ГАРАЖЪ как предчуствие
Александр Можаев
Итак, Тёплых торговых рядов Китай-города больше не существует (пишу и сам изумляюсь написанному). Два двадцатиметровых обрубка, сохранённые по линии Богоявленского переулка – скорее, лишнее расстройство, напоминание о былом великолепии погубленного ансамбля. Ликвидация Теплых рядов согласовывалась как «реставрация и реконструкция памятника архитектуры 19 века», в результате этой реконструкции утрачено более 80% уникального комплекса. Работы велись на протяжении целого десятилетия, поэтапный снос был начат в 1996 году и окончен в 2007. То есть у москвичей, профессионалов и простых граждан, была возможность хотя бы попытаться остановить очевиднейший произвол. Однако общественное мнение в очередной раз сошлось на том, что «ведь могло быть и хуже». Эта замечательная философская позиция свидетельствует о том, что город Москва окончательно утратил инстинкт самосохранения.
Создание комплекса Тёплых рядов растянулось почти на полтысячи лет. Все началось в бесконечно далеком 1519 году, когда «нехто именем Клим, а прозвищо Мужило» заложил «церковь камену за Торгом в манастыри святаго Илию». Монастырь существовал здесь и прежде, а церковь Ильи Пророка стала первой его каменной постройкой. Рядом с монастырем располагалось подворье Новгородского митрополита. Много всевозможных житейских бурь пронеслось над рентабельными квадратными метрами этого домовладения. В страшные годы опричнины митрополит угодил в немилость — его обвинили в колдовстве и мужеложестве. Однако ему, можно сказать, повезло — отделался всего лишь заточением в монастырь, а его ближайшие слуги были повешены на воротах усадьбы. Анализ архивной документации позволяет довольно точно указать место расправы: край тротуара нынешней Ильинки, против центра фасада желтого здания, стоящего следом за храмом.
В 1606 году со стен церкви прозвучал набат, положивший начало восстанию против Лжедмитрия. На протяжении всего 17-го века в Ильин день храм посещали русские государи и патриархи, «за кресты и святыми иконы». А с 1676 года церковь отошла к Новгородскому подворью, тогда был разобран шатровый Тимофеевский придел и завершение старого храма, а над ним возведена новая, более просторная церковь. Вокруг постепенно образовался сложный ансамбль торговых и жилых зданий, судя по сохранившимся чертежам, невероятно живописный и истинно китайгородский: внутренние дворы, обнесенные извилистыми галереями. В 1864-68 на их месте возвели Теплые ряды, первое в городе отапливаемое торговое сооружение. Церковь была включена в один из корпусов и еще раз перестроена. В 1920-х ее закрыли. Сначала здесь были коммуналки, а потом огромные ряды заселили бесчисленными конторами, управлениями и райкомами не пойми чего.
Здесь было тихо, безлюдно и невероятно красиво. Я впервые побывал в этом месте, когда мне было лет восемь, и сразу же обратил свое пристальное (уже тогда краеведческое) внимание на странное сооружение — обычный дом с окошками, на крыше которого торчал обрубок непонятно откуда взявшейся церковной главы.
Следом за мной этот феномен почтили вниманием и профессиональные исследователи, впервые отметившиеся на так называемом объекте 84/3386 в 1984 году. Почему они не пришли сюда раньше — до сих пор остается загадкой. Мне же отрадно думать, что такова была судьба этого удивительного памятника зодчества: дождаться встречи со злоупотребляющим краеведом, чтобы впоследствии он мог поведать о ней тебе, дорогой читатель. В конце 1997 года наконец начались серьезные научные работы, и мне посчастливилось участвовать в самой волнующей части процесса — посредством важнейших краеведческих инструментов топора и зубила я околачивал штукатурку, пытаясь обнаружить сохранившиеся части позабытой жемчужины древнего зодчества.
Впрочем, по порядку. Моё близкое знакомство с Теплыми рядами началось ещё в перестройку. Там, где сейчас находится церковная лавка, прежде торговали цветными (!) фотографиями заграничных артистов (наших с товарищем денег хватило только на Sigue Sigue Sputnik и Ди Снайдера, мы их по очереди носили у сердца), а в помещении, впоследствии оказавшимся жемчужиной древнего зодчества, находилась студия звукозаписи. Придя на объект десять лет спустя я узнал это место: в уже расчищенном от перегородок четверике нижней церкви сохранялись дверные косяки, изукрашенные надписями про металл, Цоя и Петю, отца родного.
