Руина
Марина Хрусталева
Вчера в Музее архитектуры им. Щусева произошло радостное событие: открылся после кропотливой реставрации корпус «Руина». По своему значению для нашего культурного ландшафта это событие сравнимо с реставрацией Нового музея в Берлине, занявшей около 15 лет. Эти прецеденты утверждают новый тренд в реставрации, основанный на консервации всей сохранившейся подлинной ткани здания, сохранении всех наслоений, с деликатным внедрением необходимых современных материалов и тщательным разграничением старого и нового. О своём подходе подробно рассказывает в интервью автор проекта Наринэ Тютчева. А мне хотелось бы вспомнить, как руина в Староваганьковском стала Руиной.
Я пришла работать в Музей архитектуры вскоре после того, как Давид Саркисян стал директором в 2000 году. Музей был создан в начале 1930-х годов под эгидой Академии архитектуры и на протяжении всей своей истории оставался ведомственным. Он подчинялся Минстрою и на протяжении десятилетий получал на порядок меньше бюджетного финансирования, чем музеи в структуре Минкульта. Одной из первых «спецопераций» Давида стал перевод музея в Минкульт в надежде получить больше средств на зарплаты и реставрацию зданий.
И главное здание усадьбы Талызиных, и древний Аптекарский приказ, конечно же, требовали вложений. Но главную проблему представляла собой «руина». Бывший каретный сарай усадьбы был надстроен этажом во второй половине XIX века, а потом ещё одним в начале двадцатого. На протяжении советского времени в корпусе находились проектные институты, но к началу 1990-х их переселили, а здание начали готовить к капитальному ремонту. Вынули окна, содрали всю штукатурку, разобрали деревянные перекрытия, оставив лишь балки. Освободиться от крыши помог пожар. В этот момент, как водится, деньги кончились, и почти десять лет здание простояло в распахнутом виде.
Давида это категорически не устраивало. Ему не хватало площадей, для реставрации главного здания нужно было куда-то переносить фонды. Он потребовал включить корпус в программу федеральной реставрации. Но ни Минстрой, ни Минкульт денег не выделили.
Давид был в ярости. Он не ожидал такого. Он продумал новый провокационный план: «Мы откроем в руине выставку, пригласим всех журналистов Москвы, пусть все напишут, какой позор происходит в двух шагах от Кремля, что у двух министерств не нашлось денег на реставрацию!»
Открыть выставку было непросто. Здание официально считалось аварийным. Временная кровля защищала его от осадков, окна кое-как были затянуты целлофаном, но на стенах все ещё были следы копоти, на полу — строительный мусор. Все это прибрали и в обстановке строгой секретности повесили инсталляции трёх современных художников из Греции. Кажется, их привезла Мария Цанцаноглу, с которой Давид подружился.
Все в музее относились к этой затее с большим опасением. Я печатала к вернисажу объявления «Музей архитектуры за вашу жизнь ответственности не несёт» и «Берегите голову». Так назывался магазинчик необычных украшений в длинном переходе на Пушкинской с низенькой дверью, но в музейной руине, как мы думали, причин беречь голову было гораздо больше.
Выставка открылась, и пришли все журналисты Москвы. Они пили белое греческое вино, ощупывали резные деревянные перила и кирпичную кладку, рассматривали чугун лестницы и кованные ворота, переехавшие из Донского монастыря, и на следующий день написали одно и то же. Что в Музее архитектуры открылся самый удивительный выставочный зал в Москве, что это невероятное пространство, сравнимое с венецианским Арсеналом, что необходимо всеми силами убедить Министерство культуры ни в коем случае не выделять деньги на капитальный ремонт, чтобы не убить своеобразие этого места. Давид был в ярости… Но и в восторге.
С тех пор он успел провести там много выставок, включая расписные «небеса» из деревянных церквей Каргополья, и макет бетонной зенитной башни САТ, привезённый из Вены Питером Нойвером, и фестиваль молодых архитекторов «АРХ_И» — многие из них стали сегодня знаменитыми.
Он снимал там кино с Питером Гринуэем, Рустамом Хамдамовым и Ренатой Литвиновой. Оборудовал там мастерскую для Александра Бродского и лекторий музея. Но не успел увидеть Руину преображенной… Он был бы горд и счастлив увидеть проект Наринэ.
Записи
