Полный провал
Александр Можаев
В 2007 году Рустам Рахматуллин писал: «Экскурсовод, ведущий группу по Большой Дмитровке, не менее пяти раз оказывается перед новоделами, трижды — перед изуродованными памятниками и несколько раз — перед пустырями. Сегодня это один из самых пострадавших районов старого города». В ближайшем времени краеведческая статистика Дмитровки может стать ещё более печальной. Предлагаем вашему вниманию обзор потерь и угроз наименее благополучного отрезка улицы: от Дмитровского переулка до Столешников.
С 1820-х годов и до недавнего времени на углу Дмитровки и Столешникова стоял невысокий двухэтажный дом №18/10, сохранявший черты послепожарной архитектуры. Он был известен как дом нотного издателя Юргенсона, видного персонажа культурной жизни Москвы второй половины 19 века. В 1861 году он открыл здесь, во втором этаже дома подпоручика Ладыженского, магазин нот и музыкальных инструментов. Впоследствии здесь стал собираться кружок единомышленников, композиторов и музыкантов, в котором участвовали директор Консерватории Н. Рубинштейн и начинающий П. Чайковский. В 1863 году этот музыкальный клуб почтил присутствием Рихард Вагнер.
Старый дом безмятежно дожил до 1998 года, когда его буквально подкосило неожиданное происшествие. Средь бела дня просел грунт посреди Дмитровки, в образовавшийся провал ухнул проезжающий джип и угловая часть дома №18 (по счастью, он был нежилым и в этот день пустовал). Это сейчас такие провалы стали явлением довольно привычным, а тогда поднялся страшный переполох. Дыру срочно залили бетоном, как писали газеты — вместе с пострадавшим джипом. По крайней мере половина мемориального здания оставалась цела, однако возможность её сохранения даже не обсуждалась. Дом пообещали воссоздать. Вскоре на образовавшемся пустыре появилась новостройка, повторяющая общие очертания прежнего здания, однако с повышением высоты этажей, упрощением декора и совсем иными пропорциями.
Напротив бывшего Юргенсона находится дом №13. В тот день, когда произошёл провал грунта, он также мог рухнуть в расселину. А в нём в 1998 году было четыре жилых этажа… Дом дал трещину, но выстоял. После этого его признали аварийным и срочно расселили. От полного сноса здание спасло исследование Моспроекта-2, в котором предполагалось, что в подвале дома сохраняется подклет церкви Воскресения в Скоморошках, приходского храма бывшей скоморошьей слободки.
Впервые эта церковь упоминается как каменная в 1657 году, в начале 19 века разобрана по ветхости, на её месте в несколько этапов выстроен большой жилой дом. Здесь размещалась гостиница «Версаль», описанная Иваном Буниным в романе «Казимир Станиславович»: «Длинный вонючий туннель коридора, где только в самом начале коптила лампочка», «смрад железного умывальника». Кроме гостиницы, в доме находился оптический магазин, где предпочитал заказывать свои знаменитые пенсне Чехов. А в 20 веке дом и вовсе стал городской легендой, поскольку в его подвале прописалась пивная «Ладья», гораздо более известная под неофициальным названием «Яма». Это здесь начинался Великий пивной путь, пролегавший со многими остановками до самой Самотёки. Публика обреталась самая разнообразная, от люмпенов до богемы, от героев окрестных подворотен до видных деятелей отечественной культуры – место было почитаемо всеми сословиями. И всё же в начале 1990-х «Ямы» не стало. Сначала помещение занял ресторан, а потом окончательно символичный «Louis Vuitton». Стремительно меняющаяся пищевая цепочка арендаторов стала настоящим зеркалом эпохи.
