Боязнь пустоты
Александр Можаев
Тема возрождения Чудова и Вознесенского монастырей Кремля обещает быть одной из важнейших новостей московского градостроительства нового года. Этот случай отличается от прочих тем, что власть не приняла внезапное для всех решение, но предложила общественности обсудить инициативу президента России Владимира Путина. В минувшие полгода профессионалы имели возможность обменяться мнениями и, как и следовало ожидать, эти мнения разнятся до противоположности. Коротко говоря, одни полагают, что нельзя упускать счастливо открывшуюся возможность возрождения национальной святыни, а другие сильно сомневаются в том, что такая возможность вообще есть. Одни верят, что скоро мы увидим те самые легендарные монастыри или их достаточно близкое подобие, а другие опасаются, что дело обернется крайне условной фантазией на заданную тему, а фактически новостройкой, недопустимой в зоне ЮНЕСКО.
Разумеется, при любом воссоздании не избежать доли условности в точности габаритов, прорисовке деталей, в материалах и технологиях. Но какова будет эта доля в кремлевском случае? Вопрос не философский, а глубоко практичный, ибо это основные исходные данные обсуждаемого проекта. Историк Владимир Киприн уверяет, что на нынешнем этапе мы имеем не более 20% материала, необходимого для достоверного воссоздания комплекса, а специальной научной группы для архивных розысков так и не создано.
Тем временем, решение о сносе так называемого 14-го корпуса (административного здания, поставленного в 1932-34 годах на месте монастырей) подается как вопрос, почти решенный на уровне Управления делами президента РФ, осталось лишь окончательно согласовать его в ЮНЕСКО. То есть, крупный исторический (юридически) объект на одном из самых видных мест Кремля может быть снесен в отсутствии не только проекта, но и четкой стратегии воссоздания монастырей. Более того, заявлена возможность устройства на месте сносимого здания некоего парка с отсрочкой самого воссоздания на неопределенный срок. О рисках такого подхода мы поговорим с профессором, доктором искусствоведения Андреем Баталовым, заместителем генерального директора Музеев Московского Кремля и аттестованным экспертом, ближе всего знакомым с нынешним состоянием вопроса.
— Андрей Леонидович, во время встречи с президентом Владимиром Путиным в июле прошлого года, на которой впервые был поднят вопрос воссоздания монастырей, вы заметили, что материалов для этого у нас пока мало. Изменилась ли ситуация? На данный момент данных имеется меньше, чем хотелось, или же их вовсе недостаточно?
— Музеи Кремля на протяжении многих десятилетий изучают исторические документы, связанные с историей кремлевского ансамбля. Накопленная информация позволяет утверждать, что, к сожалению, материалов, позволяющих достоверно восстановить два утраченных монастырских комплекса, а также Малый Николаевский дворец, не существует, а снос 14-го корпуса может привести к ряду весьма негативных последствий. Дело в том, что для адекватного восстановления полностью утраченного здания необходим один документ – архитектурно-археологические обмеры (они называются археологическими условно, поскольку их точность близка к точности обмеров археологического памятника). Фотофиксация служит лишь дополнительным материалом, поскольку не отражает характер профилировки деталей.
При сносе кремлевских монастырей не было осуществлено ни полноценной фотофиксации, ни археологических обмеров. Обмерять здания перед разборкой было поручено молодому Петру Максимову, ставшему одним из наиболее крупных советских реставраторов и историков архитектуры. Времени и условий для осуществления точных обмеров у него не было. Только в соборе Вознесенского монастыря Максимов сумел точно зафиксировать план и некоторые детали. Высотные отметки он замерял не с лесов, а при помощи шестов, что естественно оставляет определенные погрешности. Интерьер и другие здания монастыря были обмерены лишь фрагментарно. Фотографий монастыря (особенно внутренней его территории) также очень мало, потому что процесс разборки был стремительным. Это вообще особенность сноса кремлевских монастырей. При разборке других зданий Москвы сотрудники ЦГРМ вели подробную фотофиксацию, но здесь такой возможности не было.
