Архнадзор

Наталья Душкина

Подводя итоги по выживанию «молодого» наследия, – того лучшего, что было создано в ХХ веке, следует признать, что в массовом сознании это «наследие» по-прежнему крайне политизировано, не понимаемо и не любимо (достаточно вспомнить крылатую фразу Ю. Лужкова о «плоскомордой» архитектуре). Что характерно, это касается не только типовой застройки периферии, умно и с симпатией к ней препарированной на Московском урбанистическом форуме, но и штучных произведений, входящих в охранный реестр (а это более 11% от общего числа московских объектов культурного наследия). Их судьба определяется постоянным балансированием между призывами сохранить сооружения русского авангарда 1920–1930-х, поставангарда 1930–1950-х (сталинского периода), модернизма 1960–1980-х и «посносить все советское». 

При нацеленности на расчистку территорий под коммерческое строительство проще убирать «советскую рухлядь». Правда, строительный бизнес и власть распространяют эту идею на рядовую историческую застройку любого периода, но эпитет «советский» способствует скорейшему переводу в плоскость утилизации. Этот разрыв в сознании преодолевается с колоссальным трудом. Очередной, предновогодний взрыв требований убрать, вслед за виттоновским сундуком, щусевский мавзолей с Красной площади (территории объекта Всемирного наследия) показал, насколько уплощен такой взгляд в исторической перспективе. Не говоря уже о непонимании ценности попадания «в десятку», вписывания этой ультра-новой постройки 1929–1930 гг. (вне зависимости от её наполнения) в великий исторический ансамбль – по местоположению, композиции, масштабу, форме, цвету, фактуре. Дидактический пример работы современного архитектора в контексте старого города, входящий в программы обучения архитектурных школ мира. Кстати, как раз в 2013 мавзолей прошел через реставрацию, с минимумом внешней информации о проводимых работах на этом «кремлевском объекте».

Что же говорить о качественных, профессионально сделанных зданиях ХХ века, которым отказывают в признании ценности, подводя под вандальное уничтожение. Прошлый год был отмечен волной сносов блистательного по своему пространству и конструкциям Литейного цеха ЗИЛа (А.Кузнецов, А.Лолейт, 1916); фабрики-кухни (1927) на Красной Пресне, Донских (1934) и Можайских бань (1952-53). Официально прозвучал поразительный аргумент, оправдывающий разрушение конструктивистских зданий – в Москве есть еще 115.

Апофеозом варварства-2013 стал мучительный снос Дома Стройбюро Болшевской трудкоммуны в подмосковном Королеве (А.Лангман, 1928–1930), под ковшом экскаватора явившего настоящее чудо обретения авангардных росписей художника Василия Маслова, которые считались утраченными. Только благодаря самоотверженным действиям защитников (М.Мироновой, О.Мельниковой, Е.Соседова, А.Селивановой, Н. Плунгян, К.Маслова, Ф. Гузанова, И.Трубецкой, В.Иноземцевой и многих других), массированному давлению на органы власти и широкому освещению в прессе удалось предотвратить не только полную гибель, но и на основании экспертизы Е.Шорбан добиться получения охранного статуса, дающего надежду на спасение памятника. Но приговорены или остаются по-прежнему в зоне риска конструктивистские жилые комплексы, хлебозаводы, промышленные здания, стоящие на лакомых территориях.

Для всех этих и многих других случаев характерны прямое и заинтересованное обслуживание интересов инвесторов (в чем нет беды, если бы не сметались установленные самим же государством нормативные барьеры); здесь же – попустительство власти, нарушение законодательства, полная безнаказанность, слабость органов охраны наследия, недобросовестность экспертизы, пренебрежение профессиональной этикой. Все тот же «букет», который передается эстафетой из года в год от одной власти другой, от города к городу. Общим знаменателем является сознание того, что по-прежнему «все можно».

