Точка отрыва
Александр Можаев
Противостояние сторонников и противников установки памятника князю Владимиру на Воробьёвых горах переходит во всё более активную фазу. Силы не вполне равные, на стороне сторонников Мосгордума и Мосинжпроект, у противников – интернет-петиции. Ситуация не то чтобы до боли, а до смертной скуки похожая на события 1996 года, когда в центре Москвы устанавливался памятник Петру Первому работы сами-знаете-какого скульптора.
События 19-летней давности кому-то памятны, кому-то нет, а многими забылись. Полгода назад крайне уважаемый архитектурный критик Григорий Ревзин попытался вспомнить те дальние времена, признавшись, что его участие в кампании протеста, вероятно, было результатом зомбирования. То есть психологической манипуляции со стороны тех, кто пытался остановить Лужкова на пути в президенты. А памятник-то, с сегодняшней трезвой точки зрения, не так уж и плох – «место на самом деле выбрано потрясающее, размер сомасштабен пафосу места, силуэт отличный, а некоторая карикатурность образа — специфика языка последней четверти прошлого века». То есть мы об него копья ломали, а теперь поди вспомни зачем, помутнение какое-то.
А я вот хорошо помню свои почему и зачем. Художественные качества памятника действительно были не самой главной проблемой. Беда была в ощущении запредельного хамства, которое аукается каждый раз, когда я гляжу на гигантский монумент, с которым, действительно, свыкся (но категорически не смирился). Конечно, в советские годы такие вещи вообще не обсуждались, но в 96-м у нас была иллюзия того, что судьбу важнейших городских панорам должны решать не несколько человек. А ведь примерно так и было – один захотел подарить городу своё прекрасное творение, другой помог ему это сделать. Никто же не видел альтернативных проектов памятника на этом месте или этого, но на иных участках?
Споры были не о том, нравится ли нам это произведение монументального искусства, а о том, как мы собираемся впредь строить отношения меж гражданами и властителями нашего полиса. Мы полагали, что работаем на будущее, что к следующему разу, когда какой-нибудь добрый человек захочет сделать городу щедрый подарок, будут выработаны процедуры вроде обязательных, многостадийных и безусловно открытых конкурсов. Дабы широкий круг независимых экспертов имел возможность проработать варианты и выбрать лучший – ведь памятник это такая вещь, которая не должна вносить в общество очередной повод для раздора, их у нас и без того в достатке.
Спустя без малого 20 лет мы вновь оказались одаряемыми. На этот раз в роли благодетеля выступило Военно-патриотическое общество, заместитель исполнительного директора которого Владислав Кононов считает, что «правильней было бы вообще не обращать внимание на петиции против установки памятника Великому князю Владимиру», поскольку «те, кто выступают против, не отдают себе отчета в исторической роли этой фигуры». Как говорил популярный бандит Промокашка, спросонья обнаруживший себя во вчерашнем вечере: «А вы чё не ложитесь-то?». Третье тысячелетье на дворе, а вот опять о том же самом, о специфике языка последней четверти прошлого века.
Петиция против установки памятника на Воробьевых горах (не памятника Владимиру вообще, не именно этого памятника Владимиру, а установки его здесь, на Смотровой) выражает возмущение граждан «игнорированием прав, принятием решений без учета общественного мнения и мнения специалистов». Требует «организовать подбор места для монумента с участием экспертов и широкой общественности, с вынесением итогового варианта на публичные слушания».
Петиция сторонников установки памятника – именно этого и именно здесь – заявляет: «Если мы сегодня гласно и массово не поддержим намерение столичных властей, профессиональные оппозиционеры могут замотать решение об установке памятника судебными тяжбами, надуманными кляузами и клеветой». И просит мэра Собянина «защитить память первого русского святого».
В прошлый раз спор был не о том, нравится или не нравится нам Церетели. Увлекала полемика по разные стороны баррикад, там Лев Колодный, здесь Сергей Мостовщиков, если вы помните. «Вы чё не ложитесь-то?»…
Но есть и принципиальная техническая разница. Например, в том, что Стрелка, на которой был установлен Петр, всё же не производила впечатления состоявшегося, законченного пространства, а смотровая площадка МГУ – ещё как производит. Это ансамбль, придуманный и реализованный единовременно, в годы послевоенного возрождения. Широкие аллеи Унивеситетской площади, берущей начало у подножья самой величественной московской высотки, приводят зрителя к парапету, ограничивающему пространство Смотровой, но ничуть не тормозящему направление этой стремительной трассы – отсюда и в бесконечность, в московское небо, которое нигде в городе не кажется таким просторным. Стадион, стоящий внизу, на противоположном берегу реки, подчеркивает направление вектора. Смотровая испокон веку была предназначена для любования городом, ей не нужны иные смыслы.
Неслучайно Смотровая ассоциируется с взлётной полосой, неслучайно именно отсюда стартовал в будущее сказочный гений Москвы, крылатый мотоциклист Савранский. Но памятник встанет к ней спиной, встанет в самой точке отрыва. Смотрите, как интересно – одним из инициаторов установки памятника (сейчас подобные проекты делаются строго по просьбе трудящихся) числится мотоциклист Залдостанов, фигура, безусловно, яркая, но весьма приземленная.
А Савранский-то взял и взлетел, может быть, он и теперь каждое утро уходит отсюда в наступающее московское завтра, никем не видимый, в тот самый момент, когда сторожа уже срубились, а постовые только заступают на дежурство… А может быть и не быть, если мы не изыщем мудрого компромисса, который позволит Москве сохранить его волшебную взлётную полосу. Поверьте, она всем нам ещё пригодится.
Записи
12 комментариев