Архнадзор

Вступление в силу Федерального закона от 30 ноября 2010 г. No. 327-ФЗ «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения,находящегося в государственной или муниципальной собственности»,позволяющего религиозным организациям получать в пользование практически любые, сколь угодно древние и ценные храмы вместе с находящимися в них фресками, иконами и различными элементами убранства, стало вызовом для Церкви и общества. Удастся ли сохранить наследие, переходящее из рук квалифицированных музейных хранителей в руки новых пользователей? А между тем нести такую ответственность для Церкви не внове. Пособие академика Петра Покрышкина, одного из основоположников научной реставрации в России (его наиболее известная работа — храм Спаса на Нередице) «Краткие советы по вопросам ремонта памятников старины и искусства«, вышедшая в 1916 году в типографии Псковского губернского Правления — яркое тому свидетельство. Сегодня владение знаниями и навыками, описанными в этой книге так же необходимо, как и сто лет назад.

Текст проиллюстрирован фотографиями из отчёта А.Чекмарева и В.Слезкина, демонстрирующего скорбную неознакомленность многих современных епархиальных зодчих с трудами академика Покрышкина.

Многие неудачные опыты реставрации памятников старины и искусства привели наконец специалистов к выводу, что следует всемерно избегать «реставрирования» и ограничиваться лишь простым осторожным ремонтом. Встречаются, конечно, на памятниках такие наслоения, которые необходимо удалять; при этом первоначальное или вообще интересное в памятнике не всегда открывается в целости – в этих случаях поневоле возникают вопросы частичной реставрации. Но, как бы то ни было, для подобных работ совершенно необходимо предварительное подробное художественно-архитектурное и научное ознакомление с памятником; при самом производстве работ это изучение делается более глубоким, проникая под подошву фундамента, под новую штукатурку и в толщу стен. Только при посредстве ремонтных работ возможно исчерпывающее ознакомление с памятником.

Предварительное изучение памятника должно заключаться в точных обмерах его, составлении чертежей, фотографировании, зарисовывании и в подробном описании того состояния, в котором он находился до начала ремонта. При этом нельзя пренебрегать и позднейшими наслоениями, потому что изучение их очень часто помогает разгадывать историю жизни памятника и даты его переделок, а вместе с тем избавляет производителя работ от всяких обвинений со стороны потомства в опрометчивом отношении к памятнику. Не надо забывать, что в большинстве наслоения бывают интересны и должны быть охраняемы. Уничтожение их может быть допускаемо только в тех крайних случаях, когда они непоправимо вредят памятнику в техническом, научном или художественном отношениях. Все открытия, делаемые при ремонте, должны наноситься на чертежи, сопровождающие предварительное исследование. Эти открытия бывают иногда столь неожиданны, что сильно меняют первоначальный проект ремонта. Этот именно неумолимый факт практики в ремонте памятников старины заставил, главным образом, отказаться от реставрирования их. Реставрация может быть одобрена только в таких случаях, когда все данные для неё налицо, или же когда ею ничего интересного не уничтожается; но, во всяком случае, она сталкивается с непреодолимыми техническими трудностями.

Материалами для ремонта должны служить, по возможности, те же, в которых исполнены памятники; исключения будут перечислены при отдельном рассмотрении различных работ. Общий принцип для ремонтирования памятников – оставлять в неприкосновенности прочное и заменять ветхое в прежнем виде или в степени сохранности первоначального или интересного.

Совершенно необходимо и благоразумно избегать поспешности в деле ремонта памятников и в деле «благолепия» вообще: это дело требует компетентного совета знатоков. Если нашёлся жертвователь, его прежде всего надо уговорить не поступать с опрометчивым своеволием; путем разумного убеждения нужно склонить жертвователя к той мысли, что памятник принадлежит государству и потому не может быть переделан без ведома знатоков и без законного разрешения.

Должно быть принято за непременное правило не заключать договоров с подрядчиками до получения надлежащего разрешения. Лучше промедлить год, два, три, чем в опрометчивой поспешности погубить памятник. Должно поощрять всякую инициативу в деле правильной постановки ремонта памятников старины и искусства. Должно внушать всеми способами, кому подобает ведать, что стремление к сохранению памятников старины и искусства есть стремление к сохранению государственного и национального достояния, оставленного нашими предками. Такое стремление непременно найдёт себе отклик в широком обществе, в народе, который является невольным, бессознательным почитателем памятников старины и искусства, как наследник культурной жизни России. Без сочувствия общества и народа дело охранения памятников старины и искусства не могло бы так развиваться, как оно развивается в настоящее время.

