Частное мнение об общественных пространствах
Петр Мирошник
Юные урбанисты в модных очках заполнили соцсети рассказами о том, как прогрессивно они преобразовали (модернизировали, ревитализировали, возможно даже кто-то напишет «гуманизировали») Черниговский переулок. Оказалось, что там возникло городское общественное пространство, там теперь «красиво и приятно», как пишут на строительных заборах. Правда, очень скоро продукты «тактического урбанизма» из переулка исчезли. Примерно два месяца продолжался градостроительный эксперимент, реакция началась до открытия и продолжается после. Возможно, новый сезон принесет новые сюрпризы, но сейчас стоит разобраться, что промелькнуло перед нашими глазами.
Асфальт ближайшего к Пятницкой колена переулка сделался белым. Рабочие, по словам авторов проекта, два раза перепутали, где должно быть белое, а где асфальт. Несколько лишних сотен квадратных метров крашеного асфальта, мелочи. Прямо из проезжей части торчат знаки, не понятно, что и кому сообщающие. Это по всем признакам дорожные знаки. Претензия быть артобъектом не засчитывается, когда знак установлен Департаментом транспорта.
Дептранс игнорирует правила дорожного движения, которые устанавливают конечное число дорожных знаков. Департамент занимается творчеством. Точно так же он занимается творчеством, расставив по городу огромные экраны, на которых призывает водителей пользоваться указателями поворота, когда они видят в зеркале мотоциклиста. В других ситуациях Департамент транспорта не видит острой необходимости пользоваться указателями поворота.
В Черниговском кроме белой краски появилась и мебель. По замыслу авторов, таким незатейливым способом переулок, бывший единственным соединением односторонних Пятницкой и Ордынки, превратился в читальный зал с книжным шкафом и скамейками. Не буду заниматься оценками качества — просто несколько кубометров пиломатериалов, на данный момент уже отправленных на помойку. Подробный отчет авторов проекта заканчивается мотивирующей частью, в которой говорится о том, что работа была проведена исключительно как эксперимент и если народу не понравится, переулок можно практически бесплатно вернуть в исходное состояние.
Эксперимент закончен. Отставив в сторону эмоции, первым возникает вопрос о стоимости проекта. Эта информация позволит закрепить произошедшее на шкале между добром и злом, а без нее диапазон бытования остается от минус бесконечности до плюс бесконечности. Приведу пример из области транспортно-инфраструктурной, области, понятной Дептрансу, заказчику проекта. Это пример, четко приземляющийся на шкалу очень близко к полюсу «добро». Этим летом в одной из российских областей 28 километров дороги, проезжей не весь год, за сто тысяч рублей отремонтировали до состояния вполне пригодного — можно ездить со скоростью 50 км/ч. На другом конце шкалы озеленение Тверской несколько лет назад. Тогда одно дерево в гранитной вазе стоило около 6 миллионов. Проект в Черниговском потянул на половину дерева. Потраченные здесь 3 миллиона совершенно незаметны на фоне 20 миллиардов, выделенных в 2015 году на программу «Моя улица», хотя снежная лавина всегда состоит из снежинок.
Что это было?
Системообразующим не только для конкретного проекта, но и для всей политики собянинской администрации является понятие «общественные пространства». К сожалению, начинать критику приходится с детсадовского уровня.
Город уже является общественным пространством, это одна из его базовых характеристик. Глупо и непрофессионально заявлять о «создании общественного пространства» в месте, которое является им уже несколько сотен лет. Точно так же московские власти отчитываются с телеэкранов о «создании» парков, не посадив ни одного дерева, и велодорожек, не положив ни одного метра асфальта.
Границы пространств частных, закрытых и общественных в Москве проведены очень четко: нигде нет такого количества охранников и заборов. И каждый кусочек города становится полем битвы, если кто-то собирается перепрофилировать его из общественного в частный. Это и точечная застройка, и инвестпроекты, и программа 200 храмов, забирающая для этих храмов не пустующие промзоны, а востребованные жителями парки и скверы. Всякий раз конфликт рождается там, где право неопределенной группы лиц ограничивается в пользу права группы определенной. Неопределенная группа лиц это на самом деле и есть общество. И это самое общество делает любое пространство, в котором оно находится, общественным.
Черниговский переулок мог бы сыграть роль прекрасной городской лаборатории. Здесь было общество. Не «гражданское общество», не территориальная община, а именно неопределенная группа лиц, привлекаемая сюда магией места.
Кафе «Серна» стоит в ряду культовых и навсегда исчезнувших богемных заведений столицы. Количество упоминаний «Серны» в литературных источниках увеличивается пропорционально старению посетителей. Здесь не было не только свободных столов, но даже свободных стульев начиная с 17-00. Приходящие подсаживались к знакомым и незнакомым, заполняли проходы. Публика собиралась самая разная: музыканты, художники и футбольные фанаты, приправленные сотрудниками силовых ведомств. «Серна» закончилась, когда с подачи последних визиты ОМОНа с выставлением всех посетителей заведения для обыска вдоль фасадов Пятницкой улицы стали ежедневными. Такой была реакция местных властей на непонятное и неконтролируемое на подконтрольной территории.
