Волхонка и Чертолье — 3
Рустам Рахматуллин,
хроника Музея изящных искусств составлена Сергеем Никитиным
Колымажный двор
Мы перед Пушкинским музеем, на углу Волхонки и Антипьевского переулка (ныне Колымажного). Квартал Музея более четырех с половиной веков остается центром Чертолья. Сто лет назад Музей воспринял эту роль у древнего Конюшенного (Колымажного) двора, став на его место.
До середины XVI века далеко отсюда, на Кулишках, близ церкви Трех Святителей, располагались Старые конюшни — часть хозяйства загородного великокняжеского летнего дворца. Пожар 1547 года истребил Конюшни, и правительство Ивана Грозного перенесло их в Занеглименье. Теперь конюшни стали выносом кремлевского, а не иного дворцового хозяйства. В Кремле оно традиционно занимало боровицкий мыс и располагало Боровицкими воротами.
По наблюдению Забелина, весь юго-запад Занеглименья работал по дворцовому конюшенному ведомству, причем задолго до XVI века. Имя ведомства — Конюший путь — сегодня кажется названием дороги. Это была бы киево-смоленская дорога — современные Волхонка и Остоженка, а позже и Пречистенка. Конюший путь владел дворцовыми лугами — Лужниками — в излучине Москвы-реки напротив Воробьевых гор. Ближе стоял государев Остоженный двор (от слова стог), куда крестьяне дворцовых сел свозили сено. Рядом располагалась Стадная слобода конюхов. А с появлением в Чертолье Новых конюшен образовались жилые Конюшенные слободы, Старая и Новая, близ современных Пречистенки и Плющихи.
По ходу политического кризиса 1564/5 годов все эти земли были взяты Грозным в опричнину. Конное опричное войско должно было располагать Конюшенным двором. Недаром поиски двора Малюты Скуратова — шефа опричного войска — локализуются в Чертолье.
Конюшенный двор называли также Колымажным: здесь хранились средства царского передвижения. На плане конца XVIII века по периметру двора стоят: дворцовая конюшенная канцелярия, ее архив, казна и караульни, жилье служителей, конюшни, каретные сараи, склад сбруи, манеж для выездки с ложей для благородных зрителей и, наконец, большой амбар — почти музей, «где стоит богатый старинный экипаж и конские старинные уборы лежат». В центре двора показан, разумеется, колодец. В Новое время Колымажный двор постепенно превращался в общественный манеж.
Датировать и оценить постройки Колымажного двора по чертежам, рисункам и фотографиям непросто. К исходу своего существования двор выглядел предельно скромно.
Иногда его называли площадью. Вот описание гражданской казни в романе Писемского «Масоны»: «Вдоль Волхонки, по направлению к Конной площади… везли на позорных дрогах несчастного Лябьева в арестантской одежде, с повешенной на груди дощечкой, на которой было четко написано: «Убийца»… — это, конечно, композитор Алябьев, что подтверждал сам Писемский. — За дрогами следовала целая толпа народа, в которой между сермягами и полушубками виднелось очень много дам в дорогих салопах и мужчин в щеголеватых бекешах и шубах… На эшафот Лябьев вошел довольно твердой походкой и сам встал у позорного столба… Священника сменил палач. Тот пододвинул осужденного несколько ближе к столбу, поднял над головой его шпагу и, сломав ее, бросил на подмостки эшафота…»
В 1830-е годы постройки Колымажного двора приспособили для пересыльной тюрьмы. Самый известный эпизод ее истории — побег в 1864 году Ярослава Домбровского, будущего генерала Парижской коммуны.
К концу столетия остатки тюремных зданий были снесены, и место Колымажного двора стало «пустующей землей». В 1890-х годах Московский университет по настоянию профессора Цветаева повел борьбу за эту землю.
Музей изящных искусств
Рассказ о Пушкинском музее мы решили выдержать в почтенном жанре хроники. Но хроники не одного, а нескольких музеев и собраний, составивших, в конце концов, сегодняшний музей.
1894. Выступая на первом съезде русских художников и любителей художеств, профессор Московского Университета Иван Владимирович Цветаев (1847-1913) предлагает создать на основе Кабинета изящных искусств и древностей Московского университета Музей изящных искусств. Объявлен конкурс на проект, начинается сбор средств на строительство здания. Большую часть денег (1.800.000, по другим сведениям – 2.000.000 рублей из 2.600.000) жертвует владелец стекольных заводов меценат Юрий Степанович Нечаев-Мальцов (1834-1913).