Существует в уставе духовных консисторий статья, которою разрешается производство всяких работ, не превышающих единовременного расхода в 50 рублей. Последствиями применения такой статьи являются переделки, существенно искажающие памятники, например, растёска окон и дверей с уничтожением наличников забеливание стенописей; замалёвка икон и закрытие их сплошными окладами, уничтожение иконостасной резьбы, установка новых киотов в церкви и тому подобное. Поэтому необходимо ввести в упомянутую статью оговорку, что она не распространяется на церкви древние или замечательные по зодчеству и историческим воспоминаниям, а также на памятники искусства.

Чаще всего памятники разрушаются от невнимания к ним со стороны лиц, коим вверено их сохранение. Бдительный присмотр и своевременный недорогой ремонт избавил бы от больших затрат, которые требуются на ремонт запущенных памятников.

Например, сырость, обычная в холодных зданиях, устраняется при помощи простого проветривания, которое должно производиться на основании принципа: не допускать соприкосновения влажного воздуха со стенами, более его холодными, ибо при таком соприкосновении на холодной стене осаждается влага из воздуха, и тем обильнее, чем больше разница в температурах стен и воздуха. Опытами установлено, что холодные здания следует проветривать устройством в них сквозняков днём в сухую погоду и когда наружный воздух немного теплее внутреннего. Если в здании хранятся стенописи, иконы и картины, то проветривать их нужно с такою же щепетильностью, с какою проветриваются погреба, хранящие порох: ведь известно, что порох очень чувствителен к сырости. Очень простым прибором для определения допустимой при проветривании разницы в температурах может служить стеклянная бутылка, охраняющаяся в здании. Если бутылка, будучи вынесена на воздух, отпотеет, то проветривать нельзя.

На практике немаловажное затруднение встречается в том, что Урочное положение не содержит достаточных указаний для должного ремонта памятников зодчеств; обстоятельство это, как неоднократно приходилось слышать автору от производителей работ, лишает их возможности вносить в свои сметы все необходимые данные, требуемые поверяющими и утверждающими сметы инстанциями. Весьма желательно, чтобы этот пробел Урочного положения был пополнен.

Главными пособиями для составления предлагаемых советов, кроме собственного опыта, мне послужили: 1) издаваемые Императорской археологической комиссиею «Вопросы реставрации» (Известия ИАК, выпуски №№26, 28, 31, 32, 34, 36, 39, 41, 44, 46, 48, 50, 52 и 55); 2) отчёты ИАК за 1908, 1909 и 1910 гг.; 3) А.А. Спицын – Археологические раскопки; 4) «Древности» – труды комиссии по сохранению древних памятников при этом обществе и 5) брошюра В.Г. Леонтовича «О необходимости сохранения старых церквией». Житомир, 1913 год, 16°.

I. Памятники зодчества.
1. КАМЕННЫЕ ЗДАНИЯ

Фундаменты. Некоторые из памятников каменной архитектуры построены на деревянном фундаменте, т.е. на сваях, или на свайках, или на ростверках, или на лежнях, или на стульях. Обнаружено это с наибольшей очевидностью при недавних раскопках в Киеве церквей X – XI веков, у церкви Успенской Боровской в Архангельске 1752 г., а также при работах в Ферапонтовом монастыре Новгородской губернии, в зданиях 1502 – 1635 гг. Это как раз те случаи, в которых грунт под зданиями совсем не нуждался в подобных деревянных конструкциях: совершенно прочный лессовый слой в Киеве, редкой прочности глина в Архангельске и супесок в Ферапонтовом монастыре. Эти открытия невольно наводят на мысль, что на всем протяжении веков существования России её зодчими применялись деревянные конструкции под фундаментами каменных зданий. Но не надо забывать, что исчерпывающие исследования фундаментов возможны только в тех случаях, когда налицо все средства к ремонту их, а также безотлучно находится на работах сам производитель их, ответственный техник. При этом обычно опускается из вида изучение почвы с археологической точки зрения; между тем именно беспощаднее всего уничтожаются подземные памятники старины. Здесь техник соприкасается с археологией и обязан иметь в ней познания или обращаться к знатокам. Важнейшие архитектурно-археологические задачи при изучении почвы: 1) определить, в каком именно слое земли вырыт был ров для изучаемого фундамента, какие формы он имел первоначально в разрезах и в плане, соответствует ли ему нынешняя постройка, не сохранились ли остатки фундамента или рва от него в местах уничтоженных когда-либо пристроек, и разгадать остатки стен фундамента и рвов для них более ранней эпохи; 2) определить эпоху встречаемых погребений, предметов и упавших частей здания; 3) обмерить, зачертить и описать всё это. Первостепенное значение в этом отношении имеют разрезы земли, горизонтальные и вертикальные, тщательно зачищаемые во время раскопок: их нужно запечатлеть фотографированием и чертежами в масштабе с объяснительным текстом.
При ремонте фундаментов неизбежно уничтожается старое деревянное и ветхое каменное устройство; поэтому здесь в особенности необходимы фотографические снимки, чертежи, рисунки, обмеры и описания. Разумеется, нет нужды уничтожать крепкие части; они, хотя и под землёю, но для последующих изысканий должны быть сохранены, как вехи первоначального устройства. Вновь выкладываемые подземные части фундамента должны быть, конечно, исполняемы, из материала, не поддающегося действию подземной влаги. Здесь допустим раствор из портландского цемента, этот же раствор допустим для всяких подземных облицовок, которым обеспечена вполне надёжная перевязь с основною кладкою; облицовки же без достаточной перевязи с основною кладкою вообще недопустимы, а если они неизбежны, то должны быть исполнены на растворе, однородном с раствором основной кладки. Последнее в особенности важно для облицовок цоколей и надземной части. Для предупреждения осадки новой облицовки полезно прибавлять в известковое тесто мелкие острые осколки полужелезнякового кирпича. Сказанное вызывается примерами многих зданий, в которых облицовка, исполненная на цементном растворе, отстала в виде корки от древней кладки и способствует скоплению влаги за этою коркою.