В процессе расселения дома внимание искусствоведов привлекли стены именно бывшего пивного зала. Дом был разобран с условием воссоздания фасадов, но под новостройкой сохранили большие сводчатые комнаты, тянущиеся вдоль Дмитровки – якобы подклет храма Воскресения в Скоморошках (в материалах обследования его даже именуют «нефом»). Однако при реставрации выяснилось, что атрибуция памятника была преждевременной: это очень хорошая, красивая и качественная постройка 19 века, близкая подвалам Тёплых рядов Китай-города. Таким образом, умышленная либо случайная ошибка исследователей спасла для будущих поколений легендарную «Яму», и мы можем надеяться, что когда-нибудь эти своды вновь огласятся звоном бокалов и весёлым скоморошьим посвистом.
Археологи объясняют причину провала улицы тем, что изначально этот пологий берег Неглинки был изрезан множеством оврагов, оттого здесь почти нет каменных домов старше конца 18 века. Когда началось активное освоение территории, строительство зачастую велось на насыпном грунте. Случается, что его вымывают грунтовые воды, и тогда в земле образуются вот такие нечаянные пустоты. То есть в геологическом плане район явно неблагонадёжный, и неосторожная реконструкция старого дома может обернуться его разрушением. Впрочем, инвестору зачастую как раз того и надо.
Ведь трудно объяснить совпадением то, что реконструктивные работы по домам 14 и 16 развивались по совершенно одинаковому сценарию: предписание о сохранении фасада исторического здания, трещины, обрушения, аварийная разборка ненадежных частей и, спустя некоторое время, полная зачистка территории. Первому из этих домов не помогло даже то, что в нём прошли детские годы Владислава Ходасевича. Он подробно и красочно описывает свою жизнь на Дмитровке в автобиографическом рассказе «Младенчество»:
«С осени 1886 года жили мы на Большой Дмитровке, в доме Нейдгардта. В те времена московские дома различались не по номерам, а по фамилиям домовладельцев, которые, впрочем, редко писались над воротами. Обычно, чтобы найти нужный дом, приходилось справляться у местных жителей. Это неудобство, однако же, придавало московской жизни своеобразный уют, с которым москвичи не хотели расстаться: вплоть до революции наряду с официальной нумерацией (при которой дом Нейдгардта получил номер 14) сохранялся обычай звать дома по фамилиям.
Прямо против наших окон приходилось красивое старинное здание, выстроенное в стиле московского ампира. Теперь его уже нет. В нем помещалось нечто вроде кафешантана, носившего имя «Салон де варьете». По вечерам подъезжали к нему коляски, лихачи, тройки; за освещенными окнами виднелась нарядная публика. Место считалось весьма неприличным, и моей сестре было строго запрещено по вечерам подходить к окну. Я же перед окном в столовой проводил целые часы, то с книгой, то расставляя солдатиков на широком подоконнике, несколько загроможденном горшками с фикусами, филодендронами и другими растениями, бывшими в моде. Всего же чаще я просто глядел на улицу, довольно, впрочем, пустынную: трамвай прошел по Большой Дмитровке много позже, а тогда не было даже конки. Несколько наискосок от нас помещалась пивная, в узкую дверь которой то и дело шмыгали люди в чуйках, рабочие, оборванцы, порою — солдаты с бабами; зимою из двери вырывались клубы занимавшего меня пара. По обеим ее сторонам были синие вывески с пенистыми кружками и надписями: над кружкою — «Кружка пива», а внизу — «5 коп.»»…
Дом 16 был построен в 1902 году архитектором и профессором Московского технического училища В. Г. Залесским для отопительно-вентиляционной инженерной конторы «Залесский и Чаплин». Здесь же была квартира профессора Владимира Михайловича Чаплина, дворянина, известного инженера-теплотехника. В этой конторе начиналась карьера 13-летнего Костантина Мельникова: «Чаплин привел меня в огромный светлый зал с блестящим паркетом и лакированными столами, с нагнувшимися над ними людьми. «Вот вам художник, дайте ему что-нибудь нарисовать».»
А с 1908 года здесь жила внучка инженера Чаплина, известная детская писательница Вера Васильевна Чаплина . Она заведовала «площадкой молодняка» в Московском зоопарке, выкармливала и воспитывала детенышей, позже заведовала секцией хищников. В коммунальной квартире 16-го дома в 1935 году она вырастила львицу по имени Кинули, о чём написала ставшую знаменитой книгу «Питомцы зоопарка».
