Терем забытых предков
Год назад мы рассказывали о героической инициативе двоих москвичей, Андрея Павличенкова и Василия Киреева, взявших под опеку гибнущий в дальних чухломских лесах дом Сазонова, более известный как Осташевский терем. По итогам уходящего 2011 года также есть чем отчитаться: в окрестном лесу медведь сдох, а дом наконец подготовлен к переборке, которую взял на себя известный московско-вологодский реставратор Александр Попов.
Как мы с вами знаем, каждый старый дом хранит память о людях, которые его строили, которые в нём жили. Разглядеть их черты, разобрать голоса – пожалуй, самое волшебное, что есть в профессии реставратора. Оживить тени забытых предков, узнать не только имена, но и характеры, привычки, странности. Итак, пускай реставратор Попов расскажет о своём первом знакомстве с крестьянином Сазоновым и его домом. А для того, чтобы представить объект грядущей реставрации в естественном антураже, мы дополнили интервью цитатами из ЖЖ энтузиаста Павличенкова – про позднюю осень в покинутых селеньях, про неотправленные письма Якубовичу, утонувший трактор Дим Димыча и прочую Заитильщину.
Александр Попов:
— Я узнал про терем и весь осташевский проект весной этого года. Мы приехали на местность и вскоре стало ясно, что памятник довольно интригующий. Это самое начало 20 века, по сути своей — полная эклектика, не только в архитектуре, но в материалах, в конструкциях. Тут и дерево, и кирпич, и штукатурка, и металл прорезной, и роспись стен под мрамор, и маты берестяные совершенно архаичные – всё в одном доме. При этом строительная культура в сравнении с современной – это как Рим и последовавшие тёмные времена. Терем строил преуспевающий крестьянин Мартьян Сазонович Сазонов, краснодеревщик. После 1861 года им разрешили ходить на промыслы. Он создал, как бы мы сказали, свою фирму, ставил дачи под Петербургом. Когда ему было уже за 50, у него умерла жена и он женился на совсем молодой, 21-летней поповне. И выстроил этот терем якобы для неё, по петербургскому образцу. Более того, вдохновляясь чертежами придворного архитектора Ропета.
Андрей Павличенков:
— Про Сазонова нашлось не так много информации — точные даты жизни, имена детей от первого брака, список построенного им (или на его деньги) — два дома в Чухломе, приходская школа в Фалилеево, каменная сторожка при церкви в Введенском. Высказано было здравое предположение что до 1895-го года, когда он женился вторым браком на Добровольской, он не часто бывал в родных краях, а постоянно проживал в Питере. На эту мысль наводит тот факт что он не занимал никаких выборных должностей в уезде (его друг и соперник Поляшов, хозяин Погореловского дома не раз избирался). К началу строительства Осташевского терема Сазонов по видимому решил отойти от дел и вернуться в родные края. Таким образом, терем был построен как дача, где можно было достойно провести остаток дней.
Про Добровольскую выяснили, что она была дочкой дьячка Ильинской церкви в Фалилеево, и что после революции ее выселили из терема. Она умерла в конце сороковых в инвалидном доме.
Попов:
— Когда я внимательно к терему присмотрелся, то вот что меня насторожило. Изначально он представлял собою сам дом с башнею, флигель и холодный переход к нему – последние не сохранились. И дом и флигель — еловые срубы (ель дешевле сосны, проще, она вошла в обиход в конце 19 века), внутри оштукатуренные. В целом, это гораздо ближе именно к даче, чем к крестьянскому дому того времени. Поэтому я сразу вспомнил, как когда-то реставрировал дом художника Поленова в Тульской области, тоже загородное имение (хозяин большую часть времени жил в Москве). По времени близко (1892), по уровню. Так вот, у Поленова в доме имелся туалет, на втором этаже ванная, керамические стоки, на третьем бак с водой – и до сих пор это всё, кстати, работает! Осташевский дом построен на несколько лет позднее, и мы стали искать, где в нём могли быть сантехнические эти узлы, но не нашли абсолютно никаких следов. О чём это говорит?