Цоколи. Каменные здания на деревянных конструкциях под фундаментами более других разрушаются, если гниение дерева идёт неравномерно. Но не всегда только в этом заключается причина разрушения. Очень часто причина бывает и в выпревании цокольных частей, которые находятся неглубоко под поверхностью земли и невысоко над нею, т.е. расположены у поверхности земли. Это выпревание происходит вследствие отсутствия надлежащих стоков для воды от здания и достигает часто угрожающих размеров, являясь результатом единственно небрежения со стороны лиц, обязанных заботиться о поддержании здания в должном порядке. Если является необходимость укрепить водосточные склоны земли мостовою, то замощение нужно производить в сухую погоду по просохшей почве, – иначе почвенная влага, будучи закупорена в глубине земли под мостовою, будет задержана там надолго. При ремонте цоколя, прежде уничтожения ветхостей, с них изготовляются точные шаблоны с нумерацией и отметками на местах. Если ряды кладки прогнулись, выпрямлять их не следует, ибо при выпрямлении цоколя были бы нарушены верхние крепкие, но пригнувшиеся ряды, чарующая патина и иллюзия старины. Материал для цоколя следует брать первоначальный; если невозможно достать прочного – можно употреблять имеющийся под руками, но непременно естественный и по тону близкий к первоначальному и точно по размерам его (особенно кирпич). Нехорошо подштукатуривать цокольные профили; лучше выбивать зубилом ветхие камни или кирпичи и вставлять вместо них новые прочные. Природные русские каменщики выполняют эту задачу с виртуозностью, щадя даже остатки древних известковых швов. На новых камнях и кирпичах необходимо ставить клейма с годом их изготовления.

Стены. Штукатурка. Окраска. Те же замечания пригодны и для ремонта стен. Необходимы обмеры, чертежи, шаблоны во всех направлениях, кирпич и камень древнего размера. Наружная штукатурка в древности практиковалась редко (Остатки её необходимо должны быть изучаемы и охраняемы). Предпочитали оставлять материал на виду, разыгрывая им глади стен. Ограничивались растиркою лопаткой извести, выползавшей из швов под давлением камней или кирпичей во время производства кладки, а если прибегали к оштукатурке, то во все времена исполняли её в виде обмазки, отнюдь не под правило, но следуя неправильностям кладки, даже оставляя всю её бугристость; самой обмазке придавалась минимальная толщина. Киевские великокняжеские церкви первоначально не были оштукатурены, если не считать известковую разделку между выступающими рядами кирпича. Псковские плитные стены сохранили кое-где в частях XVI века тонкую известковую обмазку. Внутренние поверхности стен также иногда оставлялись без оштукатурки; например, в Ныробских церквах начала XVIII века роспись исполнена по кирпичу, а в подцерковье трапезной церкви 1536 г. в Ферапонтовом монастыре даже своды не были обмазаны, но исполнены кирпичной кладкой редкостной чистоты. Между тем, своды по большей части во все эпохи обмазывались с внутренней поверхности, ибо эта поверхность получалась всегда очень нечистого вида вследствие того, что кружала мешали чистоте её разделки. В смоленских стене и башнях 1600 г. все своды и откосы узких бойниц обмазаны растиркою швов, открытые же плоскости стен поражают в древнейших частях правильностью и чистотой кладки, благодаря чему легко отличить первоначальные фрагменты её. Тем более не рекомендуется цементная штукатурка, ибо она обычно отстаёт, увлекая за собою и пласты кладки, которую предназначена защищать. Уместнее всего известковая оштукатурка с примесью пеньки, или волоса, или битого кирпича, или кирпичного порошка, по старине, как наблюдается в зданиях великокняжеской эпохи. Это штукатурка несравненно долговечнее цементной и во всяком случае менее вредна, ибо, разрушаясь сама, не разрушает кладки. Если же известковый раствор хорошо погашен, то штукатурка из него держится столетиями без ремонта, а тем более кладка на нём. В художественном отношении цементная штукатурка по формам и по тону производит неприятнейшее жестокое впечатление, окраске же не поддаётся. Очень хорошо и в техническом в художественном отношениях белить по кирпичу густо известью.

