Русские древники — 2
Анна Стародубова
После Октябрьского переворота 1917 года деятельность Московского археологического общества и его комиссий на некоторое время приостановилась. Состав Комиссии сильно сократился — к 1921-му в ней состояло только 68 членов.
П.С. Уварова эмигрировала в октябре 1917 — сначала на Кавказ, где продолжила заниматься научной деятельностью; затем переехала в Словению, где умерла в 1924 г. Заседания Комиссии возобновились 14 января 1918 г. под председательством Э.В. Готье, который вскоре также был вынужден эмигрировать вследствие репрессий — жена Э.В. Готье, Елена Андреевна, была арестована и содержалась под арестом несколько месяцев. Место председателя занял А.М. Васнецов.
12 апреля 1919 года по инициативе нового председателя Московского археологического общества Д.Н. Анучина, а также А.М. Васнецова, секретаря Комиссия Старая Москва П.Н. Миллера и других москвоведов было принято решение об организации Музея Старая Москва в здании бывшего Английского клуба на Тверской улице, несколько комнат которого были предоставлены для организации музея. В июне 1919 г. главным хранителем Музея стал П.Н. Миллер — историк, археолог, член Комиссии по изучению старой Москвы с 1912 г.
12 января 1921 г. было утверждено Положение о музее, определяющее его задачи и структуру. Музей основывался Отделом по делам музеев и охране памятников искусства и старины Наркомпроса в Москве и оставался в его ведении; управлялся Комиссией «Старая Москва»; все предметы должны были поступать в музей на пожертвования от частных или юридических лиц. Основу собрания составляли частные коллекции, переданные Комиссии ещё до революции — П.А.Бурышкина, Н.С.Кокурина, С.Б.Алмазова, А.С.Андреева, Н.А.Шамина, П.Б.Юргенсона и других собирателей, кроме того в его фонды были переданы материалы из Оружейной палаты, Третьяковской галереи, Румянцевского музея, Строгановского училища, Музейного фонда и Книжного фонда РСФСР.
В годы послереволюционной разрухи комнаты бывшего Английского клуба не топили, сотрудники Музея работали в шубах. Несмотря на тяжелые условия работы, фонды постоянно пополнялись. К началу 1922 г. они насчитывали 15332 единицы хранения (картины, рисунки, гравюры, книги, альбомы, карты и др.). Музей собирал различные материалы по истории Москвы: документы, отражающие быт горожан, материалы органов городского управления и самоуправления, документы о развитии народного образования (в том числе по истории МГУ), о развитии зравоохранения (в том числе истории крупнейших больниц — Глазной и Екатерининской), была собрана богатая коллекция по истории архитектуры Москвы, материалы по истории торговли и др. В «Краткой записке» о деятельности музея от 4 января 1922 г. П.Н. Миллер писал: «Музей вправе сказать, что он собрал почти все, что можно было собрать. И пол, и стены его 2,5 комнаток ломятся от штабелей и шкафов, готовых к выставке и общему пользованию материалов» (цит. по: Рюмина Т.Д. История краеведения Москвы в к. XIX – нач. XX в. М., 1998. С.74). По плану, составленному А.В. Чаяновым, экспозиция Музея старой Москвы могла бы развернуться в двух залах: Москва от начала XII в до Смуты и Москва от XVII в. до переезда столицы в Петербург. Планировались выставки: Москва 200 лет назад, Москва 100 лет назад и Москва 30 лет назад. Однако, по причине отсутствия необходимой площади, это был музей-хранилище.
Предполагалось сделать Музей Старой Москвы центральным музеем города. Но в начале 1920-х годов все историко-бытовые музеи столицы получили статус филиалов Государственного Исторического музея (далее — ГИМ). Постановлением Отдела по делам музеев Наркомпроса от 10 января 1922 г. Музей «Старая Москва» стал филиалом ГИМ. C 1923 г. его фонды были размещены в бывшем особняке П.И. Щукина (Малая Грузинская, 15), затем в бывшем Юсуповском доме рядом с Красными воротами (Хорошовский тупик, 9), затем в здании ГИМ. Однако, это не решило проблему с помещением для выставок. В 1926 г. музей ликвидировали, коллекции поступили в Исторический музей. Отрадным здесь может быть факт, что Исторический музей был создан при непосредственном участии А.С. Уварова — автора устава музея, председателя Строительной комиссии музея, фактического председателя Музея с 1881 г. («августейшим председателем» был вел. кн. Сергей Александрович). А.С. Уваров всегда мечтал что Музей с его богатой коллекцией, большой вклад в которую был сделан как самим графом, так и членами МАО, станет излюбленным местом для ученых — исследователей русской старины.
Несмотря на значительное сокращение членов, с 1919 г. заседания Комиссии стали еженедельными. Они проходили в здании Английского клуба, где размещался Музей «Старая Москва». В нач. 20-х гг. Комиссия начала пополняться новыми участниками. В последующие годы её состав уверенно возрастал: 1922 г. — 100, в 1926 г. — 195, в 1928 г. — около 300 человек. В.А. Гиляровский, ставший членом Комиссии в 1922 г., вспоминал это время так: «По четвергам — заседания «Старой Москвы». Несмотря на холод, зал всегда полон. Читаются рефераты по Старой Москве. Во время заседаний согреваемся чаем с черным хлебом. Сахар приносим в кармане. Во время прений дрогнем в шубах» (Гиляровский В. От Английского клуба к Музею революции. М., 1926. С. 52). В другие дни недели проводились осмотры историко-бытовых памятников. Посещать заседания Комиссии и участвовать в осмотрах могли все желающие.
