Своим разумением
Александр Можаев
История с методически, как бы сказать, неоднозначной реставрацией палат Сумароковых на улице Забелина, 3, наделала изрядно шума прошлой осенью. Напомним, что реставраторами ЦНРПМ Е.В.Рукавишниковой и Н.Г.Тумановой было принято самовольное решение о полной переборке фасадов древнего памятника. Выяснение правомерности этого поступка стало делом принципа: во-первых, потому что под сомнением оказалась репутация Центральных научно-проектных реставрационных мастерских, считающихся одним из последних оплотов реставрационной науки. Во-вторых, уж больно хорош был памятник — богатые палаты времени Алексея Михайловича, сохранявшие подлинные фрагменты уникального узорочья фасадов. И в-третьих, инициатором разбирательства стала общественность, и она вполне законно требовала официальных комментариев чиновников ЦНРПМ и Москомнаследия. По причинам, которые так и остались непонятными, единственный официальный комментарий получен только сейчас, когда реставрационные работы практически окончены. Но ведь лучше поздно, чем никогда.
Скандал начался с обсуждения реставрации палат в интернет-блогах. Первые вопросы из зала пошли, когда с фасадов была удалена лепнина. Очевидно, что дом несколько лет простоял брошенный, и состояние декора было никудышним, но прохожих наблюдателей насторожило то, что не было попытки сохранить хотя бы что-то – фасад был очищен разом. Известно, что бывают и другие варианты – ранее доводилось видеть, как сотрудники ЦНРПМ составляли схему для рабочих, чтобы сохранить старую штукатурку (не лепнину!) там, где это было возможно.
Настоящий переполох начался в тот момент, когда прохожие заметили, что фасадная кладка первого этажа полностью перелицована. Собственно к этому нет ни малейших претензий, этот уровень был полностью перестроен в 19 веке, старых камней в нём не было. Но одновременно была переложен и резной междуэтажный карниз, горячо любимая общественностью «ёлочка» — под самый корешок. Началась разборка лицевой кладки в уровне второго этажа, уже исчезли прекрасно сохранявшиеся нижние части наличников на торцевом фасаде (нижнее фото). При этом на заборе не было вывешено никакой полагающейся информации – кто ведёт работу, кому задавать вопросы.
От имени «Москвы которой нет» был написан запрос в Москомнаследие. В течении трёх дней не могли выяснить, кто инспектор объекта. Одновременно стало ясно, что комитет не в курсе деталей происходящего, то же самое ответили и в ЦНРПМ – был утверждён общий проект, но такие подробности, как переборка декора, на совете не обсуждались. Тем временем на лесах работал отбойный молоток.
Следующим этапом был ответ Москомнаследия, где приводились разъяснения реставратора Тумановой: «Было принято решение по переборке декоративного пояска и установке хорошо сохранившихся подлинных элементов на прежнее место. При этом часть кирпичного пояска пришлось заменить. Реставрация кладки проводилась при строгом соблюдении порядовки и перевязки с сохранившейся кладкой 17 века. В настоящее время проводится реставрация окон 2-го этажа на западном фасаде». Наличников окон второго этажа к этому времени просто не существовало (этой фотографии нет, потому что фасад наконец зашили фанерой). Судя по сообщениям наблюдателей, с момента начала кладочных работ во втором этаже торцевого фасада до полного демонтажа фрагментов первоначального декора прошло менее двух недель. Выяснить всё и приостановить работы в такой срок, к сожалению, не вышло. Собственно, при нынешней системе охраны это вообще вряд ли возможно.
В начале декабря состоялась встреча реставраторов и общественных инспекторов Москомнаследия на объекте. Инспекторам были предъявлены демонтированные фрагменты резного кирпича наличников и декоративного пояса, которые в дальнейшем должны были вернуться на прежние места. Прочая первоначальная кладка фасадов была полностью перелицована без перевязки с внутренней кладкой стен (верхнее фото). Реставраторами была предпринята попытка домазывать рельеф «ёлочки», однако от этого метода отказались, ссылаясь на высокий процент докомпоновок. Поэтому подавляющее большинство кирпичей реставрированного пояса новые, с явными следами электропилы. Инспекторы были заверены в том, что воспроизведение разобранных деталей ведётся с ювелирной точностью, в полном соответствии с обмерами.
