Планета Хан-Магомедова
Наталья Душкина
Памяти исследователя архитектуры
Во вторник 3 мая не стало Селима Омаровича Хан-Магомедова. Его имя еще при жизни стало легендой.
Люди разных поколений за глаза называли его Ханом. В этом коротком, не фамильярном, отрывисто-режущем слове; в его восточно-аристократическом звучании и смысле сконцентрировались сила, почти что одержимая целеустремленность и воля, огромное трудолюбие, любовь и преданность к делу всей жизни – исследованию архитектуры. Без этих личных качеств, определяющих силу таланта, не состоялось бы то, что сегодня по праву можно назвать планетой Хан-Магомедова. В прямом и переносном смысле.
Вклад его в гуманитарную науку, в историю мировой архитектуры и просто в «знание» о материальной среде жизни человека настолько значителен, а центральная тема его исследований – «русский авангард» с его головокружительным отрывом от «традиционной» архитектуры и взглядом в будущее – настолько созвучны космическим прорывам, что это дает основание предположить: его именем когда-нибудь назовут вновь открытое небесное тело. И это будет соответствовать и его научной величине, и мировому масштабу. Это не преувеличение. S.О. Khan-Magomedov, а благодаря ему русская архитектура в контексте новейшей истории страны, известны архитекторам всего мира. В Россию, вслед за его книгами, тянется нескончаемый архитектурный паломнический путь.
Количественно поражает список его трудов. Он насчитывает не просто сотни научных статей. В нем около семи десятков монографий, первопроходческих по характеру, опубликованных на нескольких языках, многие из которых – циклопического объема. Но дело, конечно, не в объеме. Селиму Омаровичу, архитектору по образованию, удалось разработать и применить научный метод натурного и архивного исследования сооружений различных периодов и регионов, неосуществленных и построенных, и довести колоссальные пласты собранного, практически неизученного материала не просто до формальной систематизации и анализа, а опубликовать. Часто на собственные средства. Суммарно этот гигантский научный вклад нельзя оценить сегодня иначе как свершенный подвиг жизни, профессиональный и человеческий. Поставлена и выполнена сверхзадача по передаче знаний. Осуществлена просветительская миссия – через тотальную публикацию. Это и есть рукотворная планета Хан-Магомедова.
С. Хан-Магомедов. Дипломный проект школы на 960 чел. для масового строительства в Москве.
Рук. М.Парусников, Г. Мовчан, С.Сатунц. 1951 г. Собрание Музея истории московской архитектурной школы, МАРХИ.
Она не однородна, как может показаться тем, кто знает имя ученого только по исследованиям авангардной архитектуры и дизайна. В основе ее стратиграфии – изучение земли предков и народного зодчества Дагестана, вдохновленное его знаменитым учителем, архитектором и ученым Г.Я. Мовчаном (1901-1998). По свидетельству Селима Омаровича, «занимаясь архитектурой Дагестана, я обследовал 129 аулов шести народов, выявил более полутора тысяч памятников, отснял, зарисовал. <…> Но представьте, каково было мое удивление, когда вдруг я выяснил, что архитектура 20-х годов в таком же положении, как аулы Дагестана. То есть – о ней ничего неизвестно, в музеях ее почти нет. <…> Я даже затормозил свои исследования по Дагестану. Я пошел, обследовал 150 личных архивов бывших мастеров авангарда. Это колоссальная работа, даже не по одному, а до восьми раз у каждого бывал, исследовал записи, брал материалы, фотографировал, возвращал. <…> С таким же трудом, как собирался материал по дагестанской архитектуре – по горным тропам, на лошадях, над пропастями – почти с таким же трудом <…> собирался и авангард». Дагестанский цикл скрепил начало и завершающий этап научной биографии Хан-Магомедова, стал символическим знаком оседлости архитектуры и ее почвенности – по контрасту с модернистской архитектурой, оторванной от земли, не знающей границ, говорящей на эсперанто.
И, тем не менее, он увидел в русском авангарде 1920-1930-х годов «высокохудожественный этап отечественной архитектуры ХХ века», его особую красоту формы и мысли, впервые давших толчок мировому архитектурному движению. Преданность этой теме, табуированной в стране с начала 1930-х до 1980-х, безоговорочно и одним махом уложенной в прокрустово ложе «архитектурных уродов», не приостановила исследований Селима Омаровича, даже под угрозой отлучения от профессии, потери репутации. Ему хватило мудрости и смелости, если ни дерзости, в конце 1970-х наладить легальное издание собранных материалов за рубежом, и увидеть их триумфальное возращение на родину в 1990-2000-х, уже на кириллице. Как любовно подсчитал известный исследователь и дизайнер Александр Лаврентьев, близко знавший Хан-Магомедова, им было опубликовано более десяти обширных серийных «библиотек». По-существу, Селимом Омаровичем была обговорена на многочисленных конференциях и написана честная история советской архитектуры, выведенная из-под беспрецедентного политического пресса и фальши. В последнее десятилетие, с этой же целью, он обратился к классике 1930-1950-х, к неомодернизму 1960-х, соскабливая идеологические наросты и стараясь проявить истинные смыслы. Никого нельзя поставить равного с ним. Его уход оголил область исследования ХХ века. Заданная высота, в том числе морального авторитета, почти недосягаема.