Сохранилась характерная черта Комиссии — связь с большой наукой. Выдающиеся ученые, писатели, деятели искусства своего времени по прежнему не только выражали интерес к памятникам старины, но старались активно содействовать их сохранению. Среди членов комиссии были ученые и исследователи: А.В. Арциховский, М.И. Александровский, П.Д. Барановский, А.А. Бахрушин, С.В. Бахрушин, М.М. Богословский, С.К. Богоявленский, Н.Д. Виноградов, В.А. Городцов, В.В. Згура, М.А. Ильин, П.В. Кисляков, А.В. Орешников, А.И. Соболевский, Ю.М. Соколов, М.Н. Сперанский, Д.П. Сухов, П.В. Сытин, Я.И. Стеллецкий, М.Н. Тихомиров, А.В. Чаянов, Л.В. Черепнин, А.И. Яковлев, и др.; деятели искусства: актрисы Г.Н. Федотова, А.А. Яблочкина, писатели В.А. Гиляровский, Н.Д. Телешов. С докладами выступали ученые из Петрограда, Киева, Саратова и других городов. Немногим священнослужителям-краеведам удалось продолжить работу в Комиссии после событий 1917 г. Активно принял участие в деятельности Комиссии диакон Н.П. Виноградов, ставший её членом летом 1919 г.
Члены Комиссии активно участвовали в её работе, делали доклады, публиковали научные работы по истории Москвы. Так, ученый-экономист А.В. Чаянов, был известен как большой знаток Москвы, автор ряда москвоведческих работ, в том числе «История Миусской площади», 1918; «Петровско-Разумовское в его прошлом и настоящем», 1925. В 1920 г. им была составлена и опубликована Карта Москвы XVII века, которая на сегодня остается одним из самых информативных картографических изображений каменных зданий Москвы того времени (из 272 объектов 220 составляют приходские церкви с точными названиями). На заседаниях «Старой Москвы» им было прочитано 7 докладов (развернутый их текст содержат протоколы заседаний). После нескольких докладов по топографии Москвы А.В. Чаянов сделал доклад «О поварах Английского клуба», посвященный особенностям жизни и деятельности Московского Английского клуба. Тема доклада А.В. Чаянова, а затем и В.А. Гиляровского (который прочел свой доклад, посвященный Английскому клубу позднее — в начале 1922 г.) хорошо иллюстрирует один из основных принципов изучения истории города в «Старой Москве»: изучать историю не только официальную, монументальную и строгую, но и другую её сторону, как говорил сам Чаянов: «более интимную и скромную, нежели первая». В итоге, протоколы заседаний Комиссии сохранили для нас совершенно неповторимый и достаточно подробный образ старой Москвы, её очарования и красоты.
Интересно, что содержание докладов Комиссии несомненно нашло свое отражение в художественных произведениях А.В. Чаянова, большими и малыми персонажами которого стали сами московские улицы, переулки и достопримечательные места (Необычайные, но истинные приключения графа Фёдора Михайловича Бутурлина. 1924; Юлия, или Встречи под Новодевичем. 1928 и др.).
В 20-х гг. по заказу общества возобновил свою работу известный собиратель фольклора Е.З. Баранов. В частности, он производил целенаправленные поиски и сбор легенд о русских писателях — Пушкине, Гоголе, Толстом, а также приданий о московской старине, её достопримечательностях и знаменитостях. Своих интервьюеров Баранов встречал по большей части в дешевых харчевнях и чайных. Записанная им речь москвичей сохраняла ещё черты «подлинного старомосковского уклада», «плавность, красочность и языковое богатство, почти утраченное позднее». Под маркой Общества был опубликован единственный послереволюционный сборник Баранова «Московские легенды». У других издателей особого энтузиазма его сборники не вызывали, видимо, в силу своей идеологической невыдержанности.
На заседании Комиссии 19 февраля 1920 г. было принято решение «Изучать, наблюдать и фиксировать всевозможные памятники». Этим решением Комиссия по изучению старой Москвы фактически продолжила традиции Комиссии по сохранению древних памятников МАО.
В июне 1923 г. Московское археологическое общество было закрыто. Закрытию подлежали все его комиссии, в том числе Комиссия по изучению старой Москвы. Тем более, что после передачи коллекции Музея старой Москвы ГИМу в здании Английского клуба начал оформляться Музей революции. 12 ноября 1922 г. прошла выставка из истории РКП(б) «Красная Москва», вскоре преобразованная в Историко-революционный музей г. Москвы (находился в ведении Истпарта при ЦК РКП(б). Музей старой Москвы временно предоставил многие экспонаты для выставки, в том числе часть библиотеки, некоторые вещи, мебель. Экспонаты возвращены не были, остались в Музее революции по решению его директора.
Члены Комиссии обратились в ГИМ за поддержкой своей деятельности. При содействии ГИМа Комиссию удалось переоформить как «Группу лиц, интересующихся изучением старой Москвы», которая стала проводить свои заседания под контролем и в помещении ГИМа. Произошло слияние Музея старой Москвы ГИМ и Комиссии. С этого времени у Комиссии стало два председателя: А.М. Васнецов занял должность почетного председателя, а П.Н. Миллер — хранитель Музея Старая Москва и секретарь Комиссии с 1918 г. — стал председателем «Старой Москвы».
С января 1924 г. «группа» получила официальное оформление и название «Ученая Комиссия при Отделении Государственного Исторического Музея «Старая Москва»; она была утверждена Ученым советом музея в количестве 10 лиц, вела открытые заседания, привлекавшие всё большее количество посетителей. К концу 1926 г. Комиссия стала широкой, всем доступной краеведческой организацией, приняв формы не укладывающие в узкие рамки, которые мог предоставить ГИМ (большинство докладчиков Комиссии никакого отношения к ГИМ не имели). Кроме того, в связи с возрастающим интересом к проводимым Старой Москвой осмотрам, при Комиссии готово было образоваться Экскурсионное бюро. Выходом из создавшегося положения было присоединение к одному из существующих обществ, близкому по задачам Комиссии.
