За каждый камень
Александр Можаев
В современной Старой Москве, как и встарь, «гудят пилы, звенят топоры» — число реставрируемых памятников архитектуры растет с каждым годом. Тем не менее слово «реставрация» и поныне употребляется в слишком широком спектре значений. Напомним, что ныне термином «реставрация» принято называть не приведение памятника к некоему умозрительному «первобытному виду», как это было в России и Европе в XIX веке и у Лужкова в Царицыно в 2008 году. Не восстановление нарядного внешнего облика любой ценой «на оптимальную дату», как часто практиковалось в XX столетии, а стремление сохранить максимальное количество подлинного исторического материала (недаром в английском языке этот процесс принято называть словом «conservation»). А значит, нам должно относиться к историческим постройкам не только как к произведениям архитектуры либо мемориальным реликвиям, но прежде всего как к памятникам материальной культуры, старинным вещицам, выполненным в неиспользуемых ныне материалах и технологиях, и, как любой антиквариат, ценных прежде всего своей подлинностью.
Современная реставрационная практика изобилует примерами самого разного рода. Мы попытались составить небольшой хит-парад в диапазоне от безобразного до прекрасного, считая основным критерием именно отношение к подлинному материалу. Ниже — краткий обзор столичной практики последнего десятилетия (среди отрицательных примеров не приводятся случаи откровенной, «честной» порчи — мы отобрали только те объекты, которые были утрачены или покалечены в рамках заявленной реставрации), по пять объектов в каждой номинации: худо; худовато, но парадоксально; хорошо, то есть нормально.
Сначала — примеры, связанные с однозначной и заведомой ликвидацией подлинных памятников.
На дне нашего условного рейтинга окажется так называемая реставрация, приведшая к 100% утрате уникального подлинника — дома Всеволожских в Хамовниках (улица Фрунзе, 11), считавшегося старейшим деревянным особняком столицы. Несмотря на то что дом многократно перестраивался, реставратор Игорь Киселев нашел в его интерьерах фрагменты обоев петровского времени, из чего следовало, что основа дома была выстроена не позже 1730-х. Для того чтоб восстановить аварийное здание, в 2008 году его разобрали по бревнам, а спустя пару лет в полном объеме вывезли на свалку (работы начинало ЗАО «ОСБИ-строй», продолжило СК «Китос»). Что характерно: новодел, выстроенный из оцилиндрованного бревна на новом фундаменте, удостоен премии «Московская реставрация — 2013» в номинации «Лучший проект реставрации и приспособления объектов культурного наследия к современному использованию».
Случаев замены памятников новоделами можно было бы привести десятки, особенно в практике 1990–2000-х. Апологеты метода «реставрационного воссоздания» приводили в пример воссозданные Варшаву или Петергоф, подчас забывая, что там воссоздание было печальной необходимостью, потому что «фашист пролетел», а здесь в большинстве случаев снос и воссоздание были частью единого умысла. Как правило, с той или иной степенью точности воссоздавались только фасады, но иногда, как и в доме Всеволожских, зачем-то строились почти полные копии утраченных зданий. Показательный, но малоизвестный случай — роскошный дом Зелика Персица в 1-м Казачьем переулке, 6, находившийся в городской собственности, доведенный до аварийности и снесенный в начале 2000-х. Несколько лет назад он был тщательно воспроизведен на старом кирпичном основании. Вероятно, такие дома достойны того, чтобы им присваивался статус копии, имеющей ремесленную ценность (желательно по окончании уголовного расследования). Однако к реставрации как мастерству сохранения памятников это не имеет ни малейшего отношения.
Далее следует история пагубной реставрации дома Киреевского на Остоженке, 19, в процессе которой древний памятник утрачен более чем на 80%. Дом, построенный в конце XVII века, в начале XIX века принадлежал великому собирателю русского фольклора, товарищу и консультанту Пушкина и Гоголя Петру Киреевскому. Несколько лет назад аварийный дом был передан в безвозмездное пользование Зачатьевскому монастырю. Судя по всему, архитектор Александр Рыжов в 2014 году предложил пользователям ловкий способ отреставрировать памятник, разобрав его по кирпичам, а затем собрав обратно. В результате от трехэтажного дома остались лишь фрагменты стен нижнего яруса. Заведено административное дело, по вопросу о профпригодности Рыжова также ведется разбирательство. О замешанной в скандале монастырской администрации известно лишь то, что ни прокомментировать происшествие, ни выразить свое сожаление она не посчитала нужным, вероятно не видя в нем ни беды, ни позора.