Что не удивляет, но огорчает – крайняя малочисленность голосов практикующих архитекторов, встающих на защиту исторических сооружений (а если и встают, то чаще в поддержку наследия ХХ века: Е.Асс, Ю.Аввакумов, Ю.Григорян, М.Хазанов, Н.Шангин и некоторые другие). Снос и реконструкция рассматриваются как неизбежность «развития», поле для собственного творчества, получения дохода, даже когда речь идет о проектировании в зонах охраны, в нарушение регламентов, вблизи выдающихся памятников, с разрушением их ауры, или же прямо на них. Внутри самой архитектурной профессии, при установленном охранном законодательстве в 1976 году, по-прежнему существует внутреннее неприятие полноценного права на жизнь «мира наследия» – важнейшего завоевания культуры ХХ века, которое определяет глубину времени, корневую систему страны, уникальность места. Все нескончаемые разговоры о том, почему «Баженов мог перекраивать Кремль» (а Осман – Париж), в силу этого сегодня неправомерны. Из 15 архитекторов, опрошенных archi.ru, лишь Р.Леонидов записал в «негатив» 2013: «Слишком много памятников утрачено в этом году, … бесконечно жаль исторический контекст, который растворяется в пластилине». Обобщенно выходит, только 7% практикующих архитекторов сочувствуют наследию, а что 93%?

В оперативном представлении власти, профессии и большей части общества, «сохранение» – маргинальная область, «препятствующая» жизни, а главное — бизнесу. Отсюда и поражающая мир судьба двух арбатских страдальцев – дома Мельникова, погибающего от незаконного строительства впритык к территории памятника, и дома Болконского, который после проведенной реконструкции (арх. Н.Петров-Спиридонов) иначе, как «архитектурное порно» не назовешь. Все проекты проведены по инстанциям и коллективно утверждены в рамках «новой градостроительной политики». Поэтому вполне закономерно, что акция с символическим названием «Чего хочет Москва» (рейтинг категорий запросов горожан)», итоги которой предъявили урбанистическому форуму, показал лидерство «площадок для отдыха», «велосипедов» и прочих составляющих современного образа жизни. Но при этом обнаружил отсутствие категории «наследия». Оно не вошло в рейтинг приоритетов в преддверие 2014 – года культуры в России.

В этом контексте, показательна судьба одних из самых ярких московских сооружений и ансамблей ХХ века, находящихся на государственной охране в региональном и федеральном статусе:

1. Дом Мельникова, 1927-1929 – бесспорный лидер обсуждения-2013 в российских и международных СМИ, блогах.

Напомним, что незаконный снос усадьбы Мельгунова в августе 2012 и начало строительства в зоне охраны крупного комплекса с подземным паркингом в феврале 2013 (ООО «Сенаб проект», ЗАО «ТРАСТ–ОЙЛ») резко ухудшили состояние памятника, расположенного в карстово-суффозионной зоне, что привело к новым силовым деформациям, трещинообразованию. Степень риска утраты мирового шедевра XX века значительно возросла. Федеральный научно-методический совет (ФНМС, секция наследия советского периода), Музей архитектуры, Союзы архитекторов, «Архнадзор» призвали остановить строительство, провести безотлагательные работы по укреплению здания, придать гласности результаты мониторинга за 2010–2013 гг. и провести независимую техническую экспертизу. В апреле три крупнейшие международные организации (ICOMOS, DOCOMOMO и UIA) опубликовали «Тревожный сигнал наследия» (Heritage Alert) и направили письма в адрес мэра Москвы и высшего руководства страны. Одновременно, в защиту дома выступили «звездные» архитекторы мира (П.Айзенман, С.Холл, А.Исодзаки, Р.Колхаас, Р.Монео, А.Сиза), выдающиеся историки архитектуры (Ж.-Л.Коэн, Ф.Старр, К.Фрэмптон). (Тексты писем — здесь). Тем не менее, инвестор и столичные власти продолжили отрицать воздействие котлована и стройки на дом Мельникова.

По результатам многочисленных обращений вопрос был взят под контроль Администрацией Президента, а 4 сентября 2013 М. Хуснуллин сформировал специальную межведомственную комиссию по мониторингу технического состояния дома-мастерской. Результатом ее работы стали заказ РААСН (отделение строительных наук) на проведение независимой технической экспертизы дома и зоны его охраны; определение источника финансирования на исследование и реставрационные работы (Минкульт РФ); фирмой «КРЕАЛ» на благотворительной основе установлены маяки.