В начале 20-е гг. краеведение признавалось массовым научно-культурным движением, одним из характернейших явлений Советской России. С 1917 по 1927 гг. число краеведческих организаций в стране увеличилось более, чем в 10 раз. В 1925 г. в целях объединения научной работы всех краеведов края было образовано «Общество изучения Московской губернии» (ОИМГ; с октября 1929 г. — «Общество изучения Московской области» — ОИМО; председатель Б.Б. Веселовский). В 1926 г. П.Н. Миллер начал переговоры с Обществом и вскоре «Старая Москва» присоединилась к нему на правах Секции. Фактически, только вхождение «Старой Москвы» в состав ОИМГ вовлекло в сферу непосредственного изучения г. Москву.
Члены «Старой Москвы» активно участвовали в публикациях ОИМГ. Периодическим изданием Общества был журнал «Московский краевед», в котором публиковались историко-краеведческие, археологические и географические материалы. Секцией была предложена также серия брошюр, посвященных прошлому Москвы. Была издана только одна: «Старая Москва. Статьи по истории Москвы в XVII-XIX вв.» (составлена историком Б.Б. Кафенгаузом под редакцией П.Н. Миллера). В основу сборника были положены тексты докладов членов Старой Москвы, в частности статьи: «Новый план Исаака Массы» Н.П. Миллера, «Лесной торг в старой Москве. Старая Москва» А.М. Васнецова, «Кованые решетки оград середины XVIII в.» Н.Р. Левинсона и др.
После присоединения Старой Москвы к Обществу усложнилась её структура. Внутри Секции образовались комиссии (к 1927 г. их было уже 11): Протокольная (составляла различные каталоги и протоколы заседаний «Старой Москвы»), Архивно-библиотечная, Библиографическая и Мемуарная комиссии (систематизировали библиографические и биобиблиографические материалы по истории Москвы), Комиссии по регистрации архитектурных памятников (выявляла и регистрировала архитектурные памятники), Экскурсионная (по осмотрам архитектурных памятников), По составлению исторического атласа г. Москвы; Мемориальная (определяла юбилейные даты, связанные с историей Москвы и готовила «Московский мемориальный исторический календарь»), Кладбищенская (регистрировала и охраняла могилы выдающихся деятелей на кладбищах Москвы), Издательская, Пушкинская комиссия; в 1928 г. возникли: Комиссия по составлению словаря московских краеведов, Эпиграфическая (фиксировала надписи и гербы на московских зданиях), Комитет по увековечению памяти А.С. Грибоедова; в 1929 г. — Комиссия изобразительных искусств, Комиссия Ф.М. Достоевского (исследовала московский период жизни и творчества писателя) и др.
Условия работы Комиссии после 1917 г. изменились. Охраной памятников занимались теперь государственные учреждения — Комиссия по охране памятников старины и искусства при Моссовете и Отдел по делам музеев и охране памятников старины Наркомата просвещения. Отношения между этими учреждения не были простыми. Функции их часто дублировались. Члены Старой Москвы понимали необходимость сотрудничества с государственными органами — не было уже ни царя, ни графини Уваровой, способной повлиять на принятие государственных решений. Многие члены «Старой Москвы» работали в деле по охране памятников в различных государственных структурах (в Комиссии по охране памятников Моссовета — Н.Д. Виноградов, И.И. Кузнецов, М.И. Александровский, Н.П. Розанов, Н.П. Виноградов и др., в Управлении коммунального хозяйства — Н.Д. Виноградов, в Наркомпросе — Н.Р. Левинсон, Д.П. Сухов). Однако, только членство в «Старой Москве» позволяло их работе оставаться преемственной — государственные коллективы периодически попадали под влияние ведомственных интересов и сокращение штатов.
Так, после 1917 г. при Моссовете была образована специальная Комиссия по охране памятников искусства и старины, руководил которой член «Старой Москвы» известный архитектор Н.Д. Виноградов. В его руках была сосредоточена значительная информация о памятниках зодчества Москвы (единого реестра ещё не существовало). Ещё в 1921 г. состоялась выставка «Уходящая деревянная Москва», организованная по результатам работы Комиссии Моссовета. Экспонировались фотографии и чертежи обмеренных зданий и сооружений. Особое внимание уделялось «малым архитектурным формам» — каретным сараям, садовым беседкам, фонарям и пр. — как раз таким памятникам, на которые в предреволюционные годы обращала внимание Комиссия «Старая Москва». Неожиданно для организаторов, выставка вызвала интерес не только историков, но архитекторов, в том числе из Петрограда. А.В. Щусев считал, что показанные материалы могут служить «для разрешения предстоящего ближайшего строительства как в смысле архитектурных форм, так и планового и технического разрешения, когда строительным материалом является дерево» (цит. по: Овсянникова Е. Б. Николай Дмитриевич Виноградов // Краеведы Москвы. М., 1991. Вып. 1. С. 205).
К 1923 г. над регистрацией старинных зданий в Комиссии Моссовета работало только два человека, хотя ранее таких специалистов было несколько десятков. В 1926 г. Н.Д. Виноградовым в «Старой Москве» была организована Комиссия по регистрации архитектурных памятников. Комиссия активно включилась в государственную работу по регистрации старинных зданий. Н.Д. Виноградов делал регулярные сообщения в Обществе о ходе её работы, часть материалов публиковалась сборнике «Московский краевед»; прочел курс лекций «Московская архитектура» для членов общества «Старая Москва» (записи-конспекты хранятся в архиве ГИМ).