Середина — конец 1890-х. В зарубежных мастерских для нового музея изготавливаются слепки и другие копии классических произведений мирового искусства. С некоторых произведений копии снимаются впервые.
1898. На территории бывшего Колымажного двора заложено здание музея. Землю выделяет Городская дума. Главный архитектор проекта — Роман Иванович Клейн. Ему помогают инженеры Иван Иванович Рерберг и Владимир Григорьевич Шухов.
1898. Коммерсант, торговец текстилем Сергей Иванович Щукин (1854-1936) начинает регулярные поездки в Париж за новой французской живописью.
1899. Для своей коллекции русского и западного искусства текстильный промышленник Иван Абрамович Морозов (1871-1921) покупает особняк по адресу: Пречистенка, 21/12 (ныне Академия художеств).
1906. Сергей Щукин становится монополистом на мануфактурном рынке. Начало его дружбы с Анри Матиссом.
1909. Щукин открывает свою коллекцию для публичного осмотра. Ее можно увидеть в доме мецената по адресу: Большой Знаменский, 8 каждое воскресенье. Вход бесплатный. Академическая общественность волнуется, что новая галерея испортит вкус молодежи.
31 мая 1912. Торжественное открытие «Музея изящных искусств им. императора Александра III» (название дано по воле Варвары Андреевны Алексеевой, первой крупной жертвовательницы). Первым директором музея становится инициатор его создания – Иван Цветаев.
Ноябрь-декабрь 1918. Выходят декреты о национализации художественных галерей, в том числе собраний Сергея Щукина и Ивана Морозова.
Весна 1919. Щукинскую коллекцию превращают в открытый для публичного посещения «Первый музей новой западной живописи». Ивана Морозова официально оставляют хранителем и экскурсоводом «Второго музея новой западной живописи», но в том же году он уезжает за рубеж. Щукинским собранием руководит Борис Николаевич Терновец (1884-1941), не окончивший курса юрист, ученик скульптора Бурделя.
22 июня 1921. Иван Абрамович Морозов умирает в Карлсбаде.
1923. Музей изящных искусств выведен из подчинения Московскому университету, его название впервые складывается в привычную сегодня аббревиатуру ГМИИ. Согласно решению Наркомпроса он также становится центральным Музеем старой западной живописи, коллекция которого формируется слиянием ряда нескольких бывших частных собраний и с помощью поступлений из Государственного музейного фонда.
1929. Первый и Второй «Музеи новой западной живописи» объединяют в Государственный музей нового западного искусства (ГМНЗИ). Он располагается в бывшем особняке Ивана Морозова на Пречистенке. Директором становится Борис Терновец, который начинает серьезную научную работу по изучению коллекции: создается каталог музея и проводятся атрибуционные научные выставки (в частности, посвященная Полю Гогену). Кроме того, Терновец неоднократно выезжает в Париж, где с помощью своего друга Михаила Ларионова пополняет собрание новыми работами (в том числе, композициями Миро и Леже) путем приобретений и обменов. Организует публикации о музее в Германии, Франции и других странах.
1930. Советское правительство решает, что Эрмитаж должен поделиться с Государственным музеем изящных искусств работами старых европейских мастеров. ГМИИ, в частности, абсолютно безвозмездно получает полотна Рембрандта, Рубенса, Ван Дейка, Пуссена и Мурильо. Взамен в петербургский музей отправляют около 50 работ современного искусства первого ряда из собрания ГМНЗИ.
1931. В Музее изящных искусств экспонируется «Летатлин» — воздушный велосипед Владимира Татлина.
1932. «Изящные искусства» в названии ГМИИ заменяют на «изобразительные».
1933. Несколько работ из собрания ГМНЗИ покупает американский миллионер Стивен Кларк. Среди них – «Ночное кафе» Ван Гога (ныне в собрании Йельского университета).
10 января 1936. Умирает Сергей Иванович Щукин. Его хоронят на Монмартрском кладбище в Париже.
1937. В год столетия со дня смерти Пушкина ГМИИ получает его имя. С этого момента начинается путаница двух музеев-тезок — художественного и литературного.