И это при удивительной личной скромности, тихом голосе, изяществе фигуры и благообразии художнических черт лица. Почти при отсутствии широкой публичности. Интернет не обнаруживает его портретов, но здесь в изобилии выложены обложки и целые развороты опубликованных им книг. От участия в не принципиально важных дискуссиях, публичных лекциях, поездках он чаще всего отказывался, ссылаясь на то, что страшно занят: «Нет времени, надо спешить с текстами». В его квартире, за десятилетия превращенной в один огромный и, по существу, бездонный архив, непрерывно шла работа. Очень велика роль его семьи, разделявшей страсть к истории архитектуры и способствовавшей успеху. В последний год много болел, но продолжал писать, завершая начатые книги.
Церемония прощания пришлась на майские праздничные дни. В холле, у дверей Белой гостиной Центрального дома архитектора стояли люди, прислушиваясь к голосам стоявших у гроба. Было плохо слышно. Селим Омарович, скончавшийся на 84-м году жизни, лежал с безмятежно спокойным, совершенно неизменившимся лицом. Выступавшие вспоминали разные периоды его жизни, удивительную семью, давшую стране двух выдающихся деятелей культуры (родная сестра Мариэтта Чудакова, известный филолог, историк отечественной литературы ХХ века, булгаковед). Говорили о роли и значении Хан-Магомедова для архитектуры. Но никто не вспомнил об охране самих памятников, воспетых в книгах Хан-Магомедова, и ныне почти повсюду лежащих в руинах. Огромная гибнущая Атлантида.
Модернистскую архитектуру, как и сталинскую классику, можно не понимать и не любить. Но нельзя отказать в сохранении материальных следов жизни человека в России в ХХ веке, по которым узнается история страны, в том числе не существующего ныне государства с названием СССР. Селим Омарович, понимая это, вносил свой посильный вклад в дело спасения. Лучшей памятью этому выдающемуся исследователю архитектуры будут стоящие на земле, сохраненные и отреставрированные здания той эпохи – памятники, наполненные жизнью.
Приложение. Текст статьи, подготовленной С.О. Хан-Магомедовым в 2006 г. для международной конференции «Heritage at Risk. Сохранение архитектуры ХХ века и Всемирное наследие», почетным председателем которой он был избран. В ней в сжатом виде излагаются важнейшие позиции автора о ценности наследия русского авангарда, а также о диалектике взаимосвязи модернизма и классики как двух ведущих стилеобразующих систем архитектуры в ХХ веке. Впервые опубликована на русском и английском языках в коллективной монографии: ХХ век. Сохранение культурного наследия. Автор-составитель и научный редактор Н.О. Душкина. – М., 2006. С. 8-9
Чем дальше уходит в прошлое первая треть XX века, тем очевиднее становится, что она была одним из важнейших этапов в развитии мирового искусства. В этот период происходили сложные процессы рождения и формирования нового стиля, который повлиял на развитие практически всех видов искусства и перешел в третье тысячелетие. Становление нового стиля происходило в Европе, где основными центрами его формирования были Франция, Голландия, Германия и Россия, причем вклад нашей страны, пожалуй, был наиболее значительным.
Все началось с живописи, где бурно возникали и развивались левые течения, лидеры и сторонники которых занимались радикальными формальными экспериментами. Начав с реформирования живописного языка, наиболее радикально настроенные левые художники уже в первой половине 1910-х годов вышли на такой уровень формальных экспериментов, где затрагивались интересы всех видов пространственного искусства, в том числе и архитектуры. Абстрактное искусство, у истоков которого в нашей стране стояли В. Кандинский, К. Малевич, М. Ларионов и В. Татлин, закладывало основы для формирования художественно-композиционной системы средств и приемов выразительности во всем стиле XX века. Были созданы два стилеобразующих творческих течения ? супрематизм и конструктивизм. В начале 1920-х годов, в ходе интенсификации творческого взаимодействия различных видов искусства, они активно участвовали в сложных процессах передачи эстафеты от левого изобразительного искусства архитектуре, которая брала на себя роль лидера. Среди творцов и мастеров советского архитектурного авангарда прежде всего надо назвать таких зодчих, как А. Веснин, Н. Ладовский, К. Мельников, И. Леонидов, М. Гинзбург, В. Кринский, И. Голосов, А. Никольский, Л. Лисицкий, Л. Хидекель. Осуществленные и неосуществленные проекты советского архитектурного авангарда требуют пристального внимания архитекторов и исследователей, сохранения и реставрации построенных объектов, а также выявления и сохранения нереализованного проектного наследия. Среди многих результатов советского архитектурного авангарда отметим два наиболее значительных.