Заслуга «Старой Москвы» в создании обобщающего документа, необходимого для постановки памятников под охрану — очень велика. В 20-х гг. членами «Старой Москвы» было выявлено более 80-ти гражданских зданий XVII-XVIII вв. «Старая Москва» проводила не только оценку значимости застройки центральных площадей, но и работу по выяснению истории их формирования. Научные концепции были положены в основу датировки как отдельных зданий, так и планировки центра Москвы в целом. «Старая Москва» доказывала на своих заседаниях древность трассировки московских улиц, уточняла датировку зданий, выявляя новые элементы старинных ансамблей. Однако, многие из таких памятников попадали под снос, поскольку находились на престижных местах, на которые претендовали солидные учреждения города и всей страны (например, Дом СТО в Охотном ряду — см. об этом далее), либо не составляли для новой власти первостепенной ценности по сравнению с концепцией развития города. Так, едва завершалась реставрация старинных зданий под руководством архитекторов-членов «Старой Москвы», как эти здания безжалостно разрушались: Казанский собор на Красной площади (архитектор П.Д. Барановский), Сухарева башня, Китайгородская стена, Красные и Триумфальные ворота (архитектор Н.Д. Виноградов), церковь Косьмы и Дамиана в Старых Панех близ Лубянской площади, Гребневской иконы Божией Матери на Мясницкой (архитектор Д.П. Сухов) и др.
При «Старой Москве» активно работала Экскурсионная комиссия, деятельность которой была очень популярна. Задачей было ознакомление и, таким образом, популяризация разнообразных памятников истории и культуры. Проводились регулярные экскурсии-осмотры церквей, монастырей, строений, урочищ г. Москвы, усадеб, сел, городов Подмосковья. Велись протоколы. Экскурсии «Старой Москвы» ещё до революции начали проводить профессора Н.Г. Тарасов и ученик Ключевского Н.А. Гейнике, археологические экскурсии проводил А.М. Васнецов, по истории архитектуры — М.И. Александровский и А.Ф. Родин — организатор школьного краеведения в 40-х-50-х гг., автор до сих пор актуальной работы по Мясницкой улице (1926 г.) и другие выдающиеся ученые и исследователи.
Большая работа по сохранению памятников была проделана Кладбищенской комиссией. Которая начала активную работу в 1924 г. после сообщения Москоммунхоза о сносе 22 московских кладбищ и устроении на их месте садов. П.Н. Миллером была поставлена задача изучения всего московского некрополя с составлением планов кладбищ. Были выработаны инструкции выявления и образцы пометы могил, сформированы группы добровольцев, каждая из которых прикреплена к определенному кладбищу. Это позволило составить подробные карты кладбищ, описать памятники до их уничтожения. В 1925-1926 гг. было зафиксировано 17 тыс. могил выдающихся деятелей науки, культуры и искусства, общественных деятелей, был собран ценный материал о московском некрополе декабристов. В 1927 г. члены Старой Москвы и Всероссийского Союза писателей, занимающиеся аналогичной работой, образовали «Временный Комитет по охране могил выдающихся деятелей» (председатель — П.Н. Миллер). В результате работы Комитета были приведены в порядок могилы М.М. Хераскова, П.Я. Чаадаева в Донском монастыре, «Литераторские мостки» на Пятницком кладбище, обнаружены могилы художника А.К. Саврасова, писателей Н.М. Астырева, Н.А. Соловьева-Несмелова, Н.В. Успенского, А.Е. Разоренова и др. Комиссия регулярно обращалась в Моссовет с просьбой о предоставлении права ликвидации надгробий на различных кладбищах, подлежащих сносу. Так удалось спасти и перенести часть надгробий знаменитых людей с кладбищ Спасо-Андроникова и Новоспасского монастырей в Донской монастырь.
Весомый вклад в изучение жизни А.С. Пушкина и увековечивание его памяти внесла Пушкинская комиссия, учрежденная 16 июня 1927 г. под председательством П.Н. Миллера. Краткие отчеты о её работе печатались в журнале «Московский краевед». В работе комиссии участвовали опытные архивисты — члены Старой Москвы, а также — известные ученые-пушкинисты: Н.С. Ашукин, Д.Д. Благой, В.В. Вересаев, Н.М. Дружинин, М.Н. Цявловский и др. Основные направления деятельности Комиссии: обнаружение и исследование мест, где жил и бывал в Москве А.С. Пушкин и конкретизация круга московских знакомств поэта. Для исследования привлекался широкий круг архивных и других источников. Результаты работ Пушкинской комиссии стали для домов, связанных с именем А.С. Пушкина своего рода Охранной грамотой. В частности для дома Хитрово на Арбате (первый семейный очаг А.С. Пушкина), который с 1917 по 1974 гг. был коммуналкой. На доме была закреплена мемориальная доска. Результаты работы Комиссии стали основой публикаций, вводивших в научный оборот совершенно новые архивные источники и факты (А.С. Пушкин в Москве: ТОИМО. Вып. 7. М., 1930; Ярополец: ТОИМО. Вып. 8. 1930).
Комиссия добилась от власти: приведения в порядок памятника А.С. Пушкину на Тверском бульваре, распоряжения о сохранении плиты на могиле Н.И. Гончаровой, реставрации комнаты А.С. Пушкина в усадьбе Ярополец. Комиссия выступила инициатором и организатором научных краеведческих исследований в Московской области. Одной из интереснейших находок стала сохранившаяся в Воскресенском музее рукописная книга стихов А.С. Пушкина, датированная 1826.
Характерной чертой пушкинианы 20-х гг. было стремление узнать живого, подлинного Пушкина, в том числе представления о нем в народе. Краеведы широко использовали нетрадиционные источники. Были сделаны доклады на тему: «рассказ местного священника о пребывании поэта в Каблукове», сообщение члена Комиссии о свадьбе А.С. Пушкина по рассказу собственной бабушки (тексты не сохранились). Собиратель городского фольклора Е.З. Баранов сделал доклад в «Старой Москве» на тему «Московские легенды о Пушкине», впоследствии вошедший в его книгу «Московские легенды» (1928 г., переиздана в 1993 г.). Интересно, что ещё до появления известной серии анекдотов о Пушкине, он уже прочно обосновался в народной среде, как героический и страдающий человек. Объяснением тому может служить факт, подмеченный Барановым: в отличие от Толстого, о Пушкине и Гоголе реальных фактов было известно мало, соответственно они представали в легендах как персонажи вполне мифические. Как писатель Пушкин народным воображением почти не воспринимался. Это в первую очередь был человек, который заслужил, чтобы ему поставили памятник: «Умнейший был господин. И книги тоже писал. Всё описывал. И чтоб люди жили без свары, без обмана, по-хорошему… Вы, говорит, живите для радости».