1930-е. Реставрационная мастерская ГМИИ под руководством художника Павла Дмитриевича Корина (1892-1967) считается ведущей в Москве.
1 января 1938. Борис Терновец узнает из газет, что уволен с поста директора ГМНЗИ.
Лето 1941. Большая часть коллекции ГМИИ вместе с другими крупными московскими музеями эвакуируется в Новосибирск и Соликамск. Сопровождает коллекцию тогдашний директор Третьяковской галереи Александр Иванович Замошкин. Здание на Волхонке закрывается для посещений, в нем остаются только те экспонаты, которые невозможно вывезти. Из воспоминаний музейных сотрудников о тогдашнем состоянии музея на Волхонке: «Победитель Голиафа великан Давид скован лесами ограждения. Статуя «Утро» Микеланджело под тусклой лампой видится как аллегория военного времени: слияние «дня и ночи», нерасчлененность света-тьмы».
1944. Директором ГМИИ назначается скульптор-монументалист Сергей Дмитриевич Меркуров (1881-1952).
3 октября 1946. Отремонтированный Музей изобразительных искусств открывается вновь. Перед фасадом высаживают голубые ели.
1948. Экс-президент Академии художеств Александр Герасимов приводит в ГМНЗИ Климента Ворошилова — тогда заместителя председателя Совмина — и нарочно начинает осмотр с Матисса. Вельможа шокирован, музей закрыт и расформирован. ГМИИ получает около 300 живописных и 60 скульптурных произведений конца XIX — начала ХХ веков из собрания ГМНЗИ. В Эрмитаж уходят наиболее «скандальные», на взгляд чиновников, вещи, в том числе кубистический Пабло Пикассо и «Танец» Матисса, специально написанный для особняка Щукина. После закрытия ГМНЗИ здание на Пречистенке отходит возглавляемой Герасимовым Академии художеств.
Декабрь 1949. Залы ГМИИ приказано «очистить» за несколько дней: к 70-летию советского руководителя в музее разворачивается «Выставка подарков И.В. Сталину от народов СССР и зарубежных стран». Собрание музея эвакуируется в боковые залы. Штат почти полностью сокращен. ГМИИ фактически становится музеем подарков. Однако через несколько дней после расстрела Лаврентия Берии (1953) его расформировывают, поскольку на экспонатах музея, помимо еще не разоблаченного Сталина, встречались изображения политических деятелей, попавших в немилость.
Декабрь 1953. Спустя ровно четыре года после закрытия Музей открывается снова. Директором становится бывший глава Третьяковки Александр Иванович Замошкин (1899-1977).
1955. Проходит первая знаменитая послевоенная выставка: «Шедевры Дрезденской картинной галереи». Среди них – «Сикстинская мадонна» Рафаэля. В течение 10 лет до этого картины реставрировались в мастерской ГМИИ под руководством Павла Дмитриевича Корина.
1956. Выставка «Живопись, графика и керамика Пабло Пикассо. К 75-летию со дня рождения художника. Собственность автора и художественных собраний Франции и СССР». Выставка заново открывает и легализует классический авангард.
1960, 1961. По идее Александра Замошкина и Лидии Макоед при музее открываются клубы юных искусствоведов (КЮИ) и любителей искусства (КЛИ) — подлинная школа юных московских гуманитариев. Позже, в середине 1960-х, появятся изостудия «По залам музея» (куда все хотели попасть) и семейный лекторий (куда приходилось идти, если мест в изостудии не было). Почти сорок лет душой и вдохновителем кюишников будет Алла Стельмах (1926-2005).
Февраль 1961. Директором музея становится Ирина Александровна Антонова, специалист по итальянскому Возрождению.
1968. Впервые проходят чтения памяти Роберта Виппера (1888-1967), крупнейшего русского искусствоведа, научного руководителя музея. За последующие сорок лет участниками «Випперовских чтений» станут крупнейшие искусствоведы и культурологи: Сергей Аверинцев, Владимир Библер, Михаил Гаспаров, Арон Гуревич, С.М. Даниэль, Вячеслав Вс. Иванов, Георгий Кнабе, Дмитрий Сарабьянов, Борис Успенский, Юрий Лотман, Александр Михайлов, Никита Толстой, Натан Эйдельман.
1973. Экспонируются «Сокровища гробницы Тутанхамона».
