Отказано охранять
Рустам Рахматуллин
Опубликовано в «Известиях»
За последнее время Москомнаследие отказалось принять у общественников несколько «заявлений об обнаружении объектов наследия» (так в законе). Дело в том, что в декабре минувшего года правительство Москвы приняло новую редакцию постановления 510 о городском реестре недвижимого культурного наследия. Новым стал пункт 6.4,гласящий, что объекты, которым Москомнаследие уже отказывало в первичном учете, не подлежат повторному рассмотрению.
Адреса Тропинина, Одоевского, Сухово-Кобылина остаются без защиты.
Новая редакция постановления не соответствует закону об охране наследия, поскольку выявление памятников — это всегда открытие новых обстоятельств: непримечательный внешне дом может оказаться палатами XVII века или жильем великого поэта.
Место преступления: дом Гудовича
В Брюсовом переулке, 21 стоит пышный дом с дворянским гербом на угловой полуротонде. Когда-то полуротонда выходила на угол Тверской улицы, но в 1941 году дом переехал в переулок. Едва ли сталинским реконструкторам был дорог памятник; интересно было опробовать инженерное решение — переместить здание вверх по рельефу, причем вместе с подвалами. Так или иначе, дом графа Гудовича сохранился.
Иван Васильевич Гудович был губернатором Москвы накануне войны 1812 года. Завоеватель Анапы, Дербента, Баку и Хаджибея (Одессы), он поселился по соседству с казенной губернаторской резиденцией — нынешней мэрией, в богатом доме XVIII века. Сорок лет спустя сын Гудовича сдал часть дома Александру Сухово-Кобылину. Будущий драматург поселил здесь свою возлюбленную — Луизу Симон-Деманш. Обвинение Кобылина в убийстве Луизы — одна из самых трагических любовных историй Москвы эпохи романтизма. После того как тринадцать лет назад столичное правительство уничтожило собственный дом писателя на Страстном бульваре, 9, дом Гудовича остался главным кобылинским мемориалом. Полиция полагала, что убийство произошло на Страстном, пока четверо слуг Луизы не признались в преступлении. Мотивом они назвали жестокость барыни, а местом убийства — дом Гудовича. Дело не разгадано до сих пор. Герб с девизом «In Deo spes mea» («В Боге надежда моя») и внешний вид усадебного дома (архитектор Сергей Родионов) относятся к концу XIX века, когда владельцем был малороссийский дворянин и промышленник Андрей Миклашевский.
Как ни удивительно, дом Гудовича не имеет статуса памятника. Полгода назад профессор Кирилл Новосельский направил в Москомнаследие заявку на охрану. Из ответа, пришедшего в июне, следует, что дом уже заявлялся ранее и рассматривался экспертным советом комитета в 2003 году. Решение было отрицательным, а повторное рассмотрение невозможно согласно 510-му постановлению. Интересно, кем и как формулировалась прежняя заявка, кто и что говорил на экспертном совете,чтобы древний графский дом, писательский мемориал не смог стать памятником? Известно лишь, что в старой заявке не фигурировали дворовые служебные строения.Новая заявка создала парадоксальную ситуацию: эти строения признаны заявленными памятниками, а главный дом остается «исторически ценным градоформирующим объектом», то есть ничем.
ОкноТропинина с видом на Кремль
В 2009 году участник «Архнадзора» Марина Дементьева заявила на охрану другой чудом забытый адрес — дом Василия Тропинина на Ленивке, 3. Знаменитый художник переехал сюда в 1832 году, когда освободилась из крепостной неволи его семья, ипрожил здесь более двадцати лет. Здесь написаны сотни портретов москвичей. В третьем этаже растесано и выделяется размерами одно окно. Считается, что за окном — мастерская Тропинина. Что именно у этого окна с видом на Кремль стоит художник на своем хрестоматийном автопортрете. Вообще, Тропинин часто усаживал персонажей к окну мастерской. Так, на портрете Протасьева за окном видны дом Пашкова и церковь Николы Стрелецкого, а на портрете его жены — Троицкая башня Кремля. Пейзаж этой части Москвы словно оборачивается вокруг дома Тропинина.
Отказ по этой заявке также имеется. И вновь вопрос: как формулировалась и обсуждалась чья-то старая заявка, чтобы дом Тропинина не смог стать памятником?
Тем временем дом расселен и пустует. В отличие от дома Гудовича, занятого Министерством образования и науки, на Ленивке ощущается чей-то инвестиционный интерес.
Охранный статус остается предметом манипуляций, а новая редакция 510-го постановления придумана для облегчения тяжелого труда манипуляторов.
Приложение: Усадьба Одоевского и другие
За последние полгода общественники получили отказы по десятку адресов. Среди них:
— усадебный дом князей Одоевских на Петровке, 26, стр. 5, в котором, по некоторым сведениям, родился последний из рода Одоевских — писатель Владимир Федорович («Русские ночи», «Городок в табакерке»). В 1812 году дом был резиденцией наполеоновского маршала Бертье;
— доходный дом графа Орлова-Давыдова с мозаиками знаменитого французского архитектора Эдуарда Ньермана в интерьере магазина — здесь, на Никольской, 12,идет радикальная реконструкция;
— Тверской виадук — выдающийся образец модерна, подлежащий разрушению по проекту Большой Ленинградки (разрушение началось в 2010 году с ограды);
— флигели усадьбы Глебовых (Колымажный переулок, 4, стр. 2 и 2а). Их планируется частично снести по проекту развития Пушкинского музея.
Фотографии: Александр Можаев, BUG31, oldmos.ru
Записи
4 комментария