Одной из форм просветительской работы «Старой Москвы» была организация выставок. На III Краеведческой конференции РСФСР, проходившей 11-14 декабря 1927 г. в Москве, состоялась подготовленная обществом выставка «Московский мусор» — находки при производстве земляных и строительных работ. Целью выставки было возбуждение интереса краеведов и соответствующих инстанций — научных, а особенно археологических организаций — к факту производства земляных работ в Москве, в процессе которых могли быть обнаружены ценные материалы по истории города, характеризующие его быт и деятельность. Экспонировались осколки печных изразцов (большая часть выставки), различная посуда XVII-XVIII вв., осколки игрушек, глиняные подсвечники и бусинки, крестики, монеты, и др. Кроме того, были представлены отчеты об археологических наблюдениях за строительством водопроводов и других земельных работ, вскрывших грунт и обнаруживших возможность изучения местонахождения, конструкции, толщины стены и рва Белого города, конструкции древних мостовых, Воскресенского моста через р. Неглинную и др. «Старая Москва» настаивала на необходимости установить научное наблюдение за раскопками в Москве, возлагая на себя обязанность сообщать учреждениям, назначенным для этого Главнаукой, о всех земляных работах, достойных внимания.
Здесь стоит отметить, что знания о культурном слое Москвы, в её тогдашних границах, к концу 20-х гг. XX в. почти отсутствовали: были уже произведены археологические исследования ближайших окрестностей — городища дьяковской культуры и др.; археологические материалы на территории самой древней Москвы (не считая коллекции оружейной палаты МК) представляли собой только случайные находки. Под «археологией Москвы» понималось в основном изучение письменных памятников, чертежей. Так, крупнейший историк и археолог И.Е. Забелин заложил основы для археологического изучения города, но раскопок в Москве никогда не производил; известный курс лекций по археологии и топографии Москвы протоиерея Н.А. Скворцова, читавшийся в Московском археологическом институте несколько лет и вышедший отдельной книгой в 1913 г., был основан на анализе письменных источников и выяснял вопросы топографии Москвы.
Члены МАО П.Н. Миллер и известный «искатель библиотеки Ивана Грозного» И.Я. Стеллецкий были, фактически, первыми археологами Москвы. А наблюдение за земляными работами было первым опытом археологических работ в Москве. Организатор наблюдений П.Н. Миллер продолжал в этом традиции МАО. Впервые земляные работы были поставлены на службу русской археологии по инициативе МАО в 1866 г., когда широко развернулось строительство подземных газовых коммуникаций для освещения улиц. А.С. Уваров направил тогда в руководившее работами Газовое общество письмо с просьбой «обращать внимание на находимые в земле при рытье канав древности и в случае открытия их сообщать о том Обществу». В итоге было обнаружено множество находок: серебряных монет, два старинных бердыша — на углу Малой Лубянки и Фуркасовского переулка, саблю, два кистеня, на Мясницкой, напротив Почтамта из земли извлекли старинную медную пушку весом до 10 пудов (160 кг) и длиной около метра и др.
В этом контексте становится понятным каким важным делом была инициатива «Старой Москвы» по организации добывания и изучения археологических материалов — собственно предметов материальной культуры города. П.Н. Миллером для членов общества была разработана специальная программа «планомерного» изучения культурного слоя: «1) каждый краевед должен обращать внимание на производящиеся в его районе земляные работы и наблюдать за содержанием культурного слоя, характеризующим быт и производство его бывших насельников; 2) на производимые земляные работы…должно быть обращено внимание научных работников, … и установлено наблюдение».
Впоследствии метод планомерных археологических наблюдений прочно вошел в методику изучения крупных поселений — таких как Москва в том числе. Он давал материал хотя и не столь детально фиксированный как при стационарных раскопках, но со значительно большей территории.
Была важна любая находка. Так, в докладе на собрании Общества 1929 г. П.Н. Миллер продемонстрировал предметы, обнаруженные при открытии на Мясницкой улице под разрушенной церковью св. Николая в Мясниках белокаменного подклета с окнами и решетками в сторону улицы. Из каменной кладки 16 века были извлечены гвозди, кольца, поливная черепица, поздние изразцы.
Первые стационарные археологические раскопки в Москве были предприняты лишь в 1946 г. Их организация — большая заслуга «Старой Москвы» и деятельности П.Н. Миллера, который до них не дожил. Однако важна была пропагандистская и просветительская миссия «Старой Москвы» в деле организации археологических наблюдений — работа с непосредственными участниками строительства. Инженеры и техники собирали впоследствии целые коллекции, некоторые из которых до сих пор украшают стены Государственного Исторического музея. Это было особенно важно в 30-40 гг. — когда краеведческие организации были разгромлены, а строительство в Москве (в особенности — метрополитена) велось стремительными темпами.
* * *
С самого своего основания Комиссия по изучению старой Москвы вела протоколы заседаний. В каждом из них с 1909 по 1930 гг. зафиксированы замечания о современном состоянии памятников, о мерах по их охране. За последние десять лет своей деятельности члены Старой Москвы спасли от уничтожения и искажения, изучили и описали многие памятники старины. Информация протоколов — уникальна и имеет особую ценность и актуальность сегодня при осуществлении программы охраны и использования памятников архитектуры, истории и культуры Москвы.
