Архнадзор

Ранне-железный поток (продолжение)
Максим Перевитский

Знал ли шутник, придумавший фразу «горячие финские парни», что было времечко, когда даже могучие и хорошо обученные воины старались не попадаться на их пути. В начале 1-го тысячелетия до нашей эры на пути финских парней оказались и Наши холмы.
Сколько не воевали в Эпоху поздней бронзы на московской земле представители различных племен, ставших к тому времени уже местными, а необратимый процесс взаимной ассимиляции, тем не менее, пошел. И возможно все кончилось бы новой идиллией, если бы не оказалась наша земля на пути фино-угорских племен, носителей так называемой «текстильной керамики».

Текстильной её прозвали за отпечаток грубой ткани, на которой во время лепки раскатывали глину, и которая служила как бы внешним каркасом сосуда, удерживая глину в процессе высыхания. Именно по наличию этой самой текстильной или сетчатой керамики современные археологи определяют принадлежность людей, оставивших археологический памятник, к древним фино-уграм.

Подчиняясь какой-то неведомой, но очень великой сверхидее эти племена мощным потоком хлынули в Волго-Окское междуречье. В то время здесь вели пасторальное существование потомки некогда могучих, враждовавших сообществ: волосовцев и фатьяновцев. Весело ассимилируя друг друга, они лишь время от времени вспоминали свою былую ратную славу и выходили порезвиться-потешиться в редких схватках с обнаглевшими соседями, потомками абашевцев и поздняковцев, в силу той же страсти к приключениям, забредавшим на чужие территории. Что поделаешь – видать местность здешняя, природа и населяющие ее духи со временем превращают любой энергичный и воинственный народ в задумчивых созерцателей, знающих при этом толк в истинных удовольствиях, то есть в Москвичей.

Так и вышло, что финны образца начала первого тысячелетия до нашей эры оказались более дики, воинственны и неприхотливы по сравнению с потомками благородных фатьяновцев и мудрых волосовцев. Да и было их явно больше чем аборигенов москворецких берегов. Конечно, им было оказано сопротивление, но силы оказались не равны. Орды пришлых «дикарей» заняли самые лучшие пространства и в знак своего безраздельного господства выпустили в леса и поля стада коз, свиней, овец, коров и лошадей. В результате большинство местных скотоводов были вынуждены собрать манатки и уйти, предположительно в западном направлении, чтобы там живо поучаствовать в формировании генофонда германцев, балтов и славян.

Несмотря на исход «местных», пришлые фино-угры достаточно долгое время не чувствовали себя в безопасности. С их появлением возник на московской земле новый тип памятника – укрепленное поселение или городище. Видимо, уже было, что сберегать от завистливых соседей. В большинстве случаев, завистливые соседи не являлись какими-то иноплеменными злодеями-захватчиками, а были лишь менее везучими братьями по крови, у которых, в силу разных объективных причин (пожар, мор скота, нашествие волков или прожорливых гостей) возникала необходимость элементарного выживания в суровых условиях нашей зимы.

Примерно с момента начала строительства укрепленных поселений археологи и начинают отсчет существования культуры, получившей название Дьяковской. Назвали ее так в честь первого исследованного памятника – городища, расположенного возле села Дьяково, земли которого сейчас находится на территории Москвы, в ведении Музея-заповедника Коломенское.
В начале XIX века романтичные археологи искали на огромном, окруженном валами и рвами холме святилище древних славян, заваленное антикварными произведениями искусства. Учитывая, что представления об укладе жизни древних славян в то время бытовали исключительно гламурные, в духе сказки «Снегурочка», обнаруженные на Дьяковом городище грубые вещи на долгие десятилетия поставили точку на щедром финансировании дальнейших раскопок подобных памятников. Лишь во второй половине XIX века раскопки возобновились, но подход был уже менее собирательский и более исследовательский. Вскоре появился термин «Дьяковская культура» и соответственно люди, принадлежащие к ней, стали называться в археологической среде «дьяковцами».