Следующий по степени вредоносности пример — это, определенно, бывшее здание универмага «Детский мир» на Лубянской площади. В 2005 году предмет охраны статусного объекта культурного наследия был сокращен до «внешних габаритов». Стало быть то, что после реконструкции, проведенной ОАО «Галс-девелопмент», от здания уцелела кирпичная кладка наружных стен, уже можно считать удачей. Остальной материал памятника утрачен, а вместе с ним ушел и дух прежнего универмага, так что смена названия «Детский мир» на «Центральный детский магазин» вполне уместна. Тем не менее на фасаде вновь открытого в 2015 году магазина красуется доска, самопровозглашающая, что реконструкция объекта наследия позволила «сохранить его историческую ценность».
Следуя этой логике, на звание образцовых хранителей наследия смогут претендовать и авторы реконструкции усадьбы Глебовых-Стрешневых-Шаховских (Большая Никитская улица, 19). Там памятник был расчленен в другой плоскости: главный дом отведен в зону реставрации, а флигеля во дворе усадьбы и на красной линии Калашного переулка отданы под развитие театра «Геликон-опера», то есть ликвидированы. Теперь они также отстроены заново, но на память остались фото процесса этой «реставрации с приспособлением».
Есть довольно много неоднозначных примеров, далеких от методической безупречности. Однако мотивация принятых решений может быть разной — иногда методики нарушаются ради того, чтобы сохранить подлинный материал, а иногда, наоборот, от подлинника избавляются для того, чтобы облегчить задачу.
Недобросовестные реставрации, сопровождаемые «заменой реставрационного материала», давно стали обычной практикой, но поскольку эти дела, как правило, делаются при закрытых дверях, то в большинстве случаев мы не узнаём об утрате подлинной лепнины, столярки и прочих элементов памятника. Разумеется, при любой, даже самой аккуратной реставрации неизбежна замена отслуживших свой срок деталей, но добросовестные мастера вручную вычиняют ветхую кладку, сколь возможно сохраняют старые полы, обои, фасадную штукатурку и так далее. Менее щепетильные обдирают стены до кирпича и делают все заново.
Например, читатели, которым памятен интерьер клуба «Третий путь» на Пятницкой, 4, не дадут соврать, что несмотря на десятилетия коммунального прошлого, комнаты сохраняли двери, кафельные печи, лепнину доходного дома 1880 года. Вот так выглядели эти же интерьеры в процессе реставрации, проводимой в 2014 году компанией «Возрождение» по заказу подворья храма Черниговских чудотворцев. Очевидно, что процент подлинного материала в восстановленном здании будет не слишком высок.
Средь редких случаев, когда наблюдателям удавалось заглянуть внутрь строительного забора и удивиться, в силу древности памятника выделяются работы на палатах по адресу улица Забелина, 3. В 2008 году нашлись архитекторы (как ни странно, глубокоуважаемых ЦНРПМ), взявшиеся реставрировать памятник в чрезмерно короткие сроки, поставленные заказчиком. В результате фасад 1660-х годов был вычинен перфораторами на глубину двух кирпичей и аккуратно сложен вновь с довольно условным попаданием в прежние габариты.
Еще одна, может быть самая неожиданная находка современности — открытие огромных, на удивление хорошо сохранившихся палат времени царствования Алексея Михайловича внутри дома 1937 года постройки на Тверской, 6. Уже более десяти лет в этом помещении ведется неторопливая реконструкция, в которой на первом месте стоит приспособление под ресторан, а о реставрации вспоминают раз в два года и тут же забывают снова. Фактически от дома год за годом откусывали по кирпичу в день, поди поймай за руку, но в результате памятник понес невосполнимые потери — сбита часть росписей, окна перетёсаны в двери и так далее. Реставраторам удалось качественно восстановить лишь полтора зала, по счастью, в этот объем вошёл драгоценный портал парадной палаты. Лишь в 2014 году на объекте появились более добросовестные представители заказчика, благодаря которым наконец раскрыты наличники западного фасада — единственная древняя деталь в ансамбле Тверской улицы.
А в данном случае — на Раушской набережной, 22/20 — вроде бы все абсолютно чисто. В полном соответствии с проектом, на торцевых фасадах дома по натурным фрагментам восстановлен богатый кирпичный декор XVII столетия. Только самих фрагментов в результате не стало — дико зрелищные, хорошей сохранности срубленные карнизы и наличники были перелицованы все до единого. Не перфоратором, а вручную, аккуратно и добросовестно, но в итоге вместо памятника, обладавшего исключительной археологической ценностью получился продукт реставрации, про который вполне можно сказать «как новенький».