Секция «Старая Москва» имела авторитет и известность в деле защиты московских древностей. Результаты решений заседаний с протестами о сносе ценных архитектурных памятников (в подавляющем большинстве — церквей) члены Старой Москвы направляли в Правительство РСФСР, Моссовет, Главнауку и другие государственные организации. В конце 20-х гг. в «Старую Москву» были нередки обращения о помощи прихожан и настоятелей московских церквей, в случаях, когда власти отбирали церкви в целях последующего использования под гражданские нужды или сноса. В к. 20-х гг. власти решили закрыть Храм Всех Скорбящих Радости на Ордынке (архитекторы В. Баженов, В. Бове) и передать помещение под лекторий, но Н.Р. Левинсон, который также занимал должность сотрудника Наркомпроса, отстоял возможность оставить Храм, замечательный по архитектуре и внутреннему убранству, верующим. В 1929 г. «Старая Москва» ходатайствовала о сохранении и надлежащем использовании летнего храма во имя Покрова Пресвятой Богородицы Рогожского кладбища, который власти хотели отдать под столовую.
Когда памятник отстоять не удавалось, члены «Старой Москвы» старались присутствовать при разборе зданий и сохранить, зафиксировать все интересные и ценные находки. Наблюдая за сносом и перестройкой памятников члены Старой Москвы нередко делали научные открытия, уточняли даты их сооружения, о чем выступали с сообщениями на заседаниях.
Характерно, что в первые послереволюционные годы «Старая Москва» занималась в основном изучением памятников — в 1920-1926 гг. протоколы Старой Москвы лишь изредка фиксировали утраты памятников, с 1927 г. такая информация сопровождала практически все заседания.
В конце 1926 г. президиум Моссовета принял решение «в целях разгрузки уличного движения» снести: Красные ворота, Церкви Рождества Богородицы в Столешниках и Гребневской иконы Божией Матери на Мясницкой. «Старой Москве» удалось частично отстоять церковь Гребневской иконы Божией Матери на Мясницкой (полностью снесена при строительстве метро в 1932 г.). Под давлением общественности и обращением «Старой Москвы» во властные структуры, ВЦИК рекомендовал Моссовету сохранить хотя бы древнюю часть церкви. Д.П. Суховым были разработаны проекты реставрации. Когда были снесены пристройки, по мнению А.М. Васнецова церковь ясно обнаружила черты псковско-новгородского стиля; были найдены 30 старинных надгробий и плита с могилы автора первого русского учебника по математике Л.Ф. Магнцкого, которая была перевернутой и «вряд ли во время находки лежала над прахом». Оказалось, что малый (южный) придел был в прошлом самостоятельным храмом XVII в. На чердаке храма было найдено большое количество различных изразцов, слюды. Церковь Рождества Богородицы в Столешниках была разобрана летом 1927 г. Художник «Старой Москвы» Н.Я. Тамонькин успел сделать её рисунок.
В 1925-1926 гг. в Москве была снесена церковь Введения Пресвятой Богородицы на Лубянке (повод — аварийное состояние трапезной и желание провести трамвайные пути по территории Храма). «Старая Москва» отметила в протоколе: старинный крест с купола храма был перенесен в подклет Входоиерусалимского придела собора Василия Блаженного, там же сложены старинные кирпичи разобранного здания, часть которых использовалась на ремонт собора.
В марте 1927 г., несмотря на протесты общественности, ВЦИК постановил снести Красные ворота. «Старая Москва» следила за начавшейся их разборкой. По решению Главнауки С.А. Торопов произвел обмеры и зарисовки памятника. По сведениям «Старой Москвы» разборка велась спешно. На одном из заседаний Н.Д. Виноградов отметил: «работа по разборке ворот ведется варварски и ценный материал разбивается вдребезги». Части постройки сбрасывались с высоты и было нелегко сохранить даже отдельные фрагменты. При сносе выяснилось, что на воротах почти не было лепных украшений — ангелы и гирлянды были высечены из камня. Члены «Старой Москвы» помогали переправлять в Донской монастырь фрагменты разрушаемых ворот: резную гирлянду белого камня, лепной медальон, целую маску и др. Собранная в конце 20-х гг. членами «Старой Москвы» коллекция фрагментов уничтожаемых архитектурных памятников стала основой Музея архитектуры Академии архитектуры СССР, основанному в 1934 г. (сейчас — Музей архитектуры им. А.В. Щусева). Члены «Старой Москвы» пытались пристроить уцелевшие фрагменты ворот и в действующие московские музеи. Исторический и Политехнический — отказались, музей Университета забрал капитель и маску. Коммунальный музей, возглавляемый П.В. Сытиным, организовал осторожное снятие с ворот и забрал в музей 4 больших капительных камня и 2 верхних камня с колонн.
1928 год принес Москве разрушений не меньше, чем предыдущие 10 лет. В декабре Москоммунхоз подал в Моссовет обширную докладную записку с обоснованием слома в новом году сразу десяти памятников «мешающих движению». В январе 1928 г. Моссовет постановил снести церкви Трех Святителей и Параскевы Пятницы в Охотном ряду, колокольню и трапезную Сретенского монастыря, Благовещенский храм на Тверской и др.
Самым печальным эпизодом борьбы за старинные здания в 1928 г. была безрезультатная переписка «Старой Москвы» с Президиумом Моссовета по вопросу строительства Дома СТО в Охотном ряду (сейчас — здание Гос. Думы РФ). При его возведении должны были быть снесены Церковь Параскевы Пятницы, а также палаты Голицына и Троекурова, незадолго до этого обследованные, частично реставрированные П.Д. Барановским и П.С. Касаткиным.