Как уже было сказано, первый этап дьяковской культуры был временем тревожным. То ли бывшие хозяева этой земли наведывались иногда потрепать нервы новым переселенцам, то ли самих переселенцев было слишком много, чтобы мирно сосуществовать друг с другом. Так или иначе, но дьяковцы строят мощные укрепления: за частоколом-то поспокойней будет, и враг не пройдет, и скотинка не разбежится.
Укрепления этого времени трудно назвать примитивными. Дьяковцы насыпают многослойные валы, устойчивые к размыванию, укрепляют рвы различными деревянными конструкциями, строят труднопреодолимые стены. На подмосковном Троицком городище, что недалеко от Можайска, существовало вообще несвойственное для здешних мест сооружение – «жилые стены». К оборонительной стене внутри городища были пристроены различные жилые и хозяйственные помещения.

Кстати, на этом же городище был найден клад медных женских украшений, лишний раз свидетельствующий о неспокойной жизни того времени. Дело в том, что клад не был зарыт, а был выброшен в ров городища. Вероятно, во время неожиданного нападения врагов у хозяина «сокровищ» не было времени толком спрятать их от ворвавшихся на городище грабителей, и он перебросил сверток через стену, в надежде найти его во рву, когда все кончится. Упав на землю, сверток развязался и драгоценности рассыпались по склону рва. Так их и нашли археологи более чем две тысячи лет спустя. Видимо, не суждено было хозяину свертка залезть за ним в ров…

Так и жили дьяковцы, крепя обороноспособность и сохраняя бдительность. Несмотря на это, их неприступные городища регулярно уничтожаются пожарами. Некоторые после этого отстраиваются вновь, некоторые прекращают свое существование на долгие столетия. Так, например, основополагающее и культурообразующее Дьяково городище горело по-крупному около шести раз.

Однако со временем умиротворяющая сила наших местных духов начинает действовать и на дьяковцев. Они начинают плавно входить в образ типичного Москвича: спокойного, благостного, жизнелюбивого, но гордого и если надо – сурового к тем, кто покусится на его пространство и образ жизни.
А образ их жизни был незамысловат. Дьяковцы жили в длинных, похожих на бараки домах, примерно на полметра заглубленных в землю. Наличие этих самых «длинных домов» дает повод некоторым юношам, подсевшим на варяжскую романтику, строить смелые гипотезы, однако напомним, что викинги с их «длинными домами» появились много столетий спустя. Кстати, поздние дьяковцы, наиболее приближенные по времени к викингам, уже не строили длинные дома – дух индивидуализма восторжествовал, и население городищ разбрелось по отдельным небольшим, круглым в плане индивидуальным полуземлянкам.

Жили дьяковцы лесным скотоводством, охотой и рыбалкой. В последнее время многие зоологи пытаются по костным остаткам, найденным на дьяковских поселениях, определить наиболее популярного дикого зверя того времени. На сегодняшний день лидирует бобр. А чем плохо – и упитанный, и шкура весьма полезная.
Время, в которое появились дьяковцы на нашей земле, не зря называется ранне-железным веком. Дьяковцы тоже худо-бедно занимались выплавкой железа из местных болотных руд. Однако, рискну высказать свое мнение – делали это в самом крайнем случае, предпочитая металлу более доступную и привычную кость. Даже в позднее время железные предметы у дьяковцев имели типичную форму своих костяных прототипов.

Как любил говаривать многими веками позже Александр Невский: «Гостям мы всегда рады!» По этой причине у дьяковцев прослеживается явное влияние южных соседей – так называемого скифского мира. Модный в то время скифский «звериный» стиль пришелся по душе утонченным, знающим толк в искусстве дьяковским художникам, и они взяли его на вооружение. Все их творения: медное литье, резьба по кости, все, что могло сохраниться в Земле–Матушке до наших дней, несет явное влияние «звериного» стиля. Подражают скифам и дьяковские оружейники – они воспроизводят в кости медные скифские наконечники для стрел. Попадаются на дьяковских поселениях и настоящие скифские вещи. Так, на городище Ростиславль, что стоит на Оке, напротив города Озеры, в дьяковских слоях регулярно находят медные скифские наконечники. Но попали они туда в результате мирного товарообмена, или залетели на городище во время перестрелки с какой-нибудь разведгруппой скифов, сейчас уже определить невозможно.

