Фактор фактуры
Александр Можаев
Старый город — это город, состоящий из старых домов, а старые дома — это дома, построенные в старину из старинных материалов. Вроде бы всё предельно ясно, но давайте попробуем присмотреться к старым улицам московского центра и понять, насколько они соответствуют этому простому правилу.
Не станем брать в расчет совсем печальные примеры строительства бетонных новоделов, прикрывающихся подобием фасадов старых домов, место которых они заняли, но заметим, что на самом деле их гораздо больше, чем кажется, и многие из них имеют наглость носить на себе охранные доски, снятые с погубленных старожилов. Например, на Сретенке или на Большой Дмитровке таких притворяшек — около половины.
Не менее печальна проблема подлинности материалов сохранившихся старых домов, так как московская практика не считает зазорным обдирать здание до кирпичного остова, полностью заменяя внутреннюю и внешнюю штукатурку, материалы перекрытий и перегородок, лепнину и столярку, выдавая это изуверство за образцовую реставрацию. Мой коллега Валентин Карелин в прошлом году отследил момент, когда Никольская улица потеряла последнюю дореволюционную оконную раму — не похожую реставрационную, а подлинную старую, прекрасной работы и неплохой сохранности.
Если представляешь себе какой-нибудь европейский старый город, то эти самые мелочи вспоминаются прежде всего – фактура как фактор, определяющий настроение ничуть не меньше, чем архитектурный образ. Выветренный древний камень, почерневший кирпич, стертые мостовые, растрескавшееся старое дерево и так далее. У нас же, к сожалению, с давних пор повелось, а при Лужкове вошло в норму то, что старый город — это условность, где важна нарядная картинка, а подлинность материалов не принципиальна. Тем более при современных технологиях, которые позволяют старому выглядеть как новому, а новое делать похожим на старое. Искусство сохранения древности подменяется искусством построения исторических декораций.
Приезжая в старый город, ещё не ставший жертвой реконструкторов (или, порой, реставраторов), ощущаешь, что он устроен совершенно и неподражаемо иначе. Это чувствуют и те, кто никогда не задумывался о том, что это за различия. Они просто считываются боковым зрением – другой цвет кирпича и штукатурки, другие кровли, запоры на окнах, другие флагодержатели, номерные знаки, люки на мостовой, и так далее. Обратите внимание, что в каком-нибудь Тутаеве совершенно иначе отражается в окнах закат – потому что стекла не плоские, а чуть волнистые, изготовленные более ста лет назад по иной технологии. В Москве найти такое окно – большая удача.
Каждый год в процессе реконструкции тротуаров и ремонта фасадов происходит очередная зачистка старого материала и очередная ругань по этому поводу. Например, прошлогодний инцидент с дореволюционными окнами подвалов, когда из-под асфальта Мясницкой были подняты 32 решетки с клеймами английского производителя. Вернулись на своё место лишь две, но если бы вероятность их обнаружения была заложена в проект заранее, то облик Мясницкой мог бы стать гораздо увлекательнее. То же самое с охранной археологией, о проблемах которой мы уже говорили отдельно.
В этом году в рамках реализации программы «Моя улица» было заменено покрытие тротуаров нескольких десятков улиц столичного центра, одновременно велся ремонт фасадов множества исторических зданий. В начале этого процесса к нам поступил сигнал о том, что на свалку вот-вот отправится канализационный люк с надписью «Мюръ и Мерилизъ» из Настасьинского переулка. Вещь сама по себе редкая, и вообще — интересно, идучи по городу, вдруг заметить под ногами неожиданную старинную вещицу, даже если это всего лишь люк.
Мы сообщили о находке проектировщикам «Моей улицы», сообщили также о том, что это не единственный элемент исторического благоустройства, который было бы жаль потерять при реконструкции. Проектировщики согласились, что тема достойна внимания, и тогда мы, подняв добровольцев (среди которых надо особо отметить труд архитектора Петра Шутова) обошли несколько десятков улиц и составили список, как теперь говорят, артефактов, в который вошли несколько десятков люков и флагштоков первой половины ХХ века, кованые решетки, которые не стоит сдавать в металлолом, белокаменные цоколи, которые не стоит штукатурить цементом, и так далее.
Составленный список поразил меня своей лаконичностью. Оказалось, что рядовая историческая застройка центра (кроме посольских особняков, музеев и некоторых федеральных памятников) ободрана как липа – почти повсеместно пластиковая столярка и посаженная на винты имитация лепнины, флагштоки из обрезков труб, закрашенный или зацементированный фасадный камень. В такой ситуации каждая старая железяка становится реликвией, которая «Ленина видела», и забота об этих материях должна быть прописана в проекте отдельным пунктом. Ибо, как говорит Наталья Тарнавская, курирующая наши переговоры с проектировщиками и производителями «Моей улицы»: «Если мы неправильно положим дорожки — это, конечно, неприятно, но в следующем году их переложат и все забудется, а если снести памятник XIX века, то не будет больше XIX века, он прошел».
Итоги летнего сезона оказались не самыми утешительными. В целом, всё, до чего дотронулись рабочие, утрачено или испорчено. Как пример достаточно заметной потери — каменные колесоотбойные столбы при въезде в усадьбу Карамышевой на Рождественском бульваре, 16. Единственный адрес, где общественность установила личный контакт с прорабом, – тот самый Настасьинский переулок. Прораб, как всегда, надёжный мужчина, так что люк на днях должен вернуться на своё место. Прочие люки утилизированы все, кроме нескольких довоенных на Садовом и одного дореволюционного на Петровском бульваре.
Также к нам поступают вопросы об исчезновении с Рождественского бульвара решетки у дома №10. Невысокая кованая решетка, ограждающая приямок полуподвала, была необычна для Москвы и часто снималась в кино, самая известная сцена – «Кафе-бар, я догоню» из Покровских ворот. Удалось выяснить, что она аккуратно демонтирована, дабы не мешать устройству нового тротуарного покрытия, и хранится в надёжном месте. Впрочем, когда она вернётся назад, пока неизвестно, так как решетка сильно изношена и требует замены половины секций, а в бюджет реконструкции это, разумеется, заложено не было.
Всё это вполне предсказуемо, так как «Моя улица» не имеет ресурсов, чтобы отслеживать адреса, и не владеет информацией по объектам. По точечным запросам происходит длиннющая переадресация в 5-6 этапов, и в итоге информацию можно получить только от прорабов. Для того чтобы решить вопрос с люком в Настасьинском, понадобилось совершить около сотни звонков за период с мая по сентябрь. А на днях на Трубной улице была найдена и тут же уничтожена прекрасно сохранявшаяся красочная вывеска 1920-х – срочный ремонт фасада уже запущен, остановить его звонками не удалось.
В 2017 году «Моя улица» выходит на заповедные территории Китай-города и Кадашей. Очевидно, что если сопутствующая археология снова будет авральной, а не предварительной, если сохраняемые детали исторического благоустройства не будут внесены в проект официально, то москвичам, которые сегодня готовы помогать проекту не из интереса к бюджету, а из кровной заинтересованности в его результате, вновь останется всего лишь фиксировать список растущих утрат столицы.
Записи
4 комментария