Масляная раскраска фасадов недопустима с археологической, с техничесокй и с художественной точек зрения. В древности никогда не красили фасадов масляными красками, поэтому с археологической точки зрения они недопустимы. Технически непригодны они потому, что закупоривают поры в кладке и препятствуют её «дыханию», проветриванию, следствием чего является опревание стен и отпучивание слоев краски вместе с поверхностным слоем камня или кирпича; в особенности сильно идёт разрушение в тех случаях, когда стены и с внутренней стороны покрыты масляным слоем. С художественной точки зрения масляная раскраска нехороша потому, что придаёт фасаду глухой, непрозрачный, тяжёлый скучный тон и создаёт неприятно лоснящиеся поверхности. Масляные краски удаляются посредством едкого натра или едкого калия, но, удаление их должно производиться с величайшей осторожностью, дабы не повредить древней поверхности стен и архитектурных украшений.

Первоначальную окраску стен легко узнать простыми разведками в разных местах их, преимущественно в углублениях тяг, куда не достигали щетина щёток и скобель при прежних «оскоблениях» и «перетирках». При окрасках отнюдь не следует закрашивать изразцы, надписи и т.п. Обивка стен железными листами недопустима, так как сырость, попадающая неприметно под эту обивку и создающаяся там вследствие отпотевания, пропитывает кладку и тем способствует её опреванию; железные листы только затрудняют проветривание и высушивание кладки.

Крыши имеют громадное значение для сохранности здания. С технической стороны предпочтительнее устройство крыш с доступными чердаками, причём необходимость чердака обратно пропорциональна крутизне кровельных скатов, т.е. чем крыши круче, чем менее необходим чердак. Например, на шатрах 1680 г. башен в Московском Кремле и т.п. крутых крышах технически возможны покрытия непосредственно на кирпичной кладке. Наоборот, очень плоские, почти горизонтальные покрытия Смоленской стены, практикуемые уже 25 лет для её сохранения, терпят полную неудачу. Чердак необходим для наблюдения за состоянием крыши и для проветривания. С художественной точки зрения устройство чердаков далеко не всегда возможно. Здесь архитектор сталкивается с неразрешимыми доселе задачами. Покрытие куполов и сводов непосредственно по их скатам, требуемое стилем русских каменных церквей, недолговечно с технической точки зрения, потому что без чердака невозможно вовремя заметить и исправить течь. Мы не знаем примера удачного решения этого вопроса. Свинец оползает, медные покрытия протекают, железо в соприкосновении с камнем скоро ржавеет. Как бы тщательно ни выполнялось пологое покрытие непосредственно по кирпичу или камню, оно всегда обнаружит досадные дефекты в виде быстрого и непоправимого насыщения кладки влагою. Поэтому в России рано, ещё в древности, стали заменять посводные покрытия четырехскатными крышами, бочками и луковицами на стропилах, с устройством просторных чердаков. Поэтому и при некоторых позднейших реставрациях стремятся образовать чердак, оставляя только фасадные линии посводных крыш, что выходит не совсем по старине и тяжеловато.
Вопрос о крышах, предъявляющий целый ряд неразрешимых задач, послужил одним из могущественных доводов в пользу предпочтительности ремонта пред реставрированием памятников зодчества. Под крышами происхождения позднейшего, недели здание, на котором они находятся, нередко сохраняются признаки или большие фрагменты первоначальных покрытий; их нужно тщательно сохранять, но не следует увлекаться мыслями о реставрации их, ибо это, как выше указано, очень сложный вопрос, решение коего может быть дано только знатоками в связи с археологическими, техническими и художественными условиями.