Роскошный трёхэтажный дом, хозяйка на фото чуть не в кринолинах – а сортира нет! Если в 1892 году санузлы уже встречались во многих загородных имениях, то ближе к началу нового века это совершенно общее место, питерские дачи все были нормально оснащены удобствами. И тамбура входного тоже нет! Вход через террасу, через двоё остеклённых дверей, но ведь нужен нормальный тёплый тамбур, а его нет и не было. Я поначалу ничего не понимал.
А потом понял: Сазонов — как Хоттабыч на футболе. Волька ему говорит: мне б часы вон такие, и он ему – раз! — часы из сплошного золота. Только он не знал что они ещё и ходить должны при этом. Провинциальная психология «сами с усами », которая сразу натыкается на простые законы природы — любой архитектор сказал бы ему, что так делать нельзя.
Через несколько лет Мартьян Сазонович прочуствовал свои ошибки, поставил дополнительную перегородку в парадной и большую печь за нею. И ещё сделал притвор и переход во флигель. Хотя и тут не обошлось без ляпов, в месте их примыкания получились очень нехорошие снеговые мешки, вероятно потому эти пристройки и не дошли до наших дней. Но теперь мы в общих чертах понимаем, какими они были – есть пара фотографий, места примыкания прирубов к основному дому, и так далее. И это всё навело нас на мысль о характере дальнейшего использования дома.
Павличенков:
— В Костромской глуши действительно спрятано множество удивительных памятников. Многие, к сожалению, стремительно исчезают. Я когда-то взял карту и посчитал, что в Чухломском районе вымерло больше 90% населенных пунктов. Во многих были церкви, часовни, усадьбы — все это оказалось без присмотра в окрестных лесах. Спешите увидеть, пока есть еще чего смотреть. Ну а наш интерес простой — если есть будущее для таких мест, как Чухлома, это будущее как-то связано с туризмом. Да, это не очень модное направление, но были времена когда Суздаль был просто дырой в захолустье с заброшенными церквями и монастырями (и есть кстати один человек, которому Суздаль обязан тому что он стал Суздалем).
Попов:
— Я занимаюсь реставрацией 40 лет и только сейчас почувствовал, как это должно быть устроено в идеале. Потому что частный заказчик дал не только деньги по составленной нами смете, но дал и время, чтобы нормально работать. Три раза ездили искусствоведы в разные районы, архитекторы обмеряли, сейчас начнётся разборка дома. Повезём его к нам на базу в Кириллов, переберём и на следующий год привезём обратно, всё просто. А государственные деньги – они иногда есть, но условия при этом создаются такие, что работать ты не можешь. «Это вы должны сделать вчера», то есть ставятся сроки, в которые можно только новый дом построить. Например, в этом году на переборку деревянной Ильинской церкви 17 века в Белозерске было выделено 20 милионов, тендер выиграла фирма, не имеющая опыта реставрации. Они даже лес не заготовили, не сделали ничего, и Минкульту в результате пришлось результаты тендера со скандалом отменить. А церковь уже разобрана, а сумму надо освоить в этом году, а времени остаётся — полтора месяца зимы, а там ещё фундаменты надо делать. За это время можно только уничтожить памятник на государственные деньги. И главное, в подобных схемах никто ни за что не отвечает – сегодня я наковырял, завтра другой, и попробуй потом найди виноватого. Знаменитая церковь в Кимже – разобрана для переборки, потом финансирование замирает и нижняя часть сруба стоит без кровли, под дождём и снегом второй год…
В Осташево же мы идём не торопясь, шаг за шагом, изучаем дом и поэтапно понимаем, что с ним надо делать. Дом не только открывает нам свою историю, но и сам подсказывает дальнейшие пути.
Павличенков:
— В Фалилеево каждое лето из Питера приезжает старик Бобров. Ему то ли 83 то ли 84. Он 30 лет был председателем Ильинского отделения совхоза. Построил контору, дом для бригады, воду провел, 6 километров дороги при нем отсыпали, ферму на 250 голов построили. Все оставшиеся дома в Фалилеево кроме приходской школы при нем построили. Правда немного их осталось — дом бригады и контору уже на дрова разобрали, как и многие другие. Ну да он свыкся с этим. Он и на пенсию ушел в 88-м, когда понял — сейчас будет край, конец всему. Не хотел разваливать то, что сам создавал, сколько не просили его остаться. Бобров — живая память Ильинского и Санциловских приходов. Он еще помнит те времена, когда здесь жило 3000 человек, а теперь осталось менее дюжины.