1974. Выставляется «Портрет Моны Лизы» («Джоконда») Леонардо да Винчи. Стоят гигантские очереди, люди отмечаются ночами.
1981. «Москва — Париж. 1900-1930» — первая большая сопоставительная выставка про русский авангард в контексте западного искусства: от живописи до дизайна, от кино до литературы. По воспоминаниям Антоновой, сложнее всего было показать не французов, а наших авангардистов — Кандинского, Малевича: они все еще под негласным запретом. Музей становится проводником сопоставительного изучения русской культуры и искусства.
1981. Пианист Святослав Рихтер и Ирина Антонова придумывают «Декабрьские вечера», цель которых — связать пластические искусства и музыку. Тема первого сезона – «Русские художники и музыка (XIX — начало XX века)». С тех пор вечера проводятся в ГМИИ регулярно, каждый год — новая выставка и новая музыкальная программа.
1984. Москвичам показывают «Спасенные шедевры мирового искусства из Дрезденской картинной галереи и сокровищницы «Грюне Гевёльбе».
1987. Выставка «Марк Шагал. Возвращение» становится первой ретроспективой Шагала в России.
24 января 1994. В доме под неоновой вывеской «Автоэкспорт» (Волхонка, 14) открывается Музей личных коллекций — филиал ГМИИ (с 2005 года в новом корпусе по адресу: Волхонка, 10). Инициатор его создания — Общество московских коллекционеров под руководством литературоведа Ильи Зильберштейна (1905-1988), передавшего в дар музею всю свою коллекцию.
1996. «Сокровища Трои из раскопок Генриха Шлимана», о которых прежде говорили как о пропавших в годы Второй мировой войны, впервые решаются показать публике. Теперь это часть постоянной экспозиции.
1996. По инициативе историка авангарда Селима Хан-Магомедова Музей устраивает выставку «Москва – Берлин. 1900-1950». Это первая и едва ли не лучшая сопоставительная выставка про авангард и тоталитаризм: «Баухаус» с конструктивистами, Брехт и Мейерхольд, Гитлер против Сталина, Шпейер против Иофана и т.д.
1996. При РГГУ возникает Учебный художественный музей имени Ивана Цветаева, еще один филиал ГМИИ. В нем хранятся слепки из главного музея.
1999. Открывается музей-квартира Святослава Рихтера (Большая Бронная, дом 2/6, квартира 58), филиал ГМИИ.
2005. В Музее личных коллекций открывается выставка, посвященная «Сказке сказок» Юрия Норштейна и Франчески Ярбусовой. Показывают картины с розовощекими карапузами и этюды с грустным волчонком; на телеэкранах демонстрируют норштейновские мультфильмы.
2 августа 2006. В бывшем здании Музея личных коллекций (Волхонка, 14) проходит торжественная церемония открытия Галереи искусства стран Европы и Америки XIX-XX веков, нового филиала ГМИИ.
2007. На выставке «Встреча с Модильяни» российской публике впервые показывают работы легендарного парижанина.
Ноябрь 2007. Сэр Норман Фостер представляет проект создания музейного квартала вокруг ГМИИ. Ирина Антонова говорит в интервью: «Мне нравится, как Фостер сработал в Британском музее. Он способен на диалог со старым городом, со старой архитектурой. Я верю в него как в креативную, творческую личность».
«Дом Верстовского»
Именно так, в кавычках. Принадлежность композитору Верстовскому прекрасного ампирного особняка под № 4 в Колымажном переулке легендарна. Что избавляет от необходимости, даже приятной, рассказывать об этом человеке.
Вторая легенда гласит, что вестибюль особняка с парадной лестницей подразумевается в последнем акте «Горя от ума»:
«У Фамусова в доме парадные сени; большая лестница из второго жилья, к которой примыкают многие побочные из антресолей; внизу справа (от действующих лиц) выход на крыльцо и швейцарская ложа; слева, на одном же плане, комната Молчалина».
Итак, еще один дом Фамусова. Еще один легендарный, притом в нескольких шагах от настоящего (дома Алексея Федоровича Грибоедова).
Станиславский сказал «верю», заслал к тогдашним хозяевам особняка фотографов и декораторов, и вестибюль был воспроизведен на сцене в постановке «Горя от ума».