Черепичные покрытия каменных и кирпичных шатров исполнялись посредством прикрепления черепицы гвоздями со вбиванием их в швы кладки. Попытка заменить этот способ «более рациональным», например, привинчиванием черепицы винтами к особым железным полосам, прикреплённым к кладке (Набатная башня Московского Кремля), привела к неудачному в художественном отношении результату. Специалистами признано необходимым сохранять не только тон и форму черепицы, но и самый способ прикрепления гвоздями, ибо только при таком способе поверхность покрытия приобретает старинную шероховатость и игру, но при этом признано за лучшее применять гвозди стальные, чтобы при вбивании в кладку они не прогибались, и при том трубчатые, ибо они легче вбиваются в кладку. Опыт такого покрытия на шатре звонницы в костромском Ипатьевском монастыре дал отличные результаты с художественной точки зрения (1912 г.). Для шатров московских кремлёвских башен решено также ограничиться лишь поправками существующего черепичного покрытия без уничтожения сохранившихся, так как эти последние производят неподражаемо красивое впечатление. Из церковных глав, покрытых зелёной черепицею (на манер лемеха) по стропилам, известен изящный образец: псковская церковь св. Сергия с Залужья, множество церковных глав и колокольных шатров покрыто по кирпичу (в Москве, Костроме, Нижнем Новгороде, Балахне, Юрьевце-Поволжском и др.).

Железные покрытия в старину исполнялись из квадратных листов, нередко в косой шахмат, с лежачими швами (отнюдь не в гребень), и швы тянулись не сплошными линиями, но со сдвигами. Главы крылись мелкими квадратиками, располагавшимися довольно неправильно (Благовещенская церковь в Ферапонтовом монастыре, Софийкий собор и Спасо-Нередицкая церковь в Новгороде), или листами со штампованным орнаментом, порой изумительно красивым (Петропавловская церковь во Пскове). На верхнем шатрике Сентаской башни Московсокго Кремля сохранилась железная обивка тонкими и маленькими железными квадратиками, прикреплёнными гвоздями непосредственно к кирпичной кладке; впечатление от этой крыши – впечатление красивой архаичности. Однако опасно увлекаться им, потому что железо от соприкосновения с каменной или кирпичной кладкой само ржавеет и, поддерживая под собой влагу, проникающую туда неприметно, способствует опреванию кладки.

Древние акты свидетельствуют об очень давнем применении в России «белого немецкого железа» (в XV в.) для церковных покрытий; какой тон имело «белое железо» — нам неизвестно, применяемое же ныне оцинкованное железо далеко не всегда удачно вяжется по тону с древним зданием. О тоне древней позолоты глав мы также не имеем понятия. Например, мы любуемся полуоблезшею и потемневшею позолотою на Кремлёвских соборах, и возмущаемся яркою грубою позолотою глав Чудова монастыря, исполненною года два назад. Для избежания этой кричащей, нелепой яркости необходимо 1) отказаться от выглаживания швов железа шпаклевкою и 2) прикрывать позолоту олифою, которая, кстати, послужит и закреплению её. Наконец, пора признать за истину, что богатство впечатления достигается не только употреблением в дело золота и т.п. дорогих материалов, но очень часто совсем наоборот, без золота памятник производит более богатое впечатление, если художник-строитель достигнет удачного соотношения тонов. Во всяком случае позолоту должно применять с мудрою осмотрительностью и с чувством художественной меры, и не надо забывать, что тайна художественных впечатлений заключается в сопоставлениях и в контрастах. Кресты, исполненные лёгким сквозным кованым узором, совершенно проигрывают в художественном отношении, если их позолотить.

Полы. В последнее время замечается всюду лихорадочное стремление к замене материалов, из которых исполнялись полы в старинных и замечательных по зодчеству памятниках, метлахскими плитками. Это увлечение нельзя приветствовать. Каменные плиты, мрамор, чугун, дерево следует предпочитать с археологической и эстетической точек зрения. Если полы расшатались, их следует только перестлать, дав им прочную подготовку. Если в полу недостаёт плит, их должно добавить плитами по образцу существующих; в крайности можно прибегнуть к бетонной имитации больших кирпичных или мраморных плит, хотя бетон с эстетической точки зрения значительно уступает естественным породам камней. Каменные, цементные и чугунные полы обладают одним существенным неудобством: они жестки и холодны, поэтому вредны для ног. Это неудобство в наибольшей степени относится к полам из метлахских плиток. Допустимы полы деревянные в ёлку, в крупный шахмат в роде паркета и простые дощатые. Нередко в древних зданиях существующие полы оказываются не на первоначальном уровне, но повышенными. Понижение пола в таком случае требует предварительного обследования подполья или подцерковья и стен вблизи пола, ибо в подцерковье могут оказаться остатки древности первостепенного значения, а на стенах – первоначальная роспись. Эти остатки при понижении пола могут подвергнуться опасности быть уничтоженными.