Кроме того, в плюсе 2013: наконец-то удалось убедить в необходимости отделить «вопросы собственности» от «технического состояния» дома; Мосгорнаследие умерило свой пыл в «открещивании» от участия в его судьбе, ссылаясь на неопределенность формы собственности; по заказу Музея архитектуры Т.Царевой проведена историко-культурная экспертиза с целью повышения госохраны до федерального уровня, о чем говорили годами; материалы о судьбе дома вывешены на сайтах РААСН, Музея архитектуры, ФНМС, ICOMOS, что вывело процесс обсуждения из кулуаров; проведены три выставки, посвященные проблемам дома Мельникова – в Милане (неделя дизайна), Музее архитектуры (конкурс на разработку концепции музея дома-мастерской) и «Мой Мельников» в галерее ВХУТЕМАС, здесь же прошла пресс-конференция. На волне событий с домом, успешно заработал сайт The Constructivist Project Н.Меликовой, в котором собраны публикации, фото, посвященные судьбе русского авангарда. В минусе 2013 остаются: отказ властей от моратория на стройку; продолжающаяся деградация самого дома; незавершенность судов; неясность концепции музеефикации дома-мастерской Константина и Виктора Мельниковых.

Но все же, кажется, после многолетних усилий «лед тронулся», и у здания появляются шансы на проведение осмысленной реставрации в соответствии с международными стандартами (если удастся преодолеть «дикость» тендера, в котором выигрывает самый «дешевый» и «быстрый» проект, часто приносящий разрушительные результаты).

2. Клуб им. Русакова, 1927-1929 – другой мельниковский шедевр, переданный Ю.Лужковым театру Р.Виктюка на условиях аренды в 1996 г.

На фоне боев за дом в Кривоарбатском, он оказался несколько в тени внимания  экспертного сообщества. Но развернувшиеся там работы, осложненные редкой возможностью оказаться внутри, вызывали большую тревогу. В ноябре 2013 ФНМС (секция наследия советского периода) запоздало подвела итоги и заслушала доклад арх. С.Лесникова (ЗАО АСК «Доминанте»), получившего эту работу по тендеру (проект утвержден в 2009 г.). Отметили недостаток реставрационного опыта, потерю подлинности (запроектированы лифты на боковом фасаде; устройство балконов в интерьере, дополнительных «полостей» на верхних отметках здания; тотальная замена деревянной столярки на металлическую, и пр.). Идею отдать клуб театру Виктюка признали ошибочной, настолько велик риск изменений в «приспособлении» под яркого, амбициозного режиссера: сложилась ситуация «двух медведей в одной берлоге».

Снятые под конец года леса обнажили результаты реставрационных работ на фасадах, где главное – раскрытие ранее заложенных оконных проемов.

В целом, на дистанции, вид здания производит благоприятное впечатление. Итог работ с точки зрения выведения здания из деградированного состояния, позитивный. Но детали резко снижают эффект: типовые входные и глухие металлические двери (вместо светопрозрачных на 2-м уровне), которые пригодны для торговых ларьков, а не уникального памятника мирового значения; накладные конструкции со стороны заднего фасада; плоские оконные переплеты, искажающие впечатление глубины оконных проемов (вероятно, посмотрели, как это «сделали» недавно у Ле Корбюзье, тем самым выведя московский Цетросоюз из возможных кандидатов в список Всемирного наследия).

И в данном случае можно предположить – в нынешнем виде клуб Русакова, остающийся «объектом культурного наследия регионального значения», вряд ли сможет претендовать на попадание в мировой пантеон (о чем годами ходатайствует международное сообщество).

Фото: Н.Душкиной, Н.Меликовой, fototerra.ru, modernism.su, architip.livejournal.com

Продолжение следует

 Распечатать статью

Опубликовано 16 января 2014 в 11:05. Рубрики: Адресная книга, Будни краеведения, Городская трибуна.
RSS лента комментариев к этой записи. Вы можете оставить комментарий, или трекбек с Вашего сайта.