Интерьер вестибюля сохранился. После залов Пушкинского музея это лучший на Волхонке интерьер. Ампирная египетская роспись таинственна масонской тайной. Сегодня особняк принадлежит музейным службам, и попасть в него непросто. В планах – развернуть здесь экспозицию отдела графики ГМИИ.
От мифа к документам. Дом вдовы действительного статского советника Павла Ивановича Глебова строился в 1825-27 годах, когда комедия о горе от ума уже была написана. Автор проекта дома — Федор Шестаков, академик архитектуры, получивший это звание как раз в 1825 году. Как и академик живописи Тропинин, Шестаков вышел из крепостных. В послепожарном городе Федор Михайлович построил несколько кладбищенских церквей, ограды Александровского сада и Провиантских складов на Остоженке. Известнейшая из его вещей — церковь Большого Вознесения (в соавторстве с Бове), красивейшая — особняк у Колымажного двора.
Жанр особняка отличен от жанра усадьбы. Особняк взял верх как жанр после разорительного пожара 1812 года. Вот и госпожа Глебова следовала скромным правилам послепожарного восстановления Москвы: дом строился на красной линии, на небольшом участке, с малым числом хозяйственных построек.
Участок прежде был церковным. Он показан пустующим уже на плане 1769 года, когда принадлежал церкви Иоанна Предтечи, что на Ленивом торжке, и отделялся от нее тупиком — остатком переулка к Знаменке.
Этот древний переулок, в сущности — дублер Волхонки, был ориентирован на главные ворота Колымажного двора. Тупик читается доныне между домом Глебовых и Домом с лавками. Он все еще довольно длинен, пролегает вдоль заднего фасада палат Волконских и зрительно замкнут на бельведер Пашкова дома.
Почему участок в Колымажном переулке числился церковным, позволяют догадаться планы Москвы XVII века, начиная с Петрова чертежа. По переулку подле Колымажного двора показаны, как правило, три церкви в ряд. Одна из них — известная нам церковь Иоанна Предтечи на углу с Волхонкой. Другая — церковь Антипия Священномученика, сохранившаяся выше по переулку. О третьей, стоявшей между ними, нечего сказать. Кроме того, что с 1560 по 1681 год упоминается без уточнений места церковь Климента в Чертолье.
Поздняя история владения № 4 известна много лучше, будучи описана одним из его хозяев. Книга Павла Бурышкина «Москва купеческая» издана в Нью-Йорке в 1954 году.
Отец мемуариста, московский купец из крестьян Дорогобужского уезда Афанасий Бурышкин приобрел дом в 1896 году. Тогда особняк «держал фасад» вновь образованной огромной площади на месте Колымажного двора. Неоклассический флигель позади особняка, на оси въездных ворот, с керамическим фасадом, построен при Бурышкиных (архитектор Сергей Воскресенский).
Со временем глава семьи отошел от торгового дела, предпочитая жить и лечиться в Европе. Однажды в курортном ресторане он бросился поднимать дамский платок, упал и ушиб голову. В 1912 году Афанасий Васильевич умер дома после операции на мозге.
Дом был завещан в пожизненное пользование вдове и одновременно — в собственность городу, для устройства библиотеки или музея. Профиль музея не уточнялся, но у Бурышкина-младшего был на этот счет весьма определенный план. «Моя дань коллекционерству, — писал Павел Афанасьевич в эмиграции, — заключалась в том, что я собирал с раннего времени «россику» и, в особенности, все, что касалось Москвы… Свою коллекцию я и собирался передать городу, для организации музея имени моего отца. Ныне эта коллекция, как я знаю, составляет основу Музея старой Москвы». Речь идет не о нынешнем Музее истории Москвы, а о его предшественнике 1920-х годов, влившемся позднее в Исторический музей.
Коллекция была действительно серьезной, ее консультировал Игорь Грабарь. Собиратель, Павел Бурышкин, получал третье образование в Московском Археологическом институте. Исполнению плана помешали война и революция.
С начала Мировой войны Бурышкины жили по квартирам: второе поколение семьи считало фамильный дом неудобным и устаревшим технически. В нем поместили лазарет, где сестра мемуариста работала старшим врачом.
Февральская Городская дума избрала Павла Бурышкина товарищем (заместителем) городского головы по финансам. Через два года он станет министром финансов в правительстве Колчака.