Двери, окна. При перемене за ветхостью колод и рам должно очень избегать поломок каменной кладки, так как при них уничтожаются наличники и старое устройство.

Кажущаяся ветхость. Техникам, сообщающим свои заключения о прочности или ветхости здания, необходимо иметь в виду, что древние здания сохраняют устойчивость даже при ужасающих на первый взгляд дефектах: противоречия законам статики здесь только кажущиеся. Древнее здание с окаменевшим известковым раствором в кладке из прочных камней или кирпичей следует рассматривать, как скульптурное произведение, высеченное из монолита; его своды не производят распора и должны быть рассматриваемы как балки и кронштейны. Известны примеры куполов, отлично сохраняющихся даже после того, как три пилона под ними были разобраны (церковь во имя Пантократора в Месемврии в Болгарии – совр. Несебр). Остаётся лишь один пилон да стены храма, подпружные арки висят, как подвесные арки русского стиля. Под такими зданиями фундаменты можно подводить по частям, без дорогостоящих конструкций, лишь с простыми бревенчатыми подпорками, а в некоторых случаях и без всяких подпор. Трещины в таких зданиях всегда древнего происхождения, не увеличиваются и не опасны, что легко удостоверить маяками, внимательно наложенными. Признавать подобные здания ветхими и требовать их разборки положительно грешно.

2. ДЕРЕВЯННЫЕ ЗДАНИЯ

Деревянные здания разрушаются вследствие подгнивания нижних венцов и прогнивания крыш. Своевременный недорогой ремонт избавил бы от больших затрат, которые требуются на ремонт таких запущенных памятников.

Для ремонта древних памятников зодчества вовсе не требуются их разборка или переборка заново из нового материала; старый сруб крепче всякого нового, ветхие части легко вынуть и вставить взамен их новые прочные; при этом можно подвести каменный фундамент столбами, или сплошной, подложив под дерево на камень асфальтовый толь, бересту или тому подобное для изоляции от почвенной влаги, отчасти выпрямить чересчур большие наклоны, прогибы и выпучины, заклинить щели в угловых врубках. Все приёмы старинной рубки, покрытий, устройства дверей и окон, разумеется, должны строго сохраняться: восстановление утраченных частей должно делаться в том же духе старины по известным образцам. Особенно хороши в деревянных строениях лемеховые, гонтовые и тесовые кровли, резьба порталов, оконных наличников, столбов, подпирающих потолки, не говоря уже об иконостасах. Железные покрытия в гребень не идут к деревянным строениям, и их всемерно должно избегать.

В южно-русских деревянных церквах нередко наблюдается истребление дерева шашнем (жучком). Это зло происходит также от невнимания и от запущенности. Если замечается появление шашня, нужно его немедленно истреблять, пропитывая дерево горячим маслом, карболинеумом, а в серьёзных случаях – удаляя поражённые части.

Относительно распространённого обычая обшивать церкви тёсом для защиты от дождя и снега должно заметить, что помимо искажения, чаще всего обшивка вместо пользы приносит вред, задерживая неприметно проникающую под него влагу и затрудняя проветривание и просушивание стен.
Очень часто новую церковь строят в таком близком расстоянии от старой, что тем самым заранее обрекают последнюю на уничтожение, и затем испрашивают разрешение на это, лишь только готов новый храм. Нельзя не признать в этих случаях поступков, равнозначащих намеренному уничтожению старых церквей.
Окраска деревянных древних зданий не рекомендуется, потому что дерево от времени приобретает чрезвычайно красивый, неподражаемый тон, и что очень важно для сохранности его, покрывается особым налетом, делающим его непроницаемым для воды; замечательно, что вода не попадает в широкие щели, получившиеся от усыхания дерева; очень хорошею защитою от воды является мох, естественным порядком выросший на бревнах – тем более грешно удалять при ремонтах эту чарующую печать природы на человеческом творении.

О необходимости сохранения старых церквей (извлечение из вышеназванной брошюры В.Г. Леонтовича, бывшего Волынского епархиального архитектора и знатока Волынской старины).