Внимательное сравние фотографий фасадов палат до и после реставрации опровергает это заверение: рисунок воспроизведённых деталей не соответствует натурным фрагментам декора 17 столетия. Обратите внимание на фото базы угловой пилястры палат до и после её восстановления (число рядов кирпича, от междуэтажного карниза до валика). Также изменилось расстояние между карнизом и наличниками второго этажа.
Тем временем мы проконсультировались с рядом специалистов-реставраторов, чья компетенция общеизвестна и не вызывает сомнений – это Андрей Баталов, Елена Одинец, Юрий Мосунов, Ирина Калугина, Дмитрий Яковлев. Все они высказали глубокое сомнение в необходимости переборки фасада — хотя, справедливости ради, не были знакомы с памятником лично, а судили по фотографиям (но ведь и архитекторы, задним числом убедившие комиссию в том, что их решение являлось единственно возможным, также могли предъявить лишь фотографии прежнего состояния). Не менее авторитетные практики Лидия Шитова и Георгий Евдокимов, преподающие на кафедре реставрации МАрхИ, знали палаты Сумароковых лично, причём последний раз наблюдали их за год до начала работ. Их мнение однозначно — фасад можно было спасти, техническое состояние кладки позволяло обойтись без демонтажа древнего декора.
Нетронутыми и аккуратно законсервированными остались детали оформления парадного входа в палаты – нижняя часть портала во втором этаже, арка входа в подклет и фланкирующие её фигурные ниши, не имеющие аналогов в московском гражданском зодчестве. Впрочем, это произошло уже тогда, когда улеглась шумиха, раздутая любознательными прохожими.
Комментарий главного архитектора ЦНРПМ Сергея Куликова:
— Существуют проектные решения, которые согласуются в утверждённом порядке, но они не должны быть приговором: вот только так и не иначе. Поскольку в процессе производства работ случаются ситуации, которые могут напрочь изменить саму суть проекта. И здесь с одной стороны должна быть адекватность органов охраны и подрядчика, а с другой заинтересованность и добросовестность архитекторов. Если архитектор чувствует, что от него требуются решения, не предусмотренные утверждённым проектом, то он должен прийти с ними на совет (протоколы этих советов публикуются на нашем сайте). В случае с палатами Сумароковых было допущено безусловное несоблюдение процедуры.
Памятники от варварства вообще спасает процедура, но у нас она нигде не прописана. Вот закон 73 приняли замечательный, всё в нём есть, даже то, чего не надо. Единственное, что отсутствует — понятие подлинности, вообще не упоминается! И нужно чтобы вернулась аттестация реставраторов, отменённая Минюстом, мы сейчас боремся за это. Чтобы человек знал — он сдаст объект, напишет отчёт, пройдет экспертизу, и тогда из этого будет складываться некое личное дело специалиста, заверенная документами репутация.
К сожалению, я в данном случае могу только от своего имени покаяться, потому что мне работать с людьми, которые в отрасли по 15-20 лет, очень сложно. У них такие амбиции, что не всегда можно достучаться. Девяностые годы были не лучшие, вменяемость некоторых из нас тоже несколько ушла. Сидишь по 3-4 года без работы, а потом приходит заказчик и говорит: вот заказ, вот деньги, только надо будет танцевать не вальс, а полечку… При этом механизмов юридичской регуляции деятельности реставратора у нас нет. Год назад наконец образован профессиональный творческий союз, мы сейчас пытаемся создать свод правил, такие десять заповедей реставратора. Пока сформулировали четыре, к концу году наверное сделаем остальные. Мы сами устали так жить.
Записи
3 комментария