В эмиграции Бурышкин написал, кроме «Москвы купеческой», «Историю Досточтимой Ложи «Северная Звезда»» и «Историю масонства». Вторая рукопись после смерти автора исчезла из его архива.
Похоже, особняк у Колымажного двора до самого 1917 года был масонским.
…Проект развития ГМИИ предполагает снос дворовых корпусов – всех, кроме «керамического» флигеля. Всем флигелям предусмотрительно отказано в охранном статусе; но удалось уговорить проектировщиков включить один из них в объем нового здания. Это будет Конференц- и музыкальный зал Пушкинского музея. Отдельного усилия потребовало сохранение хотя бы габаритов дворика за домом Глебовых: фостеровский корпус съедал его наполовину, а теперь заступает колоннадой. Кроме того, в эскизном варианте этот корпус прилеплялся к палатам Полтевых – Волконских и уничтожал древнюю трассу тупика; отбились. А чтобы такое строительство стало вообще возможным, правительство Москвы сделало вырез из охранной зоны по пятну застройки.
Дом у алтарей
Полукольцо усадеб, окружающих Музей изобразительных искусств, — истинный заповедник аристократической Москвы. Господские дома стоят на многовековых местах. Четыре из пяти усадеб не горели в 1812 году. Четыре избежали периметральной доходной застройки, сохранив ограды, ворота, решетки.
Предполагают, что кварталы подле Государевых конюшен сначала занял плебс Конюшего пути. Но ненадолго: через двадцать лет вокруг большого стойла поселились всадники — опричная верхушка. Дворы укрупнились. Межи сегодняшних владений могут восходить к XVI веку.
Как дворы опричников и их потомков могли переходить к аристократии, видно из истории усадьбы в Колымажном, 6.
В 1627 году патриарх Филарет погребал в соседней Антипьевской церкви некоего Дмитрия Скуратова. Тридцать лет спустя Петр Дмитриевич Скуратов продал двор у церкви князю Михаилу Тёмкину-Ростовскому. Князь был из Рюриковичей, а каково происхождение Скуратовых? И почему сам патриарх, отец царя, мирволил их семейству? Малюта снова возникает на пути нашей экспедиции.
По утверждению Забелина, проданный двор Скуратовых лежал у алтарей церкви Антипия. Это сегодняшний двор в Колымажном, 6, обступающий церковь с двух сторон.
В конце XVII века двор принадлежит Ивану Милославскому, затем его сыну Сергею. Иван Богданович, достойнейший в своем роду, известен тем, что отстоял Симбирск от Разина. Месяц осады и четыре приступа ослабили мятежников. Осаду сняли царские войска, которым с той поры сопутствовал успех.
При Сергее Ивановиче «Дом у алтарей» сгорел, а с ним… Москва. От знаменитой копеечной свечи, забытой именно в хоромах Милославского, произошел пожар 1737 года — последний из великих невоенных пожаров Москвы.
А в последнем военном пожаре – 1812 года – тогдашний усадебный дом, наоборот, сохранился (исследование Азар Шаховой). Замечательно, что он был деревянным, не позже 1804 года постройки. Владельцем уцелевшего дома значится Павел Иванович Глебов — тот самый, вдова которого несколько лет спустя приобретет соседний двор. Павел Иванович был крестным отцом Лёвушки Пушкина, брата поэта. Так что в Колымажном переулке два владения Глебовых, старое и новое. Мы в старом.
Увы, усадебный дом, одноэтажный с мезонином, оказался заброшен в 1980-е годы, а в 1990-е снесен и заменен кирпичным новоделом. Недавно здесь открылся Центр детского творчества Пушкинского музея.
Подлинными остались каменное основание и каменная задняя пристройка с куполом. Пристройку сделал архитектор (строго говоря, военный инженер) Николай Шуцман в 1915 году. Он же обновил ограду и ворота. Владельцами усадьбы перед революцией были ярославские сталепромышленники Пастуховы – наследники крупнейшего благотворителя Николая Петровича Пастухова, скончавшегося в 1909 году.
Пристройка и ограда выдержаны в духе неоампира. Выбор стиля диктовали все соседи: только что построенный, программно классицистический Музей, усадьбы за Музеем, ампирный особняк Бурышкиных и храм Антипия Священномученика в перестройке XVIII века.
Господствующим стилем Волхонки был и пока остается классицизм.
Записи