Ещё в апреле 1920 г. на заседании «Старой Москвы» П.С. Шереметев рассказал о двух старинных домах в Охотном ряду — палатах Голицына и Троекурова. Французский дипломат де Невилль, посетивший Москву в конце XVII в., записал впоследствии: «Дом Голицына — один из великолепнейших в Европе». Члены общества обратились в музейный отдел Наркомпроса: «Было бы непростительным преступлением против истории русской культуры оставлять эти редкие и ценные памятники старины в том загаженном виде, в каком они находятся теперь». Комплекс был намечен как музейный, его проект, сделанный членом Старой Москвы архитектором Д.П. Суховым был опубликован (см.: Строительство Москвы. 1925. № 10. С. 13-15). В процессе сноса палат и церкви Москоммунхоз не шел навстречу обследованиям и проводил ломку очень быстрыми темпами. Реставратор П.Д. Барановский с помощниками производили необходимый — хотя бы в целях изучения древней архитектуры — осмотр днем и ночью.
Осенью 1928 г. нависла опасность над памятниками из металла — в газетах опубликовали призыв к сбору старого металла. П.Н. Миллер объявил тревогу. Удалось спасти некоторые памятники. Так, кованная решетка, лежащая на земле у церкви Параскевы Пятницы в Замоскворечье была переправлена в село Коломенское, а чугунные литые ворота на Шабловке 11а — до недавних пор находились в саду Донского монастыря.
В конце декабря 1928 г. протоколы «Старой Москвы» без комментариев фиксируют тексты растяжек на Ульяновской (Николямской) улице:
«Сметем наследие буржуазного строя — религию и водку»
«Берегите детей от религии и алкогольного дурмана»
«За культурный безбожный быт против пьяного Рождества»
«Осушим пьяное Рождественское болото культурной работой»
В 1929 г. большинство разрушений «Старая Москва» просто фиксировала на своих заседаниях, не имея возможности их защищать. 21 марта Н.Д. Виноградов сообщил о плане инженерного подотдела Москоммунхоза снести церковь Успения на Покровке в целях расширения улицы. Проект сноса вызвал бурную реакцию членов Общества, отразившуюся в Протоколе. А.М. Васнецов настаивал на немедленном принятии мер к его охране, Н.Р. Левинсон добавил, что Храм особенно понравился недавно побывавшему в Москве писателю С. Цвейгу. Храм называли в народе «восьмым чудом света». Известно, что это была любимая московская церковь Ф.М. Достоевского. Архитектор В.И. Баженов считал Успенскую церковь одним из красивейших зданий в Москве и творением «ярко национальным». Архитектор В. В. Растрелли взял Успенскую церковь за образец для своего Смольного собора в Петербурге. Есть и несколько легенд, что Храмом Успения восторгался сам Наполеон.
Храм был снесен в 1936 г., есть проект восстановления.
Ещё весной 1928 г. Комиссия по охране памятников Центральных реставрационных мастерских (секретарь К.А. Верещагин) обратилась в «Старую Москву» с предложением взять на себя инициативу созыва совещания всех заинтересованных организаций «с целью создания единого фронта по защите памятников», было решено выработать текст декларации. Дальнейшего развития инициатива не получила.
В 1929-1931 гг. краеведческое движение было разгромлено: многие краеведы были репрессированы, добровольные краеведческие общества были объединены под началом Бюро краеведения. Историко-культурное краеведение, как «гробокопательско-архивное» было ликвидировано, вся выпущенная до 1931 г. краеведческая литература подлежала пересмотру на предмет изъятия «политически вредных изданий».
Последний сохранившийся протокол «Старой Москвы» датирован 5 февраля 1930 г. На заседании слушался доклад В.А. Лобанова «Аполлинарий Васнецов». Присутствовал и сам почетный председатель «Старой Москвы», рассказывал о своих картинах. Улицы и виды древней столицы, реконструированные художником по архивным данным и материалам археологических раскопок, и сегодня поражают своей реалистичностью. А.М. Васнецов много сил отдал сохранению архитектурного и художественного достояния Москвы, им были написаны ряд специальных статей и очерков по истории города, посвященных его облику, средствам передвижения в старой Москве и др.
1 февраля 1930 г. заведующий музейным подотделом МОНО, член Общества изучения Московской области И.Г. Клабуновский направил письмо в Президиум Общества, где писал, что «пришел к убеждению в нецелесообразности существования» секции Старая Москва, состав которой «не раз вызывал у всех самые серьезные сомнения». «Вопросы прошлой истории Москвы освещаются в большинстве случаев далеко не марксистами и подготавливаются без какой-либо системы и плана». И.Г. Клабуновский предлагал ликвидировать Секцию, так как «деятельность «Старой Москвы» вызывала справедливые нарекания советской общественности и, по существу, утеряла… значимость» (цит. по: Козлов В.Ф. «Старая Москва» на защите московских древностей (1920-1930) // Московский Архив. Вып. 3. М., 2002. С. 361). 9 февраля 1930 г. на основании письма Клабуновского Президиум Общества принял постановление об упразднении секции «Старая Москва». 17 февраля 1930 г. специально созданная комиссия Общества изучения Московской губернии постановила объединить секции «Старая Москва» и «Новая Москва» в одну — «Секцию по изучению г. Москвы». В октябре 1930 г. само Общество изучения Московской области было преобразовано в Московское областное бюро краеведения. Реорганизация значительно изменила структуру и характер деятельности Общества: к руководству пришли люди, имеющие опыт партийной, а не научной работы; согласно директивному письму ЦК ВКП(б) от 13 ноября 1930 г. Общество занималось в основном изучением «естественных производительных сил страны». В 1936 г. было окончательно закрыто.