На рубеже эр, в годы, когда в далекой Палестине происходили события, красочно описанные евангелистами, на наших холмах настала долгожданная стабильность и процветание. По Москве-реке, в то время, видимо, уже получившей свое нынешнее имя, то и дело пробирались к нам хитрованы-купцы, спекулирующие заманчивыми античными штучками в обмен на местные меха и другие дары природы. Надо сказать, что дьяковцы были достаточно разборчивыми ценителями прекрасного и зачастую выменивали очень достойные произведения искусства. Красноречивое тому подтверждение — античная камея, найденная в середине 90-х в Мякинино, при археологических раскопках на месте будущего метромоста.

И вот мы подходим к самому интересному. К тому, во что верили дьяковцы, как общались с Духами Наших холмов, как провожали в их мир своих братьев.
Известно, что самыми информативными памятниками какой-либо археологической культуры являются захоронения ее представителей. Дьяковская культура в этом смысле исключение. До недавних пор не было найдено ни одного погребения дьяковцев. Какими только предположениями и гипотезами не пытались объяснить этот факт! Одни считали, что мертвецов привязывали в кроне деревьев, другие – что сплавляли на плотах или лодках по реке, а один особо маниакальный журналист предположил, что дьяковцы пожирали своих мертвецов… Красиво? Более чем… Но увы — скорее всего дьяковцы просто кремировали покойников в специально отведенных для этого местах, сейчас, к сожалению, ничем на поверхности земли не обозначенных, а потому для археологов весьма труднонаходимых.

В подтверждение этого, сравнительно недавно, при раскопках городища у Звенигородского Саввино-Сторожевского монастыря был обнаружен «домик мертвых». Он представлял собой стандартную полуземлянку, в которых обычно жили дьяковцы. Однако по всей ее площади под обломками керамических сосудов находились обгорелые остатки человеческих костей вперемешку с характерным пеплом. Помимо этого, среди костей и пепла были найдены различные медные и железные предметы и нечто, делающее дьяковскую культуру наиболее загадочной из всех когда-либо существовавших на московской земле…

Речь идет о так называемом «дьяковском грузике». Эта вещь непонятного назначения является тем самым признаком, по которому дьяковскую культуру отличают от какой-либо другой культуры того времени. Это небольшой глиняный предмет, похожий на что-то среднее между грибом и патиссоном, со сквозным отверстием по оси вращения. Современные исследователи не смогли приспособить его ни для какой полезной деятельности. Многие, в том числе и гиперосторожные археологи, уловили в его облике поразительное сходство с тем, что принято у нас называть НЛО. В устах археологов это сходство было обозначено словами: «ритуальный предмет, вероятно имеющий отношение к астральному культу». Действительно, видя грузик, в первую очередь приходит мысль, что перед тобой глиняный макет летающей тарелки. Тот грузик, что посчастливилось найти автору этих строк на берегу Борисовского пруда, имел даже тщательно выполненные «иллюминаторы»…

Тем не менее, попытки объяснить его назначение продолжаются. Кто-то считает его вместилищем души дьяковца и в подтверждение этого сопоставляет расчетное количество дьяковцев с количеством найденных грузиков. Некоторые предполагают, что грузик клали на труп умершего соплеменника во время кремации, а потом, забрав из погребального костра, почитали его как память о покойном. Люди же приземленные пытаются найти ему какое-нибудь утилитарное применение. Но пока все варианты находятся на уровне версий…

Почему дьяковцы покинули наши холмы задолго до прихода славян – загадка. Так или иначе, но примерно в V веке нашей эры московская земля опустела. Дьяковцы исчезли. Считается, что они ушли и со временем превратились в известный по летописям народ «Меря», славившийся своими оккультными способностями. Вполне возможно, если допустить, что наши дьяковцы были на короткой ноге с представителями внеземных цивилизаций.

А пока брошенные дьяковские городища зарастают бурьяном и крапивой, на западе, где-то среди Полесских болот, прощаются два брата, два славянских богатыря – Радим и Вятко. И останется Радим на Соже, и пойдут от него радимичи. А Вятко с родом своим осядет на Оке, и назовутся потомки его – вятичи. А от Оки до Наших холмов, как известно, рукой подать…

Продолжение следует.

 Распечатать статью

Опубликовано 27 января 2008 в 23:50. Рубрики: Будни краеведения.
RSS лента комментариев к этой записи. Вы можете оставить комментарий, или трекбек с Вашего сайта.