Согласно ст. 95 Устава строительного «древний как наружный, так и внутренний вид церквей должен быть сохраняем тщательно, и никакие произвольные поправки и перемены без ведома высшей духовной не дозволяются; не дозволяется также нигде, ни под каким предлогом, в древних церквах ни малейшего исправления, возобновления и изменения живописи и других предметов древнего времени, а всегда должно быть испрашиваемо на то разрешение от Святейшего Синода по предварительном сношении с Императорским археологическим и историческим обществами».

Как видно из протоколов Императорской археологической комиссии, она очень бережно относится к древним храмам и разборку их допускает лишь в самых крайних случаях. Член этой комиссии А.А. Спицын говорит: «Следует сохранять решительно все древние памятники старины и до последней возможности; до описания и исследования всех церквей совершенно невозможно сказать, какие из них особенно важны для науки и искусства и какими можно было бы пожертвовать; в зданиях среднего достоинства могут оказаться детали высокого значения; старые здания нужны не столько для науки, сколько для жизни: охраняя их, государство имеет в виду далеко не одни узкие интересы ученых; важность имеют лишь сами здания, а не их воспроизведения в чертежах; ценность возрастает по мере того, как они старятся».

Да нужно ли в самом деле сохранять старую, полутёмную, покосившеюся церковь, если построен новый обширный, светлый храм? Права ли археологическая комиссия, запрещающая разбирать старые церкви, несмотря на все настойчивые ходатайства?

Вспомним те малолюдные заказные молебны, обедни, панихиды, которые так «неуютно» слушать в обширном новом храме; вспомним ту массу молящихся, которые толпятся у дверей переполненного храма в дни «отпустов» и больших праздников; если сохраним старую церковку, она придёт нам на помощь в этих случаях: здесь может совершаться богослужение одновременно со службой в новом храме или ранее; здесь оно может совершаться и во время ремонта и приведения в порядок нового храма. Многие находят и с ними нельзя не согласиться, что старые, полутемные храмы более располагают к молитве, чем новые просторные, залитые светом.

Один из спорных вопросов при постройке церкви – вопрос о месте. Если погост обширный, на возвышенном, открытом месте, в центре села, вопрос решается просто: новую церковь следует строить рядом со старой, отступивши 4 или лучше более сажен. Если погост мал, а другого подходящего места нет, то необходимо ходатайствовать перед архиепископом и Императорской археологической комиссией (чрез Духовную Консисторию и непосредственно) о разрешении перенести церковь, точно сохраняя размеры и её вид, на кладбище или в одно из ближайших сёл. Но переноска вообще нежелательна, так как необходима очень аккуратная работа, и при малейшей небрежности церковка теряет всю красоту старины (Императорская археологическая комиссия в этих случаях высылает особые, выработанные ею правила). Вот почему нужно приложить все старания, чтобы подыскать место для новой церкви. В этом случае обыкновенно возникают споры между прихожанами, так как каждая часть села хочет иметь церковь у себя. Если построить церковь на новом месте, в другом конце села, и сохранить старую, то в последней возможно будет по временам совершать богослужение, и никто не будет обижен, а приверженцы мнения «мы желаем молиться на том месте, где молились наши деды и отцы» будут вполне удовлетворены: им будет сохранено не только место, но и самый храм.

Ещё одно обстоятельство говорит в пользу сохранения старых храмов. В некоторых местах соблюдается обычай службы в дни храмовых праздников совершать соборне, что привлекает молящихся из соседних, а иногда и более отдалённых приходов. Но большая часть церквей посвящена памяти одних и тех же наиболее популярных праздников, и потому «храм» одновременно празднуется в нескольких соседних сёлах. Во избежание этого было бы желательно, сохраняя старый храм, новый устраивать во имя праздника или святого, церквей во имя которых вблизи нет.