Первый – это создание второго (за всю историю мировой архитектуры) интернационального стиля – авангарда, который прорвал все культурные границы (национальные, региональные, культовые и др.) и стал восприниматься как архитектура вообще. Первым же интернациональным архитектурным стилем был созданный в античности классический ордер, прошедший через два с половиной тысячелетия и ставший формально-композиционной основой ряда стилей – Древняя Греция, Древний Рим, Ренессанс, барокко, классицизм, ампир, неоклассицизм.
ХХ век прошел под знаком борьбы этих двух интернациональных стилей за право стать его стилевым фундаментом. Выяснилось, что формально эти стили почти не взаимодействуют. Это связано и с тем, что авангард принципиально бездекоративен. Все попытки создать из этих двух интернациональных стилей некий художественно-композиционный гибрид (О. Перре, И. Фомин) ни к чему не привели. В целом можно считать, что авангард победил. ХХ век стал для него архаическим этапом, и сейчас нарастает процесс формирования художественно-композиционной системы средств и приемов выразительности авангарда. ХХ век оставил нам в наследство почти неразрешимую проблему – что делать в третьем тысячелетии с классическим ордером? Не хочется верить, что он будет раз и навсегда отброшен на обочину столбовой дороги мировой архитектуры. Просто искренне жаль усилий, которые были затрачены в течение сотен лет на совершенствование этой уникальной стилевой системы. Вполне возможно, что мы сейчас пока не знаем тех потенциальных возможностей формального взаимодействия двух интернациональных стилей. Логические приемы здесь не дают приемлемых результатов. Будем ждать гениального прозрения будущего творца «синтетической» стилевой системы.
Второй результат советского архитектурного авангарда – это активное участие архитекторов во всемирно-историческом эксперименте создания общества социальной справедливости. Лучшие умы человечества, начиная с Платона, мечтали о таком обществе, писали трактаты, рисовали проектные схемы и даже создавали общества в рамках небольших поселений или зданий (фаланстеры). Но вот в первой трети ХХ века нашлась страна, любознательный народ которой бесстрашно поставил на себе крупномасштабный эксперимент по созданию общества социальной справедливости. Утопические грезы были выведены в реальную жизнь. Архитекторы получили от общества социальный заказ на разработку проектов новых в социальном отношении типов поселений и зданий, предметно оформляющих новое общество. Были разработаны сотни и тысячи проектов (заказных, конкурсных, экспериментальных, студенческих) социалистического расселения, соцгородов, жилкомбинатов, домов-коммун, рабочих клубов, дворцов труда, дворцов культуры, фабрик-кухонь, бань-бассейнов, парков культуры и отдыха, театров массового действа, домов советов и др.
Большое число этих проектов было осуществлено, но во много раз больше осталось в виде нереализованного наследия. Это бесценный материал, который надо непременно сохранить, так как едва ли человечество в обозримом будущем еще раз решится на подобный эксперимент. А проблема общества социальной справедливости всегда будет волновать человека. Сейчас известны две популярные модели устройства общества: 1) рыночная, при которой обеспечены все свободы, но существует социальное неравенство, и 2) социалистическая, при которой существует социальное равенство, но не обеспечены свободы. Не раз возникали идеи объединить позитивные качества обеих моделей общества. Но такие «синтетические» модели оказались нежизнеспособными. И все-таки не хочется верить, что общество социальной справедливости – это лишь радужная мечта. А вдруг…
Во всяком случае, человечество будет не раз возвращаться к этой мечте, а исследователи и архитекторы будут изучать документы, проекты и постройки советского архитектурного авангарда, реализованное и нереализованное наследие которого – это не только наше, но и всемирное наследие, выявить и сохранить которое – наш интернациональный долг.
Селим Омарович Хан-Магомедов (9.01.1928, Москва – 3.05.2011, Москва) – российский историк и теоретик архитектуры. Окончил Московский архитектурный институт в 1951 г., дипломная мастерская М.Н. Парусникова, Г.Я. Мовчана, С.Х. Сатунца. Главный научный сотрудник Научно-исследовательского института теории и истории архитектуры и градостроительства РААСН (ранее ЦНИИ теории и истории архитектуры, где трудился в секторе теории с 1954 г.). В конце 1970-х работал заведующим Отделом теории дизайна во Всесоюзном Научно-исследовательском институте технической эстетики (ВНИИТЭ). Доктор искусствоведения. Академик Российской академии архитектуры и строительных наук (РААСН), почетный академик Российской академии художеств, академик МААМ, Заслуженный архитектор Российской Федерации, Заслуженный деятель науки Дагестана, лауреат двух Государственных премий РФ, лауреат международной премии им. Б. Чуми, член Союза архитекторов РФ, Союза дизайнеров РФ. Автор более 500 опубликованных научных статей и монографий.
Записи
8 комментариев