Мое ностальгическое нытье не о том, как хорошо было во времена молодости. Это о диалектике формы и содержания. В 99-м городским властям было проще вызывать ОМОН, а не разбираться, почему молодые люди стоят толпой именно здесь. Это вообще очень сложно – узнать ответ на вопрос «почему» у людей, которые и сами не пытаются его сформулировать.
Посетителей «Серны» удалось разогнать. В отсутствие посетителей через какое-то время закрылось и кафе. Еще через несколько лет на его месте открылось сетевое заведение, уровень сервиса повысился, ассортимент расширился, но народу в нем сидит немного. Пространство на углу Пятницкой и Черниговского с тех пор фактически стоит пустым. Об этой пустоте шепчет ветер, этот шепот залетает даже в ухо молодежи в модных очках. А 20 лет назад папа моего друга, уточнив адрес, сказал: «ну понятно, там еще в 60-е стояли автоматы с разливным вином».
Государство может каждый день оплачивать телесюжеты об ужасах алкоголизма, но оплачивает оно их деньгами, полученными из акцизных сборов, а журналист, снявший такой сюжет, пойдет в пятницу вечером на Пятницкую улицу и напьется вусмерть. Можно потратить столетия на то, чтобы воспитать общество, а можно разогнать членов общества по частным углам, а на освободившихся площадях поставить бронзовых идолов. И тогда общества не станет. Вместо него, если есть деньги, можно нанимать актеров. Но самый лучший артист всегда проигрывает кошке, выходящей на сцену во время спектакля. Любая подделка многократно обесценивается, стоит только пустить слух о том, что есть оригинал.
Москва много лет шла по пути замены подлинных исторических зданий муляжами. Последнее время мы наблюдаем, как эти методы берут на вооружение Департамент ЖКХ и благоустройства, Департамент культуры, а теперь и Департамент транспорта. Создаются «новые» пешеходные зоны, парки, транспортно-пересадочные узлы. Городская среда подвергается тотальной обработке фотошопом. В компьютерной программе в городе можно остановить время: все жители молоды, улыбаются, светит солнце, на улице лето. В реальности глаз натыкается на то, как криво стыкуются края текстур плитки и нового фасада, не желающие натягиваться на геометрически неправильную улицу и дом.
Пусть другие обсуждают, корректно ли называть симулякрами декорации и актеров, расставляемые по городу департаментами. Хочется предложить и позитивную программу.
«В городе не хватает общественных пространств» пишет блоггер-многотысячник из тех, что всегда освещает деятельность прогрессивных департаментов. Отвечу: в Москве нет недостатка общественных пространств, в Москве проблема с обществом, способным эти пространства наполнять жизнью и делать по-настоящему общественными. Сегодняшние креативные сотрудники департаментов имеют в голове извращенную модель. Сон разума рождает химер. Двухсотлетней давности теории о благородном дикаре, который готов чистить зубы, как только ему дадут зубную щетку, ужасно нравятся всем, включая главу города, который залезает на велосипед при каждом удобном случае и искренне верит, что достаточно выкрикнуть «делай как я». Креативным сотрудникам департаментов кажется, что стоит наковырять ложбинку, в ложбинке обязательно скопится вода, затем зародится жизнь, выйдет на сушу и сядет в шезлонг с коктейлем в руках. А тут уже и вайфай наготове.
К сожалению, описанным способом получаются только потемкинские деревни, которые очень удобно показывать начальству, приезжающему на открытие очередной пешеходной улицы. Тут и деревья в кадках – если засохнут, не надо выращивать, а можно просто заказать с доставкой. Тут и специально обученные бабушки на скамейке, и группа велосипедистов с почтительной улыбкой на загорелом лице. Правда, работает это только при постоянном обильном финансировании. Зубных щеток дикарям надо подвозить в десятки раз больше, чем расходует цивилизованный человек, а еще дороже обходится администрирование этой сомнительной гигиены.
Нормальное общество всегда не такое, как хочется, оно всегда представлено неопределенной группой лиц. С обществом всегда почти невозможно договориться – в нем уживаются противоположные мнения, не бывает единоначалия. Зато сообщество находится в постоянном неустойчивом равновесии, оно самостоятельно локализуется, и это позволяет налаживать системы саморегулирования без привлечения внешних ресурсов. Общественное пространство либо искусственно, либо дает осязаемый образ того, какие социальные практики считаются здесь приемлемыми. Парковаться на тротуарах и газонах плохо, но приемлемо. Если на тротуар положить плитку, парковаться не перестанут, нужны еще и столбики по периметру. В отличие от департаментов, общество способно изменять границы допустимого, там, где сообщество против, на газонах не паркуются. На Рублевском шоссе, например, никто не нарушает ПДД – таков общественный договор в этой местности. Ни одному департаменту такое не по силам, лучше сосредоточиться на столбиках. Степень обобществленности — это компромисс частных интересов, который рождается в ежедневной борьбе. «Общественное» – вовсе не значит «ничье», каждый посетитель в разных пропорциях и гость, и хозяин. Сложная конструкция, в которой находится место каждому – от мэра до бомжа. Отдельная тема – что основой такой конструкции обычно бывают традиции частной собственности и местное самоуправление…
Обо всем этом пишут в многочисленных переводных книжках, которые издают прогрессивные департаменты. Но не каждый читавший Библию встает на путь праведника, многим кажется, что достаточно почаще креститься.
