Ху из мистер Ху?
Петр Мирошник
Опубликовано с сокращениями Газета.Ру
1 февраля в Москве прошел митинг, основным требованием которого стала отставка первого вице-мэра Марата Хуснуллина. Поводом стал снос доходных домов Привалова на Садовнической улице, санкционированный «Сносной» комиссией, возглавляемой Хуснуллиным.
Чиновники, составляющие большинство среди членов комиссии, под давлением вице-мэра проголосовали за снос зданий, которые, по мнению градозащитников, обладают не только исторической ценностью, но и статусом выявленных памятников.
«Сносная» комиссия (официально Комиссия при Правительстве Москвы по рассмотрению вопросов осуществления градостроительной деятельности в границах достопримечательных мест и зон охраны объектов культурного наследия) несколько лет назад возглавлялась Владимиром Иосифовичем Ресиным и называлась за глаза и «ресинской» и «расстрельной». Как и многие другие институты московской системы управления, комиссия досталась Собянину «по наследству» и почти без изменений продолжила работу, ежегодно «соглашаясь» со сносом флигелей XIX века и конструктивистских зданий века XX (всего более 60 за время работы Сергея Собянина в должности мэра Москвы).
Когда 20 лет назад Лужков остался один на один с поднимающим голову строительным комплексом, он не побоялся возглавить его, при этом установив собственные правила. Постоянную критику на протяжении всех лет лужковской Москвы вызывали именно эти правила. И почти никто не задумывался о том, что альтернативой было бы простое отсутствие каких либо правил. Тем более никто не попытался предложить альтернативную систему правил. В Московской области, к примеру, аналогом столичных квадратных метров стала колхозная земля, но уровень криминализации этой сферы оказался на порядок выше.
Лужков ушел, но правила и институты, рожденные им на свет, лишившись приставки «лужковский» или «ресинский», продолжают окружать нас.
Лужковский стройкомплекс взял себе роль основной отрасли городской экономики. С тех пор местоблюстителем на время, когда мэр в отпуске, оставался первый вице-мэр по строительству Владимир Ресин, почти равный мэру. И сегодня Ресин продолжает курировать строительство в Москве (теперь, правда, только строительство по программе «200 храмов»).
Роль стройкомплекса в городе традиционно преподносится как роль «мужчины», «добытчика» и чуть ли не градообразующего предприятия. Мол, городская экономика вся держится на строительстве, все деньги там, хотя противники этой парадигмы и утверждают, что на самом деле все эти квадратные метры – всего лишь специфический финансовый инструмент в отсутствие благоприятных условий для инвестиций во что-либо кроме недвижимости.
Приоритет строителя перед архитектором и планировщиком, опять же изобретение эпохи Лужкова, только усилился при Собянине. Проекты планировки территорий делают строительные гиганты, сами для себя. НИиПИ Генплана не может изготовить генплан, главный архитектор Москвы проводит архитектурные конкурсы, но победившие проекты не реализуются.
Фактически «прорабскую архитектуру» дополнило «прорабское планирование и градостроительство». Прораб – человек совершенно необходимый, если его не останется, архитектура и градостроительство попадут в руки гастарбайтеров, но перегружать прораба не свойственными ему задачами тоже неправильно.
Несмотря на эти несвойственные нагрузки, Хуснуллин приносит значительные деньги в городской бюджет. Лишенный при этом многих политических рычагов (а их лишено все собянинское правительство), первый вице-мэр может позволить себе очень многое: надавить на формально почти равных ему по статусу других министров и даже забрать часть их полномочий по праву сильного.
История со сносом домов Привалова на Садовнической – из этой серии. Сегодня в ней фигурирует снос без ордера, протокол голосования сносной комиссии, не соответствующий реальному голосованию, странное поведение федерального Министерства культуры и Департамента культурного наследия Москвы, сделавших все, чтобы вопрос о ценности зданий был снят за отсутствием самих зданий.
Обвинять во всем этом одного Марата Шакирзяновича довольно странно. Он как раз свою работу исполняет: город получает новую стройку на месте аварийных домов (не его это дело, что дома старые и красивые), жильцы домов расселены (опять же не его это дело, как их расселяли и куда). В ведомстве Хуснуллина стройка, снос, инвестпроект это деньги, которые нужны городу на пенсии, школы и парки.
Собянинская «новая градостроительная политика» была объявлена по случаю очень похожего сноса. Дом архитектора Кольбе на Якиманке был снесен на глазах у всех департаментов и жителей города. Департамент культурного наследия сам распространял видео некоего процесса с участием экскаватора, который застройщик назвал самообрушением. Сегодня на этом месте все те же департаменты и жители могут видеть почти достроенное новое здание значительно больше незаконно снесенного предшественника, почти все квартиры в нем уже куплены, никаких существенных санкций за самовольный снос в центре города не последовало.
Будучи только объявленной, «новая градостроительная политика» споткнулась о городской стройкомплекс: в ночь окончания месячного моратория на сносы был снесен флигель усадьбы Шаховских в Калашном переулке. Заказчиком проекта, уничтожившего несколько строений усадьбы, являющейся федеральным памятником, выступало правительство Москвы – и лужковское, и собянинское. Стройка продолжается.
Но главным препятствием, с которым столкнулась «новая градостроительная политика» Собянина, стал не стройкомплекс и даже не экономический кризис. Более серьезный кризис – смысловой – год за годом заставляет наступать на те же грабли. Многолетнее отсутствие генплана – просто еще одна иллюстрация того, как власть не понимает, кто она и зачем здесь, в этом городе. Другая иллюстрация, вернее, следствие такого положения – легитимность избранного мэра «на грани». А из такой низкой легитимности следует невозможность реформирования системы.