Собор Чудова монастыря Максимовым обмерен не был. Во всяком случае, нигде в архивах подобные материалы мною не обнаружены. В 1980-е годы я задал вопрос его вдове: «Был ли обмерен собор Чудова монастыря?» Мне была рассказана история о том, что Петр Николаевич оставил кроки обмеров внутри собора накануне взрыва, о подготовке которого не знал. Поэтому его обмерный дневник погиб вместе с собором. Из Чудова монастыря были спасены только порталы и части плит из керамических фризов собора. По кельям и церквям обоих монастырей, по внутренней структуре интерьеров данных еще меньше — приблизительные, разнящиеся в размерах чертежи XIX века и общие планы на фотографиях. Так что здесь речь наверняка пойдет о современном проектировании в исторических формах.
— С ученой точки зрения доводы совершенно понятные, но представим себе ситуацию глазами обывателя. Жаль, что у нас нет возможности построить точную копию утраченного памятника, но мы можем постараться максимально приблизиться к его образу, тем более, что речь идет прежде всего о возвращении святыни, а не только архитектурного памятника. В любом случае, большинству зрителей новодельные дворцы в Коломенском и Царицыне очень нравятся. Чем опасно в нашем случае игнорирование реставрационных канонов, выработанных многолетней международной практикой?
— За последние десятилетия мы наблюдаем смещение и вольную трактовку понятий, сформировавшихся в теории реставрации, и прежде всего это касается термина «новодел». Прежде под этим понятием подразумевалось воссоздание утраченного произведения на основании достоверных фиксационных материалов. Восстановление разрушенного войной шедевра новгородского зодчества — церкви Спаса на Нередице — происходило по археологическим обмерам, выполненным при ее реставрации. Чертежи, зафиксировавшие неровность стен, отступления от геометрической правильности, позволили воспроизвести индивидуальные особенности памятника. Мы знаем это и доверяем тому, что видим, воспринимая храм хотя и не как древний подлинник, но как точную копию, передающую дух эпохи и личные черты характера храма. Восстановление церкви Спаса стало хрестоматийным примером научно-обоснованного новодела.
Подобными качествами не обладает воспроизведение храма Христа Спасителя, который был восстановлен с серьезными отступлениями от оригинала, что исказило не только исторический облик, но и художественный замысел памятника, во многом изменило и расшатало представления о научном воссоздании. Значительный урон отечественной школе реставрации нанесла попытка воссоздания дворца в Коломенском, которое можно считать лишь новым произведением, демонстрирующим наше туманное представление о том, каким, возможно, был дворец Алексея Михайловича. Замечу, что надо отдать должное Юрию Лужкову, согласившемуся под давлением общественности построить здание на новом месте. Было принято во внимание, что строительство новодела рядом с памятниками XVI-XVII веков может нанести урон подлинности всего ансамбля.
— Еще один взгляд с непрофессиональной стороны: в чем состоит урон ансамблю? Древний Кремль сам по себе, новостройка отдельно, золотых куполов вновь станет больше – поди плохо.
— Борьба за историческую справедливость не всегда возможна в материальных формах. В Кремле мы рискуем получить огромный, почти в шестую часть общего пятна застройки, новодельный комплекс, во многом приблизительный, а местами полностью гипотетический, стоящий в непосредственной близости с подлинными памятниками Соборной площади. В 1990 году ансамбль «Московский Кремль и Красная площадь» был включен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, при этом одним из главных критериев была историческая подлинность, определяющая его «выдающуюся универсальную ценность». У меня есть серьезные опасения, что условные реплики, не обладающие качеством исторического документа, будут диссонировать с общим окружением значительно больше, чем нейтральный по своему облику административный корпус, являющийся подлинным произведением своего времени.