Как надо?
Ответ на вопрос «как надо было поступить в Черниговском переулке?» заставит заскучать. Но вот краткий конспект.
Как в медицине, надо иметь представление о здоровом состоянии, знать болезни, правильно ставить диагноз, правильно лечить силами соответствующих специалистов. Еще надо понимать, сколько стоит лечение, к каким дополнительным проблемам оно приводит. А еще понимать, что есть приемлемое состояние, что хорошее, что идеальное. Вроде бы все очевидно. Но это пока мы играем в доктора. А когда дело доходит до переулка…
Сразу же вопрос: почему департамент транспорта? Вы уверены, что вам не к другому доктору? Из заявления авторов проекта следует, что в Дептранс пришло письмо жителей Черниговского, просивших, сделать переулок пешеходным. А если бы жители написали в департамент природопользования просьбу засадить переулок пальмами?
Тут бы, по-хорошему, Департамент транспорта, как честный доктор, мог бы сказать, что по его ведомству проблем в переулке не обнаружено. Или исправить собственные недочеты – поставить знаки, нарисовать разметку, внести переулок в маршруты эвакуаторов и мотивировать сотрудников ГАИ чаще сюда заглядывать. Но что-то пошло не так. Департамент транспорта решил заняться лечением, не поставив диагноз, просто под рукой оказалась новая красивая таблетка, которую захотелось на ком-то опробовать. Кто-то искренне считает, что бывают таблетки от всех болезней, а от лекарства вреда быть не может.
Местным жителям мешали проезжающие машины? Они там почти не ездили. Мешали машины запаркованные? Это решаемая проблема, эвакуаторов в центре города достаточно. На самом деле жителей Черниговского действительно волнует парковка, только речь идет об участках, Департаменту транспорта никак не подчиняющихся. Это внутриквартальные пространства, а не улично-дорожная сеть. Все свободные пространства здесь заняты стихийной парковкой. Это хорошо видно на фотографии, представленной в буклете проекта. Кстати, как только проект в Черниговском был реализован, местные жители стали писать новые письма. Ситуация стала только хуже, в парковку превратился еще и образовавшийся тупик.
Во дворах же ничего не изменилось – они по-прежнему заставлены машинами. И это уже вопрос не Дептранса, а местной исполнительной власти — сделать так, чтобы по дворам можно было пройти. Эти дворы, подворотни и внутриквартальные проезды — тоже общественные пространства. И они некрасивы по всему центру.
С такими объектами в городе работает другой департамент – Департамент ЖКХ. Его сотрудники умеют поставить детскую площадку за 5 миллионов, заменить бордюрный камень, раскатать рулонный газон, и еще много стандартных видов работ есть в их арсенале. Но в этом арсенале полностью отсутствуют каналы коммуникации с конечным потребителем – жителями города. Тактических урбанистов можно похвалить хотя бы за попытку основывать свой проект на запросе местного сообщества, Департамент ЖКХ принимает во внимание только волю заказчика – московского правительства.
Кто виноват?
Коренное отличие нормального человека от чиновника и департамента в том, как они отвечают на простые жизненные вопросы. Спроси человека, зачем здесь переулок, и он достаточно четко и структурированно опишет функциональные возможности каждой части переулка, тротуара, двора, дома и любого другого объекта в своей естественной среде обитания. Намного сложнее чиновнику, который решил, что его работа – создавать эту среду. Он чувствует ответственность, понимает собственное могущество, но постоянно сталкивается с сопротивлением материала. У неопытного аквариумиста рыбки мрут сотнями, но даже опытнейший не в состоянии создать самодостаточную экосистему. Горожане намного адаптивней рыбок. Несмотря ни на что, они приспосабливаются.
И здесь любого тактического урбаниста ждет самое интересное открытие. Оказывается, пытаясь лечить городские болезни, он не очень понимает, кто именно его пациент. Город это камни, город это люди, но городской организм это что-то намного более сложное. Коралловый риф состоит из множества живых организмов, покрывающих красочным ковром скалу, созданную тысячами поколений кораллов, каждое поколение добавляет свой миллиметр к рифу, или не добавляет, если мало солнца.
«Тактические урбанисты» зачастую считают, что урбанистика это про велодорожки, воркауты или доступную среду. Физикалистские методы создают иллюзию, но на самом деле урбанистика — сугубо гуманитарная дисциплина со всеми положенными гуманитарной науке исключениями. Социальная жизнь есть высшая форма движения материи, превосходящая по сложности всю живую природу, а город это и есть социальная жизнь в концентрированном виде. Парадокс Москвы как города в том, что урбанисты из департаментов бегут от социума, бегут от общества и от людей. Им достаточно только одного человека, окруженного огромной декорацией из лавочек, фонарей и велодорожек, замощенной до горизонта гранитной плиткой.
Записи
5 комментариев