августе 1920 года прошёл всероссийскую перепись населения вождь мирового пролетариата – на станции Зубцов, как планировалось, или во Ржеве. Итогом стала найденная архивистами телеграмма статистического бюро, в которой говорилось что в Зубцове «поезд №3 (в котором ехал Владимир Ильич) не был задержан, перепись не состоялась», а произошла она на станции Ржев-Балтийский, где Ленин и заполнил пресловутый переписной листок. На здании вокзала Ржев-Балтийский повесили мемориальную доску с описанием этого события, на этом все и успокоились.
Вокзал станции Зубцов (в настоящее время зашит сайдингом)
Совсем другие баталии происходили в Зубцове ровно двадцать два года спустя, и о них хотелось бы сказать подробнее. Август 1942 года, первая Ржевско-Сычёвская наступательная операция, попытка советских войск ликвидировать так называемый «ржевский выступ» и отвести угрозу нового немецкого наступления на Москву, закрепив тем самым успех зимнего наступления конца 1941 года. 30 июля 1942 года началось наступление 30-й и 29-й советских армий, крайне затруднённое проливными дождями и хорошо подготовленной немецкой обороной, которую советским войскам пришлось буквально «прогрызать», продвигаясь на 2–3 километра в день и неся колоссальные потери. В этой мясорубке советские войска потеряли порядка 51 тысячи убитыми и 142 тысяч ранеными – всего почти 200 тысяч, сопоставимо с населением крупного города. Однако главная цель операции – разгром немецкой группировки во Ржеве – не была достигнута, хотя имелись локальные успехи; в частности, 23 августа был освобождён Зубцов, ставший на несколько месяцев прифронтовым городом.
Страшно сказать, но в современном Зубцове живёт около 7–8 тысяч человек, а мемориальный комплекс на Московской горе вмещает уже порядка 15 тысяч: два мёртвых города рядом с одним живым, который эти два освободили ценой своей жизни. Фронтовой корреспондент Илья Эренбург так описывал эти события: «Мне не удалось побывать у Сталинграда… Но Ржева я не забуду. Может быть, были наступления, стоившие больше человеческих жизней, но не было, кажется, другого, столь печального — неделями шли бои за пять-шесть обломанных деревьев, за стенку разбитого дома да крохотный бугорок… Наши заняли аэродром, а военный городок был в руках немцев… В штабах лежали карты с квадратами города, но порой от улиц не было следа…».
Что же можно сказать о железнодорожной станции, снабжавшей сначала одну сторону, а затем другую? Железная дорога в условиях войны является важнейшим средством коммуникации – неважно, защищается армия или, наоборот, наступает. Поэтому всегда и везде первый удар ложится на железную дорогу, её же в первую очередь и восстанавливают. Однако тогда, в 1942 году, станции Зубцов повезло. Вот как увидела её Тамара Лебедева, жительница Зубцовского района, в марте 1943 года: «Вышли на станции, а вокзал разрушен. Стоит коробка с крышей, но без окон, без дверей. Внутри пусто, ни одной скамейки нет. Сели на цементный пол и стали ждать». Конечно, после войны вокзал восстановили, использовав оставшуюся коробку стен. Но остальные станционные здания до сих пор хранят на себе следы пережитого ужаса войны. Вернее, хранили…
В 2013 году, когда я впервые попал на станцию Зубцов, меня поразила сохранность построек. Невероятно: целый станционный комплекс, практически без утрат и перестроек! Деревянный вокзал, деревянные же жилые дома – целых два! Туалет с редкой по нашим временам пропильной резьбой, водонапорная башня – израненная, с покосившимся шатром, вся в следах пуль и осколков. От изящного входного портала, обращённого к железнодорожным путям, вообще осталось около трети: в него угодил крупный снаряд, после войны его фактически переложили заново. Это неудивительно: водонапорная башня – самая высокая и потому самая уязвимая постройка на станции; в то же время не будет башни – не станет и воды для паровозов. И на жилых домах осталось множество ран от закончившейся много лет назад войны. Тогда мы были в Зубцове по делу: пришла новость о закрытии для пассажиров нескольких вокзалов, в их числе и зубцовского. Именно поэтому мы внесли весь станционный комплекс в список железнодорожного наследия, находящегося под угрозой, и показали его в рамках нашей выставки «Потерянная магистраль», проходившей в нескольких городах России в 2013–2014 годах. Но не могли и предположить, насколько мы окажемся правы и как быстро исчезнет эта живая история.