Система, выстроенная Лужковым в прошлом веке, продолжает работать, но только без той народной поддержки, которая позволяла Юрию Михайловичу участвовать в проектировании дворца в Царицыне, разводить пчел и поставлять молоко в школы. Эта система сделалась скелетом и кровеносными сосудами города. Она до сих пор позволяет Владимиру Ресину не только сохранять самые дорогие среди всех отечественных чиновников часы, но и получать новые должности.
А Хуснуллин, занимающий сегодня одну из ключевых позиций в этой системе, это тот же Ресин, только без лужковской легитимности, держащийся на своем месте, пока исполняет свою работу безукоризненно. И любые претензии к Хуснуллину это на самом деле претензии к Собянину, который его призвал на эту работу, который сохранил старую систему.
Лозунг «Хуснуллина в отставку» является на свет естественным образом. Только с языка лозунгов на язык реальной политики он переводится «в Москве пора менять систему». А как системные изменения влияют на кадровый состав – отдельный вопрос.
Смена Лужкова Собяниным ознаменовала собой установление федеральной власти в городе. Стабильность лужковской системы держалась еще и на закрытости от внешних влияний, в том числе и от влияний сверху. «Вольный город», встроенный в государственную вертикаль, нестабилен. Это подтверждает и уличная активность всех собянинских лет, и выборы мэра, которые можно назвать неудачной попыткой обрести легитимность. В нестабильном городе сложней вести бизнес. Еще сложней вести бизнес, строящийся на установлении баланса интересов очень многих сторон.
Главное в строительстве в Москве это консенсус. Ресин, Хуснуллин или кто угодно на этой должности в существующей системе в первую очередь переговорщик, медиатор, загоняющий происходящее на поле в рамки правил, а иногда и подгоняющий правила под реальность.
Дело не только в том, кто получит прибыль в 300 процентов или, наоборот, разорится на госконтракте. Вокруг еще множество участников процесса, которые, формально оставаясь наблюдателями, могут процесс даже остановить, как футбольные болельщики, вышедшие на поле.
Градозащитники, обманутые дольщики, гастарбайтеры и просто москвичи, которых становится все больше на небольшой территории города. И федеральные власти, президент, премьер и министры могут выступать здесь в самых разных ипостасях – и как «крупные» игроки, и как жители города.
Система крайне усложнилась.
Если для обеспечения сноса в пятистах метрах от Кремля или для устройства стройплощадки в пятистах же метрах от МКАД нужен автобус полиции, значит, издержки возросли до предела и надо менять не только переговорщика, но и саму систему взаимоотношений сторон.
Безусловно, отставка Хуснуллина в пакете с понижением статуса «главного строителя» и перераспределением части полномочий (руководство «сносной комиссией») нужна как знак того, что система готова меняться. При этом простая смена фигуры обернется затяжкой времени и в результате может оказаться для города вреднее, чем сохранение статус кво.
Намного важнее вопроса кадров вопрос о том, куда движется город, каким он хочет себя видеть завтра и почему.
Неважно, Хуснуллин или Рахматуллин возглавляет «Сносную» комиссию. Важно, что существует специальная комиссия, решающая, что здания, которые вообще-то сносить нельзя, сносить можно. Якобы есть такие выгоды (измеряющиеся исключительно деньгами), которые позволяют расстаться с уникальным.
Экономика решает, куда двигаться городу и московскому обществу, и нынешний финансовый кризис может стать для нас шансом измениться. Пока не удававшиеся попытки диверсификации московской экономики, «слезания со строительной иглы» стоит повторить при сложении двух обстоятельств.
По крайней мере, одно из этих обстоятельств можно назвать благоприятным – снижение стоимости московского туристического продукта для европейских туристов. Россия до сих пор была очень дорогой страной для туризма, но падение рубля позволяет предполагать, что цены на московские гостиницы теперь могут быть такими же, как в других европейских городах.
Вторым обстоятельством станет уменьшение количества денег в строительной отрасли. Это и снижение спроса, и подорожание кредитных средств. В этой ситуации сфера услуг, где деньги возвращаются быстрей, а инвестиции требуются не в таких объемах и не на такой длительный срок, получает лучшие условия для развития.
План диверсификации московской экономики и реформы московской системы управления под лозунгом «Хуснулина в отставку» должен включать в себя несколько направлений, в числе которых не только изменения правил строительства в историческом городе. Новым приоритетом может стать туриндустрия. Гостиницы это частный случай сферы услуг, с которой за 4 года Собянина не было сделано почти ничего (если не считать уничтожения ларьков и превращения нелегального такси в полулегальное с желтыми машинами).
Реформы неизбежны, вандализм и дикость девелоперов, сносящих дореволюционные дома, это агония старой лужковской системы, которая только подтверждает этот тезис. Возможно, сфера строительства нуждается в самых незначительных изменениях. Возможно, эти изменения должны носить больше символический характер, как, например, отказ от приставки «первый» в должности вице-мэра по строительству.
Ведь в слове «градостроительство» «строительство» — не определяющая часть. Функция ее уточняющая, примерно как «вождение» в «кораблевождении». Капитан корабля это не тот, кто умеет водить машину, велосипед или кого-то за нос, а тот, кто знает судно и способен провести его через узкий пролив.
Если Марат Хуснуллин станет единственной жертвой революции городского управления, в результате которой основной поток приезжающих в Москву будут составлять туристы, а не молодые мужчины из бедных стран, готовые работать на стройке за смешную по московским меркам зарплату, то пусть ему поставят памятник в Москве. Или на родине.
Записи
2 комментария