Архнадзор

Александр Можаев

Обнародованы результаты международного конкурса «Парк Зарядье», зрители, в основном, аплодируют, и это правильно – здесь отрадно всё, что не Посохин и не Фостер, будь это даже тундра с болотами. Ура-ура, но давайте приглядимся внимательнее к нарядным конкурсным проектам – увидим мы ли в парке само Зарядье, пытались ли его увидеть сами проектировщики, и что это вообще такое? 

Прежнее Зарядье, безжалостно ликвидированное в середине 20 века, было концентрированным образом старой Москвы, не тронутой не только советским, но и предреволюционным многоэтажным строительством. Оно, как и Москва, выросло из земли и реки, само собой, а не по чьему-нибудь мудрому замыслу. Оно запечатлело в себе все основные вехи московской истории, все взлеты и падения великого города. Освоение места, современное строительству первой крепости на кремлевском холме. Подъем, начавшийся в годы становления Москвы как общерусской столицы. Рождение новой царской династии и расцвет на пороге Нового времени. Нищета и забвение, пришедшие после переноса столицы России в Санкт-Петербург, разорение после присвоения статуса столицы СССР.

Но главной чертой Зарядского характера является потрясающе упрямое сопротивление любым авторитарным проектам. За последние 80 лет на этих склонах пошли прахом сотни смелых архитектурных идей и начинаний. Градостроительство — точная наука, а проектирование «с чистого листа» губительно для любого старого города: в процессе участвует слишком много факторов, веками сраставшихся в единый организм. Древний каркас столицы так крепок, так глубока, драматична и насыщена её память, что дух прежней Москвы дает себя знать даже там, где исторические кварталы уничтожены до основания.

Так вот: новые конкурсные проекты по-прежнему фантазийны и авторитарны, никак не связаны с традицией места. Лишь в одном из них есть игра в наложение контуров исторических планировок на поверхность парка – впрочем, довольно поверхностно. Лишь один предполагает воссоздание крепостной стены (момент дискуссионный, но говорящий о знакомстве авторов с исторической структурой места). Решения прочих совершенно произвольны – где-нибудь здесь пруд, там павильоны, паркинги, холмы или рощи. Болота, как без них. Проект-победитель особенно показателен в этом смысле: в центре участка изображена гора, скрывающая палаты Романовых, практически на месте храма Николы Мокрого – ресторан, а панорамные развертки столь условны, что в них уместилось сразу два Больших кремлёвских дворца рядом.

Понятно, что проект будет дорабатываться, что всё это лишь концепции, но показательно, что проектировщики в очередной раз навязывают Зарядью некие совершенно выдуманные идеи. Пару лет назад один из телеканалов провел уличный опрос горожан на тему «что бы вы хотели видеть в новом Зарядье». Практически все пожелания носили глубоко личный характер: деятели искусств просили филармонию, футболисты требовали стадион, нимфетки мечтали о гигантских танцполах. То же произошло и с конкурсом – его участники исходили из своего видения темы, а не из обоснованных исходных данных.

Беда в том, что город не знает и не чувствует Зарядья, скрытого за глухим строительным забором. На протяжении шести лет (с начала сноса гостиницы) забор имел высоту вдвое больше Кремлёвской стены, в 2012 его понизили до трех метров. Взорам москвичей впервые открылась потрясающая панорама Кремля и его окрестностей, которую ранее не видел никто и никогда – уже в 19 веке вид был искажен строительством высоких (выше трех этажей) зданий. Но сама территория, освободившаяся после сноса гостиницы, по-прежнему остается terra incognita. Участники профессионального конкурса были допущены за ограду, но все остальные – и критики, и просто горожане — совершенно не представляют себе, что там скрывается. Как говаривал Лао-Цзы, «кто слышит мелодию пустоты, владеет музыкой жизни», но у Москвы нет возможности расслышать мелодию опустевшего Зарядья. Минувшей весной архитектурная общественность обращалась к чиновникам с предложением сократить огороженную территорию до пятна руин гостиницы, но просьба осталась без ответа.

Однако место наверняка могло бы подсказать свою дальнейшую историю. Вот например: исходной составной Зарядья является Москва-река, ныне отрезанная от склона транспортной магистралью набережной. Но выясняется, что здесь есть ещё одна река, о существовании которой прежде знали лишь диггеры. Как известно, Неглинка в 19 веке была убрана в подземную трубу под нынешним Александровским садом, но в 1970-е годы зачем-то был построен коллектор, который перенаправил нижнее течение реки к Китай-городу. Сейчас Неглинка впадает в Москву у Москворецкого моста, почти в Зарядье. В прошлом году, во время круглого стола с участием зарубежных специалистов по планированию парков, прозвучала мысль о том, что парку необходим полноценный водоём с естественным источником. Тогда и вспомнился забытый коллектор. Идея выхода Неглинки на поверхность парка использована в нескольких конкурсных проектах и это, пожалуй, можно считать следованием намекам самой Москвы.

Что ещё есть в Зарядье сейчас и что может быть добавлено согласно логике места, а не чьей-либо импровизации? По замечанию археолога Владимира Дукельского, в данный момент на пустыре «есть только археология и нет более ничего, и абсолютно правильно вести проектирование, отталкиваясь от неё, как от базового элемента». Но уже семь лет археологи тщетно напоминают о необходимости проведения предварительных, а не охранных (в процессе строительства) работ. Речь идет о культурном слое, не попавшем в пятно котлована гостиницы, а это 25-30% свободной территории! При этом ни один из конкурсных проектов не имеет акцента на экспонировании археологических архитектурных объектов даже там, где их наличие несомненно. Археология должна определять и некоторые принципиальные проектные решения – скажем, от сохранности подземной части южной крепостной стены зависят варианты устройства подземных переходов из парка к Москве-реке.

Кроме того, есть большое количество нематериальных свидетельств Зарядской истории — архивные чертежи, фотографии, которые также могут в той или иной степени быть использованы в работе над его новым образом. Охранный статус этой территории допускает только регенерацию, то есть «восстановление утраченных элементов архитектурных или градостроительных ансамблей», но как трактовать это положение в ситуации, когда ансамбль утрачен почти полностью – вопрос открытый. «Программа максимум» — воссоздание исторической застройки по «варшавскому принципу», с обсуждаемой степенью условности — не нашла поддержки, не в последнюю очередь из-за печального опыта лужковского «новоделания». Но архитектурные символы прежнего Зарядья, проявляющие глубину истории этого места, могут быть выражены разными приемами, проверенными европейской практикой. Сигнация мест утраченных памятников и трасс улиц, сохранение исходного рельефа. Воссоздание структурно важных элементов, таких как крепостная стена, не обязательно буквально (убрать транспорт с набережной, примыкающей к парку, невозможно, а значит, некая разграничительная линия всё равно понадобится). Использование мотивов, ассоциирующихся с традицией места (например, тема галерей). Сохранение фрагментов стилобата, свидетельствующих о 20 столетии, и так далее.

Главные условия – внимание и тактичность, подчинение идеологических и творческих амбиций характеру района. Как сказал один из участников давешней интернет-дискуссии: «Зарядье — гиблое место для всех честолюбивых планов. Проверено временем».

Опубликовано Вести.ру

 Распечатать статью

Опубликовано 14 ноября 2013 в 15:34. Рубрики: Адресная книга, Будни краеведения, Городская трибуна.
RSS лента комментариев к этой записи. Вы можете оставить комментарий, или трекбек с Вашего сайта.