Архнадзор

Александр Можаев

Ровно два года назад в самом центре Москвы произошло страшное злодеяние. На улице Рождественка была убита легендарная «Пирожковая». Убита ни за что, просто потому, что имела неосторожность появиться на свет в означенном центре, где родная земля более не терпит тарифов типа «12 рублей штука». За три дня до нового 2006-го я, как водится, поправлялся здесь чудотворным бульёнчиком, и женщины в белых халатах заботливо приглашали меня заходить после праздников. Спустя две недели я, разбитый и измученный, вернулся за обещанным исцелением, но было поздно. За просторными витринами «Пирожковой» зияла мёртвая, пыльная пустота.

Самое ужасное то, что кончина этой обители милосердия оказалась безвременной: за прошедшее со дня закрытия время здесь ровным счётом ничего не изменилось. Златоносное нежилое помещение пустует, жертва была напрасна. Поэтому ниже я привожу реквием, опубликованный «Крокодилом» два года назад, ибо боль потери неизменна, так же, как и бесчеловечность системы, лишившей берега Рождественского бульвара их лучшего украшения.

Потрясающе: ресторанов в центре, как мух нерезаных, а «Пирожковая» была одна. И никогда не иссякал людской поток жаждущих вновь услышать лязганье ее старого кассового аппарата. С утра до вечера перед ним весело гомонила непременная очередь. Теоретически, должен бы был работать закон спроса и предложения, но вышло иначе — пункт общепита подрезала верность его сотрудников гуманистическим идеалам человечества. Они любили людей и люди отвечали им взаимностью. Они подавали похмельным волшебную панацею — натуральный бульон в граненом стакане. Подавали всего за пять рублей, не спрашивая, злой ты или добрый, умный или глупый и каков размер твоей потребительской корзины.

Они предлагали более 20 видов пирожков с разнообразными начинками и изысками, но цена была стандартной — 12 рублей штука. Многие, многие годы эта скромная зала была любимым пристанищем изголодавшихся москвичей и гостей столицы, клубом одиноких сердец, ибо здешние столики не были рассчитаны на посиделки, то есть постоялки в количестве более трех человек. Однако заметьте: «Пирожковая» не была подзаборным гадюшником и в ней никогда не подавали спиртного (только в последнее время появился бонусный кулинарный прилавок, за которым имелось бутылочное пиво). А все предыдущие годы — сколько их было, никто не знает, опрошенные старожилы утверждают, что уже в 1960-е происхождение столовки терялось во тьме веков, и скорее всего, её возникновение следует относить к предвоенной эпохе… Так вот, все эти годы она была предприятием высочайшей культуры питания, эталоном нравственности и верности идеалам народной демократии. И даже с наступлением новых времен она не изменила себе, не повадилась подавать пошленькие жульены да цезари. Только священные пирожки, ватрушки, бульон, чай, кофе, молоко и яичко вареное. Так-то!

Ничего этого больше нет. Заведение, воспитывавшее скромность и благонравие во многих поколениях зодчих (ибо располагалось ровно напротив Архитектурного института) пало жертвой циничных и архирасчетливых злодеев. Им наплевать на будущность старейшей архитектурной школы, как и на все, что нельзя выразить круглыми цифрами. Пусть у запертых дверей родной «Пирожковой» рыдают осиротевшие местные жители, служащие окрестных контор и зодчие с мировыми именами – их слезам не тронуть каменных сердец столичных инвесторов. Холодный расчет берет верх над соображениями морали.

И напрасно рождественские лоточники пытаются утешать потрясенных прохожих сплетнями о том, что модернизированная «Пирожковая» возродится в одном из соседних зданий. Лицемерие такого компромисса еще более обостряет боль потери – мы уже получили ТЦ «Тишинка» вместо заповедного Тишинского рынка и шарашку на обочине МКАД вместо любимой поколениями Птички. Московский планетарий и Музей кино, пивная «Яма» и магазин «Дары моря», Кадаши и Трубная площадь, гостиница «Москва», «Рабочий и колхозница», седые камни Царицыно – они обещали вернуть нам все это похорошевшим и модернизированным. Но легенды не подлежат воссозданию.

На окне погубленного во цвете лет заведения висит объявление о распродаже антикварного оборудования. А разве сможет «Пирожковая» существовать на ином оборудовании, в иных интерьерах, без шатких стоячих столиков, алюминиевых ложек, граненых стаканов и посудомойщиц в белых халатах?! А тетушки на раздаче, ах тетушки! По-вашему их тоже можно воссоздать в современных конструкциях?

Конечно, найдутся и те, кто будет улюлюкать вослед уходящей натуре, называть преступление необходимым санационным мероприятием и восторженно рукоплескать фальшивому блеску евростандартных нововведений. Однако нам, рыцарям пера и чернильницы, незачем пополнять сонм пишущих о Москве с позиций туристской стрекозы. Так называемые певцы прогресса могут и дальше оправдывать растленную практику перекраивания нашей исконной самобытности по нравственным канонам завсегдатаев ресторана «Пушкинъ». Однако мы, испытанные ветераны столичного общепита, громогласно заявляем: закрытие «Пирожковой» — геноцид собственного народа! Мы требуем решительного разграничения сфер влияния! У них есть Рублевское шоссе, Третьяковский проезд и Новая Остоженка, жульены, стразы и силиконовые сиськи, у них есть почти все. Мы же требуем немногого – верните похмельным право на отдых! А что касается сисек, так и в Пирожковой, скажу я вам, было иной раз на что полюбоваться.

Малиновый звон кошельков столичных инвесторов заглушает мои рыдания. Но я знаю: ничто на Земле не проходит бесследно. Певца можно замолчать, песню – никогда! «Пирожковая» покинула старый дом на углу Варсонофьевского переулка, но она будет всегда жить в наших сердцах и мечтаньях.
Она уходит в Страну Сказок и будет существовать там, на равном отдалении от света кремлевских звезд и шума Крымского прибоя. У ее дверей будет колоситься никогда не отцветающий жасмин, а за кривыми столиками будут оттягиваться пятирублевым нектаром Виктор Цой и пани Броня, Элвис Пресли и пианист Родионов. А если в пыльные окошки попробует заглянуть хоть один хитрожопый застройщик, мы пожалуемся усатому Володьке Мулявину, матросу и забулдыге, грозе всего Рождественского берега Крыма. Он-то с него живо пообтрясет векселя и аксельбанты, настучит по лбу изъятым калькулятором, а потом пропишет во оставление грехов строгую епитимью – гнать вприпрыжку в «Рыбу» за хересом, потому что «Пирожковая» даже в Сказке останется предприятием Высокой Культуры Питания.

 Распечатать статью

Опубликовано 4 января 2008 в 14:27. Рубрики: Пять морей.
RSS лента комментариев к этой записи. Вы можете оставить комментарий, или трекбек с Вашего сайта.