II. Стенописи. Иконы.

Очень часто под побелкою, покраскою и штукатуркою существующих стен скрывается первоначальная роспись их. Поэтому когда предполагается «перетереть и оскоблить» своды и стены внутри или снаружи церкви или здания, или исправить штукатурку, или «промыть» стенопись, необходима крайняя осторожность, ибо при этих работах может быть уничтожена первоначальная роспись стен. В случае обнаружения такой первоначальной росписи при случайных отпадениях штукатурки, побелки, покраски и существующей росписи отнюдь не следует своими силами кончать расчистку; это дело требует специальной подготовки, а неопытное лицо, даже художник и искренний любитель старины, может сильно повредить памятнику стенописи. Если она принадлежит великокняжеской эпохе или времени до XVIII века, то заключает в себе части прочные, написанные «al fresco» (по сырой штукатурке), и непрочные верхние, написанные «al secco» (по высохшей штукатурке); к последним относятся бликовка, надписи, позолота, верхние приплавки бликов, лессировки, которыми тончайшие нюансы, и т.п. Если стенопись исполнена вся «al secco», как например, стенописи вряжского письма XVIII века и первой половины XIX в., то неопытный расчищальщик также легко уничтожит эти едва сохранившиеся, нежные краски. Стенописи часто оказываются покрытыми новыми масляными росписями; эти последние опытными специалистами (которых, к сожалению, в России немного) легко удаляются, и первоначальная роспись стен освобождается во всей своей первобытной красоте; это дело требует особенной осторожности. От новых стенописей масляными красками следует бесповоротно отказаться. Росписи яичными, красками и красками на известковом молоке несравненно уместнее для этих целей. Главные недостатки масляной живописи – те же, что указывались выше для фасадных раскрасок.

Об иконах должно сказать то же самое, только вместо штукатурки их нередко покрывает поздний левкас.
Расчистка стенописей и икон может производиться только знатоками. Наблюдающий за расчисткой обязан составлять протоколы о состоянии икон до начала работ, в характерные моменты удаления поздних слоев, и после расчистки, иллюстрируя их фотографическими снимками, кальками и копиями в красках. Расчистка икон от поздних записей производится лишь до первоначальной олифы, которая служит удостоверением добросовестной реставрации. В освобождённых от поздних записей иконах надлежит оставлять все изображения, фоны и надписи в открывшемся виде, отнюдь не поправляя их. Если же в таких изображениях окажутся отдельные части, совершенно выпавшие, или утраты существенных частей изображений, то все такие места могут быть покрываемы иконописью в стиле и общем тоне иконы и в степени общей сохранности её так, чтобы поправки не выделялись резкими пятнами и отнюдь не прикрывали сохранившиеся, хотя бы и малые части древней иконописи: при этом новые поправки не должны доходить до древней иконописи: между поправками и древней иконописью должна оставаться тонкая полоска, не затронутая кистью реставратора.

III. Церковный внутренний наряд.

Иконостасы и отдельные части их, сохраняющиеся иногда в новейших иконостасах, цированные левкасные украшения, тябла, нередко скрывающиеся за новейшими иконостасами, киоты, надпрестольные сени, раки, наличники дверей, окон, дверные и оконные створы, решётки, маленькие окна, клиросы, паникадила, лампады, кяндила, богослужебные сосуды, подсвечники, евангелия, напрестольные кресты, распятия, шитые плащаницы, воздухи, ризы, колокола, знамёна, хоругви и т.д. требуют тщательного сохранения: если они прочны – лучше их не портить починкою, покраскою, золочением, серебрением; если пришли в расстройство – их нужно только ремонтировать и непременного с надлежащего разрешения, ибо без этого условия очень часто, по неведению, отправлялось на чердак весьма ценное, а на место его водворялось дешёвое (в художественном отношении), рыночное. Русские и иностранные частные собрания, музеи, маклаки обогащаются на счёт подобного неведения и равнодушия к памятникам старины и искусства. В последнее время повсюду, даже в столичных храмах, усиленно умножаются громоздкие раззолоченные киоты и металлические сплошные оклады самых дешёвых рыночных изделий, убийственных в художественном отношении и совершенно противных духу прежних эпох расцвета русского искусства, всегда умеренного в декорации и великолепного в иконописании. В частности, относительно позолота иконостасов известно, что наиболее художественное и богатое впечатление производят те иконостасы, у которых позолота применена на красочном фоне и притом чем выше ярус, тем позолота зеленоватее, потому что этим придаётся иконостасу воздушная перспектива. Такова позолота иконостаса в кафедральном соборе в Смоленске, такова же позолота в Зарайском Николаевском соборе, вопреки указаниям знатоков, покрытая ныне новою сплошною позолотою. В старину художникам известны были тайны, незнакомые нашему времени. Пагубный принцип «золото везде и всегда красиво» должен быть решительно отвергнут. Следовало бы издать распоряжение Синода в целях прекращения этого вторжения дурных бутафорских вкусов в православный храм.

Материал подготовили Н. Брусиловский и Н.Черняева.

 Распечатать статью

Опубликовано 26 марта 2011 в 0:28. Рубрики: Передовой опыт.
RSS лента комментариев к этой записи. Вы можете оставить комментарий, или трекбек с Вашего сайта.