В 1990 г. деятельность Комиссии по изучению старой Москвы была возрождена на базе Государственной Публичной Исторической библиотеки. 12 февраля 1990 г. в Красном зале прошло первое заседание воссозданной комиссии «Старая Москва». Её председателем стал известный писатель-москвовед В.Б. Муравьёв. Заседания Комиссии проходят каждый последний четверг месяца, доступны для посещения всех желающих; сокращенные стенограммы заседаний и тексты докладов передаются в архив Исторической библиотеки, где к ним составляются систематический и именной указатели. Члены новой «Старой Москвы» активно выступают против реконструкции и изменения целого ряда исторических мест города. В 2007 г. Москомнаследие одобрило предложение комиссии «Старая Москва» о придании Пушкинской площади статуса охраняемого государством достопримечательного исторического места. Активистам Комиссии удалось добиться запрета на строительство торгового центра, а также собрать подписи против строительства тоннелей и паркинга.
Литература:
Баранов Е.З. Московские легенды, записанные Евгением Барановым. М., 1993. Васнецов А.М. Облик старой Москвы // История искусства / под ред. И. Грабаря, т. II. М., 1910. C. 225-250. Васнецов А.М. Древняя Москва // Экскурсионный вестник. 1914, № 22.
Гиляровский В. От Английского клуба к Музею революции. М., 1926.
Гузеева И.А. Общество «Старая Москва» прежде и теперь из опыта работы Государственной публичной исторической библиотеки // Тезисы сообщений конференции… «История, историография, библиотечное дело, книговедение» Москва 17-19 марта 1992. М.,!991. С.3-6.
Дмитриева И.А. Динамика численности и особенности состава общества «Старая Москва» 1909-1917 гг. // Забелинские научные чтения — 2004. Исторический Музей энциклопедия отечественной истории и культуры. М., 2005. С. 299-310.
Дмитриева И.А. Краеведческая деятельность московских священнослужителей (конец XIX — начало XX века) // Вестник Православного Свято-Тихоновского Богословского института: Филология. История. Педагогика. М., 2003. №.1. С.107-119.
Дмитриева И.А. Пушкинская комиссия «Старой Москвы» (1927-1930) // Московский архив. Вып. 3. М., 2002. С.363-379.
Злочевский Г.Д. «Ставя своею первою задачею…» // Москва: люди, проблемы, события. Краеведческий сборник. М., 1998.
Козлов В.Ф. «Старая Москва» на защите московских древностей (1920-1930) // Московский Архив. Вып. 3. М., 2002. С. 334-362.
Комарова И.И. Московское археологическое общество и его роль в развитии местных краеведческих организаций России // Археографический ежегодник за 1989 г. М., 1990. С 80-87.
Краеведы Москвы (историки и знатоки Москвы) / Сост. Л.В. Иванова, С.О. Шмидт. Вып. 1. М., 1991.
Краеведы Москвы (историки и знатоки Москвы) / Сост. Л.В. Иванова, С.О. Шмидт. Вып. 2. М., 1995.
Краеведы Москвы (историки и знатоки Москвы) / Сост. Л.В. Иванова, С.О. Шмидт. Вып. 3. М., 1997.
Миллер П.Н. Комитет по охране могил выдающихся деятелей // Московский краевед. 1927. Вып.2. С.89-90.
Миллер П.Н. Пушкинская комиссия г. Москвы // Московский краевед. Вып.2, 1927. С. 86-87.
Миллер П.Н. Старая Москва // Московский краевед. Вып.1, 1927. С. 17-20.
Миллер П.Н. Московский мусор // Московский краевед. 1928. Вып.3. С. 9-16.
Обзор фонда «Музей Старая Москва» / Сост. Ф.А. Петров. М., 1991.
Овсянникова Е. Б. Старая Москва и «Старая Москва» // Архитектура и строительство Москвы, 1988, № 8. С. 24-27.
Пашаева Н.М. «Старая Москва» 1909-1997 // Московский журнал, 1997 — № 9. С. 34-35.
Полякова М.А. Из истории охраны московской старины // Москва в начале XX века: Будни и праздники. Московская старина. Новорусский стиль / сост. А.С. Федотов. М., 1997.
Полякова М.А. Московское археологическое общество и охрана памятников старины в Москве // Москва в начале XX века: Будни и праздники. Московская старина. Новорусский стиль / сост. А.С. Федотов. М., 1997.
Правила Комиссии по изучению старой Москвы Московского археологического общества. М., 1912.
Рогозина М.Г. Московская архитектура на фотографиях 1890-1910-х гг. // Москва в начале XX века: Будни и праздники. Московская старина. Новорусский стиль / сост. А.С. Федотов. М., 1997.
Старая Москва. Статьи по истории Москвы в XVII-XIX вв. М., 1929. Сб.1.
Старая Москва. Труды Комиссии по изучению старой Москвы при императорском московском археологическом обществе. Вып 1. М., 1912; вып 2. М., 1914.
Сытин П. Об изучении города Москвы // Московский краевед. Вып.2, 1927.
Сытин П. Музей города Москвы // Московский краевед. Вып.2, 1927.
Рюмина Т.Д. История краеведения Москвы в к. XIX – нач. XX в. М., 1998.
Рюмина Т.Д. Архив москвоведа П. Н. Миллера в ОПИ ГИМ // Археографический ежегодник за 1971 год. 1972. С. 344-346.
Уваров С.А. Неутомимый москвовед // Московский журнал. М., 2000. № 1. С. 45-50.
Уварова П.С. Былое. Давно прошедшие счастливые дни. Труды ГИМ. М., 2005.
Филимонов С.Б. Историко-краеведческие материалы архива обществ по изучению Москвы и московского края. М., 1989.
Фролов А.И. Алексей и Прасковья Уваровы: хранители московской старины. М., 2003.
Хроника заседаний комиссий «Старая Москва» / Сост. И.А. Гузеева, В.Б. Муравьев // Археографический ежегодник за 1997 г. М., 1997. С. 678-681.
Справочная литература:
Историки и краеведы Москвы. Некрополь. Библиографический справочник. М., 1996.
Записи
4 комментария