В 2016 году произошла смена руководства Октябрьской железной дороги, и сразу стали приходить сообщения от градозащитников, любителей железнодорожной истории, самих железнодорожников о неуёмной страсти нового начальника дороги В.Н. Голоскокова к «порядку и благоустройству», причём начальник лично ездит по станциям и раздаёт «ценные указания» – что и где благоустроить. Вот только понятие «благоустройство» у него оказалось несколько странным и входящим в противоречие с историей и, в частности, с памятниками прошедшей эпохи.
А дальше – полетело. 2016 год – снесён резной деревянный туалет у вокзала. Пусть это и не самое примечательное здание, но аналогичная покосившаяся постройка типа «сортир» и сейчас красуется на станции и выполняет свои функции – в отличие от добротного рубленого заведения с печкой, на месте которого теперь ничего нет.
Туалет на станции Зубцов (снесен)
Сам вокзал тогда же убрали под сайдинг – естественно, за вычетом остававшегося деревянного декора, который под сайдинг никак не умещался. Кое-какие его остатки и сейчас сиротливо выглядывают из-под невероятной красоты дешёвых пластиковых панелей.
Зашитое сайдингом здание вокзала
Чуть раньше сгорел один из жилых домов – впрочем, вины РЖД здесь могло и не быть. Затем исчезли обе паровозные колонки, пусть и советского времени, но стоявшие на своих исторических местах. А теперь дошла очередь до двух последних аутентичных построек. Водонапорная башня лишилась резного деревянного шатра, который пережил немецкое нашествие и жесточайшие бомбёжки самой кровопролитной войны ХХ столетия, но не смог пережить недалёкого начальника железной дороги.
Цель содеянного очень проста: сдать в металлолом водяной бак, ну а красивый деревянный шатёр, конечно, мешает это сделать, поэтому его надо разобрать и выкинуть (конкретный автор инициативы неизвестен). Цена тонны чёрного металла сейчас около 11–12 тысяч рублей. Вот и считайте, сколько стоит наша с вами история: цена такого бака – не более 20–30 тысяч рублей. Что такое двадцать или тридцать тысяч в масштабах такого гиганта как железная дорога? Ничто!
Но другая цена, нематериальная: уничтожение подлинного свидетельства войны, о победе в которой говорят сейчас все и всюду – никого не волнует. Куда ни посмотришь – у кого-то наклейка на машине «На Берлин!», в телевизоре постоянно рассказывают, что «деды воевали», по всей Тверской области появились странного вида плакаты от местного филиала Военно-исторического общества – хотели напомнить о местах боёв, да не очень получилось. А за что воевали? За этот клочок земли, за эту самую станцию и башню, чтобы была вода для паровозов, чтобы можно было скорее пустить поезда и обеспечить фронт самым необходимым. Из таких небольших станций и башен и складывается история огромной войны. И раз уж они дошли до наших времён – те немногие, что всё видели и запомнили, давайте их беречь. Без них не имеют смысла ни плакаты, ни наклейки, ни громкие слова в телевизоре.
Но вместо этого – металлолом да сайдинг. Остатки башни вдобавок измазали чем-то грязно-розовым, затерев заодно и следы осколков – чтобы уж точно ничего не вспомнили. А потом пойдут сообщения, что «Октябрьская железная дорога бережно хранит…», «сносит только то, что и так бы упало» или «угрожало движению поездов и безопасности пассажиров» – находясь, заметим, в сорока метрах от ближайшего пути. Почему-то аргументы всегда одни и те же. И цена вопроса одна и та же – ещё один кусочек нашей с вами истории. Война? Какая война, что вы? Тут всё чисто и благоустроено.
Вообще, такое крохоборство, как сдача в металлолом баков от исторических водонапорных башен, отмечается и на других железных дорогах, но лидер здесь — именно Октябрьская ж.д. Башня в Красном Холме, невероятный романтический «замок» на станции Овинище-1 и многие другие, а теперь и Зубцов – лишь отдельные звенья этой печальной цепочки.
Ну и в завершение – последний оставшийся жилой дом тоже начали зашивать в сайдинг, только не белый, а жёлтый. Начали, само собой, со стороны, обращённой к Вазузе и Ржеву, к отгремевшей семьдесят пять лет назад Ржевской битве. И ведь доделают когда-нибудь. На станции Зубцов истории больше нет.
Жилой дом в процессе зашивания сайдингом
Записи
4 комментария