… Отступление о взглядах на ценность 14-го корпуса: здесь мнения экспертов также оказались очень разными. Профессор Дмитрий Швидковский уверяет, что здание «очень ординарное, банальное, типовое, не имеющее архитектурной ценности». Профессор Наталья Душкина говорит о том, что «у 14-го корпуса прекрасный южный фасад, а фасад, обращенный в сторону Ивановской площади, разработан механистично, но это вполне фоновое здание для более выдающихся построек Кремля». Во всяком случае, нельзя отрицать того, что неоклассический портик корпуса (вернее, его дуэт со Спасской башней) на протяжении 80 лет был одним из важных символов государства, что располагалась в нем отнюдь не трансформаторная станция, и что это не позволяет столь легко отмахнуться от здания как от типовой постройки, не имеющей вообще никакого значения. Вернемся к разговору с Андреем Баталовым:
— Поскольку речь идет не о воссоздании в Кремле действующих монастырей, то надо думать и о практической стороне вопроса. Существующее административное здание после реконструкции может быть выгодно приспособлено для выставочных и служебных помещений Музеев Московского Кремля, чего я не смог бы сказать о честно воспроизведенных келейных и церковных монастырских постройках. А память об уничтоженных монастырях сохранится в посвященных им экспозициях.
И есть еще одно опасение: здание 14-го корпуса подвергалось реконструктивным работам, во время которых были серьезно укреплены его несущие конструкции, то есть это не простая кирпичная постройка 1930-х годов. Не исключено, что демонтаж железобетона может повлиять на состояние кремлевских соборов, и, главное, на устойчивость колокольни Ивана Великого. Вибрационные нагрузки могут вызвать отслоение фресок, красочного слоя древнейших кремлевских икон. Нам говорят, что демонтаж будет проводиться практически вручную, но давайте помнить, чем мы рискуем.
***
В дополнение к сказанному уточним, что археологи также не строят иллюзий на счет хорошей сохранности культурного слоя под 14-м корпусом – то есть там определенно будет много удивительных отдельных находок, недаром именно здесь в 1988 году был найден Большой кремлевский клад княжеских украшений XII века. Но на то, что под зданием целы фундаменты, которые помогли бы определить точную планировку монастырей, особой надежды нет – грунт нарушен не только стройкой, но и огромным количеством проложенных позже коммуникаций. А вот на территории Ивановской площади должны скрываться основания и подвалы древних построек, не затронутых советскими строителями. Сохранить их в неприкосновенности, поставив сверху воссоздаваемые здания, будет непросто, а откопать и законсервировать, устроив уникальный археологический парк – можно. В сочетании с озеленением это могло бы оттенить унылый боковой фасад 14-го корпуса и преобразить площадь, ныне используемую как парковку.
Ну и пара слов лично от автора: когда я услышал о том, что президент предложил возродить монастыри, у меня очень здорово дрогнуло сердце. Каждому московскому краеведу наверняка грезилась встреча с Чудовым и Вознесенским – это наша легенда, сказка, наша гордость и трагедия. И мысль о том, что когда-нибудь мы сможем пройти вдоль этих (даже хотя бы типа этих) стен, войти в эти врата, она, конечно, дико заманчивая. Но, как говорит профессор Душкина: «Московская практика воссозданий внушает обоснованный ужас». Для того, чтобы браться за такой почин, надо быть уверенным в результате, надо иметь готовый проект, отчеты археологов, геологов и много кого еще. И только потом принимать решение о необратимом сносе имеющегося здания.
Ибо за минувшие полгода экспертных дискуссий я так и не услышал обоснования фразы, сказанной президентом в самом начале: «До того, как мы приступим к реализации самой идеи, здесь можно было бы пока парк разбить». Представьте себе: после сноса здания на подвалах и масштабных археологических раскопок (которые, безусловно, должны стоять в начале проекта) останется огромный котлован. Он станет основой будущей стройки. Но выходит, что его надо заровнять обратно, разбить на его месте достойный Кремля парк, или сквер, или часовню с клумбой и инфографикой? Или же это будет оригинальный парк в котловане, или еще более внезапные висячие сады над ним? Восстановление монастырей в официальном пресс-релизе называлось «последующим», а это значит, что на неопределенный срок в Кремле возникнет пустое, совершенно неопределенное пространство от Сената и Ивана Великого до Спасских ворот – там, где пустоты не было испокон веку.
Ровно напротив, по другую сторону кремлевской стены, уже восьмой год пылится другое загадочное нечто – великая Зарядская пустошь. Вот бы с нею сперва разобраться, тоже ведь речь шла о парке, который станет новым символом Москвы и России. А бульдозеры подогнать всегда успеется, ломать – не строить.
Опубликовано Вести.ру
Записи
19 комментариев