В 2010 году на усадебном флигеле XVIII века по адресу Брюсов переулок, 2/14, появилась высокая надстройка со стеклянным фасадом, выглядящая безусловным самостроем. Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что ее появление стало следствием юридического казуса: в документах были перепутаны номера строений и старинный флигель с каменной резьбой на фасадах, числившийся малоценной постройкой 1930-х, мог быть законно снесен, тем паче что заказчик выкупал его именно с целью строительства нового пятиэтажного здания. Странно выглядящий компромисс, предложенный архитекторами бюро «Рождественка», тем не менее позволил полностью сохранить и реставрировать сам памятник, компенсировав издержки заказчика сколь возможно тактичной, «заваленной» вглубь надстройкой.
Ну а теперь, наконец, про лучшее. В последние годы появился ассортимент грамотных, профессиональных работ, не вызвавших нареканий с точки зрения качества и методики, из которых не всегда просто выбрать самые яркие.
В 2014 году окончена реставрация церкви Климента на Пятницкой улице, проводившаяся на средства Правительства Москвы. Нередко бывает, что присутствие бюджета оказывается для памятника не менее опасно, чем его отсутствие — в плане наведения глянца и упомянутой тяге к замене деталей копиями. Но в начале работ настоятель храма отец Леонид Калинин заявил: «Ни одного лишнего миллиметра сусального золота не будет положено на иконостас! Нам не нужен новодел, поэтому мы будем предъявлять к генподрядчику высочайшие требования». Действительно, работы по реставрации фасадов и уникального барочного иконостаса, а также воссоздание утраченной в 1930-е ограды, проведены концерном «Возрождение» на самом достойном уровне.
Поскольку среди безутешных примеров упомянуты несколько деревянных домов, хотелось здесь отметить что-нибудь безупречное. Однако оказалось, что консервация дерева — тема вообще не очень московская. Расчистка и ремонт деревянной столярки слишком кропотливое занятие (тем более что двери, окна, паркеты — «рабочие» части дома, и у того, чтобы сделать новое по старым образцам, всегда есть практичное оправдание). То, что большинство деревянных домов в городе оштукатурено или обшито досками, также не стимулирует кропотливой возни с оригиналом — визуально отличить подлинный материал после реставрации в любом случае трудно.
Поэтому мы остановимся на более очевидном памятнике — Георгиевской церкви из села Семеновского, восстановленной на территории заповедника «Коломенское» в 2010 году. Уникальное здание постройки 1655 года было найдено на берегах Северной Двины и по инициативе художника Ивана Глазунова перенесено в Москву. Трудами реставраторов фирмы «Карэнси» восстановлен первоначальный облик храма, и несмотря на докомпоновки и вынужденную замену около 30% сруба, все подлинные бревна не только отличаются цветом и фактурой, но и выделены специальными металлическими маркерами.
Отдельно надо отметить объект, реставрация которого была сопряжена с большими техническими трудностями. Это спасенные в 2011 году палаты Зиновьевых в Большом Афанасьевском переулке, 24. Десять лет до прихода реставраторов здание намеренно выморачивалось и было доведено до крайне аварийного состояния. Коллектив под руководством архитектора Т. Борисовой сумел восстановить старейший дом Арбатских переулков с минимальными потерями. На подлинность памятника красноречиво указывает вызывающая кривизна карнизов, сохранение которой также было непростой творческой задачей.
Особое восхищение вызывают исследовательские и реставрационные работы, ведущиеся в последние 20 лет на памятниках Кремля специалистами ЦНРПМ, выдающиеся не только своим качественным уровнем, но и огромным научным значением, тем паче что результаты этих работ регулярно публикуются в сборниках, издаваемых Музеями Кремля. В конце 1990-х изучены древние подклеты Государева дворца, в начале 2000-х восстановлены фасады и завершения Потешного, не так давно реставрирован Патриарший дворец, исследованы подклеты Грановитой палаты, продолжаются кропотливые работы в Архангельском соборе. Самым ярким событием последних лет, пожалуй, можно считать исследование папертей и приделов Благовещенского собора при котором были найдены и восстановлены уникальные элементы декора XV и XVI столетий, а также обнаружены фрагменты храма, предшествовавшего нынешнему, включая обломки каменной резьбы и невыгоревших фресок авторства Андрея Рублёва.
И наконец, совсем отдельной строкой стоит прописать безупречные по сути и качеству работы по консервации фасадной стены палат царского стольника Бутурлина в Подкопаевском переулке. Работы эти проведены по частной инициативе жителя означенных палат, скульптора Николая Аввакумова. Он инициировал исследования дома, прежде считавшегося постройкой предпожарного времени, организовал сбор средств, привлек к проекту реставратора Георгия Евдокимова. В этом процессе не пострадал ни один древний кирпич, раскрытый фасад с наличниками и изразцами 3-й четверти XVII века осторожно расчищен и укреплен, подлинник сохранен на все 100%. Может быть, примерно такой и будет общепринятая реставрационная практика завтрашнего дня.
Записи
2 комментария