А вот записка, выпавшая из пачки фотографий, найденной в одном из брошенных домов:
«Здравствуйте, Леонид Аркадьевич
У меня к вам большая прозьба живём мы в деревне унас нет ни дороги ни телефна живём 8 пенсионеров за хлебом ходим за два километра по грязи.
Леонид Аркадьевич у нас с бабушкой развалилась русская печка а сложить иё очень дорого надо две тысячи, а мы получаем 500 рублей на двоих пенсию получаем бабушка уменя инвалид мне 63 года а ей 66 лет печника нам нанять неначто вот я и прошу вас помогите пожалуйста вышлите нам денег печку нам топить нельзя вся развалилась очень прошу помогите пожалуйста мы вам будем очень благодарны в прзьбе прошу не отказать
С уважением,
Подпись, обратный адрес,
3 апреля 1999 г»
Печка так и стоит грудой кирпичей. Деревня успела вымереть полностью еще до того, как Ростелеком поставил свои телефоны автоматы в каждом населенном пункте России. В соседней деревне, куда они ходили за хлебом, телефон стоит, но она тоже вымерла. Есть избы совсем уже сгнившие, а есть такие куда зайдешь — а там горшок в печи, ухваты в углу, лохань с мукой, и в ней деревянный совочек, на стенах фотографии, старые ходики, а на столике у окна — очки с одной дужкой, подвязанной резинкой. Вышла хозяйка по делам, да что-то долго не возвращается. А в доме тем временем уже поселилась гниль, и вот уже половицы кое где проваливаются, а зимой через битые стекла наметет внутрь сугробов, и вот через несколько зим вместо избы будет куча бревен, а потом только холмик поросший иван-чаем будет напоминать о людях здесь живших…
Попов:
— У ребят изначально была идея терем либо перевозить из этой пустыни, либо делать из него гостиницу, что-то вроде охотничьего домика. Но сейчас мы поняли, что есть возможность для идеального вобщем-то варианта: оставить памятник на месте и сделать из него музей. Это позволит максимально сохранить его в том виде, как он есть – не менять планировку, не ставить стеклопакеты. Да, зимой будет холодновато. Но жить зимою будет можно в полностью благоустроенном воссозданном флигеле. Посетителей будет не много, но они будут – туда и сейчас регулярно наведываются всевозможные джиперы, геокешеры и тому подобные персонажи.
Павличенков:
Какие у нас новости? Охотник Родионов изловил медведя, который гонял нас в том году вокруг Осташево. Сосед Дим Димыч чудесным образом не пил три месяца, и обрел почти человеческий облик. Приезжали туристы на велосипедах и туристы на джипе. Последние застряли в низине у ручья и пошли сначала к нам (а чем мы их дернем — мы пешком от Ильинского в Осташево шли), потом к Дим Димычу, потом Дим Димыч, вытаскивая их, утопил свой трактор, и они пошли к Михайлычу, а потом еще и фермер Серега подъехал и чуть не оторвал им бампер. Вообщем, развлечения хватило всем.
Ну а по делам — разгребли немного мусора, сожгли завалы спиленных в прошлом году деревьев, чтобы не создавали пожарной опасности. Приезжали плотники из Архангельска, посмотрели, дали несколько советов. Не оставляем надежды найти парадную лестницу, которую несколько лет назад сперли, потому что была зело красивая. К тому же она была зело большая, так что есть шансы найти по размеру – вокруг не много домов, куда бы она могла влезть. Но самый болезненный вопрос — что будет с теремом после реставрации. Я его сам постоянно задаю — кому нужен дом за 550 км от Москвы посреди ничего?
В самом тереме предполагается сделать музей. В этом есть смысл, потому что накапливается у меня уже целый склад интересностей из заброшенных деревень, скоро девать некуда будет. Рядом с теремом, раз мы к нему уж так прикипели, построим дом под постоянное жилье, гостей, дачу.
Все время возникают какие-то люди, которые вроде как ищут уединенное красивое место, чтобы жить землей, в гармонии с природой и.т.д. И порываются поселиться в Осташево рядом с теремом. Если кто всерьез — земли там много, домов пустых тоже.
Фотографии А. Павличенкова и В.Сергеева.
Записал А. Можаев.
Записи
2 комментария