«Позвонила и сказала: «Ждите меня завтра со львёнком». Мама в ответ только ахнула, а соседка, которая взяла трубку, как узнала, что я хочу приезти домой льва, такой подняла крик, что сбежалась вся квартира. Потом все наперебой кричали, что меня выселят, что заявят в милицию, и вообще было столько крику и угроз, что я не дослушала и повесила трубку.
На другой день я отправилась со своим новым питомцем домой».
Эта история тогда прогремела на всю страну, советские дети писали львице письма по адресу: «Москва, Большая Дмитровка, Кинули Чаплиной»… Дом 16 снесён в середине 2000-х.
И ещё одно параллельное наблюдение: не так давно в утраченных домах 14 и 16 располагались два известнейших заведения: замечательная, непропорционально дешёвая «Шоколадница» и «Зелёный огонёк» — одно из немногих кафе советских времён, специализировавшееся на таксистах и оттого открытое допоздна. Вместе с противолежащей «Диетической столовой» и вышеупомянутой «Ямой» они образовывали настоящий оазис народного чревоугодия. Теперь их нет, но на смену пришли другие: пересечение Дмитровки и Столешников по-прежнему изобилует заведениями самого разного жанра. А всё потому, что здесь – Скоморошки.
Последнее подлинное историческое здание на отрезке между Дмитровским и Столешниковым переулками (дом 12 цел, но изуродован самодеятельной надстройкой) это небольшая, но крайне выразительная встройка между домами 16 и 18, официально — д.18, стр.2. Жилой дом 1830-60-х гг. с очень стильным необарочным фасадом в три окна, выявленный памятник архитектуры с 1997 года. (Вы будете смеяться, но на заре перестройки и в его подвале располагалась пивная.) Дом устоял в первую и вторую волну сносов и разрушений Дмитровки, однако тучи вокруг него сгущаются уже давно. Несколько лет назад дом хотела снять с охраны владевшая им юридическая фирма. Был принят очень урезанный предмет охраны с включением в него только главного фасада и подвалов под западной частью дома. Дворовый фасад, интересная пристройка в неорусском стиле (фото вверху), внутренность дома были обречены. Судьба сохраняемой части дома также вызывает опасения. Во всяком случае, на проекте, выполненном мастерской Дмитрия Александрова (он же реконструировал соседний дом 16 и печально известный дом Мартынова в Леонтьевском переулке), горизонтальные членения фасада 18 дома уже не соответствуют высоте соседних зданий.
Этот проект — часть «поэтапной реконструкции квартала 71», кроме перечисленных потерь обернувшейся почти полным сносом застройки по чётной стороне Столешникова (из семи исторических зданий уцелели лишь полтора), но это отдельная история. Скоро должна начаться реконструкция большого модернового дома с египетскими мотивами на фасаде (№9) на противоположной стороне Дмитровки. Там также предписан снос всех дворовых корпусов и сохранение уличного фасада, стоящего на тех же зыбучих песках (да уж). И ещё одна, может быть, самая большая потенциальная неприятность прячется во дворе дома 7 — это главный дом старинной усадьбы Стрешневых. Большое трёхэтажное здание не обозримо с улицы, малоизвестно и практически не исследовано. Оно в основном сохраняет строгий классический фасад второй половины 18 века, но может скрывать и более ранние части. Историк Ю.Федосюк сообщает, что в 1866 году в бельэтаже этого дома квартировал Лев Толстой, работавший над «Войной и миром». Дом состоит на госохране, но его техническое состояние тяжелое, на заднем фасаде видны очень нехорошие трещины…
Однако, будем надеяться, что экскурсоводам будущего от старинных Скоморошек достанется не одно только эффектное имя.
Использованы материалы «Москвы, которой нет» и Алексея Митрофанова. Фотографии из архива ЦИГИ и какого-то интернета.
Записи
13 комментариев