Теплые ряды незабываемы. Безо всякого преувеличения, это был один из самых удивительных закоулков исторического центра столицы, и особую прелесть ему придавало именно это центральное местоположение. Двести метров до Красной площади, а ты словно находишься в другом, странном и не совсем настоящем городе. К северу от Ильинки тянулся огромный, сонный и загадочный лабиринт похожих друг на друга трехэтажных зданий, с сохранявшимися кое-где остатками чугунных галерей и лестниц, которые прежде опоясывали их почти со всех сторон. С извилистыми стенами, с гулкой тишиной, с чудесами и загадками.
В стенах подвалов виднелась кладка давно исчезнувших построек Новгородского подворья, на чердаке валялись ржавые кресты заросшей поздними стенами Ильинской церкви. На наружной стене красовалась большая надпись “No pasaran”, оставшаяся после съемок какого-то фильма. Это было одно из самых киногеничных и одно из самых романтических мест в городе. Краше был только Гостиный двор.
За него принялись в 1996-м, я тогда, помнится, еще утешался тем, что мне осталась хотя бы другая сторона улицы. Но вскоре и здесь заворочалась тяжелая строительная артиллерия: начали сносить выходящий на Ильинку корпус с цифрой «1865» в лепном фронтоне, прежде занимаемый Метростроем.
Прохожие разевали рты: на глазах у всех бульдозер раскатывал надежные стены с мощными кирпичными сводами, выворачивал лиственничные балки полуметровой толщины. Конечно, Ряды нуждались в реставрации, но их снос даже сторонним зрителям казался безумием, не говоря о том, что при этом они официально состояли на госохране. Однако органы охраны лишь уныло отмахивались: «Да о чем говорить, стройка-то лужковская, разве ж вы не понимаете…» И точно: впоследствии Генпрокуратура РФ не подтвердила факта сноса памятника, потому как заказчику («Гендирекция «Центр») было выдано «разрешение по частичной разборке стен». Разобранной частью стал почти весь дом, за исключением небольшого огрызка торцевой стены – а «почти», как известно, в счет не берется.
В образовавшемся после сноса котловане открылись обломки стен и сводов построек, стоявших здесь еще раньше и включенных в строящиеся Теплые ряды по рациональным соображениям. Ведь в старой Москве редко строили — большей частью перестраивали. Все, что еще могло быть пригодным, включалось в новые здания, оттого-то старая Москва так многослойна и увлекательна. Вдоль улицы тянулась белокаменная стена с кирпичными перемычками арок, по всей видимости, 18-го века, к ней примыкал огрызок более древнего сводчатого подвала. Остатки подвалов северной части корпуса не удалось рассмотреть с близкого расстояния, но теоретически они вполне могли сохранять и какие-то фрагменты палат Новгородского митрополита 16-го столетия.
Тем временем храм Ильи Пророка был освобожден от многочисленных арендаторов и передан верующим. Древняя постройка, изношенная многочисленными переделками, нуждалась в срочной и очень серьезной реставрации. Скромные наблюдения 1984 года позволили понять лишь то, что внутри поздней постройки уцелели какие-то фрагменты храма начала 16-го века, а что это за фрагменты и какова степень их сохранности, оставалось неясным. Следующие исследования проводила мастерская «Конев и партнеры», и среди ее увлеченных сотрудников самым увлеченным был, наверное, Левон Арутюнян, тогда еще студент Архитектурного института. Теперь мы с ним ходим вокруг закутанной в строительные леса церкви и вспоминаем былое.
— Вот эта арочка на фасаде, — говорит Левон, — с нее ведь все и начиналось тогда вечерком, ты помнишь?
Помню ли я! Все вечерки до единого, а этот особенно: сначала сидели под лестницей, обдирали со стен старые газеты и читали последние московские новости 1913 года, а потом я взял свой счастливый топор и пошел на улицу, поотковыривать штукатурку, скрывавшую от нас удивительные тайны минувшего. Вот она, эта арочка, огрызок из дюжины стесанных кирпичей, а сколько радости было! Она означала, что древний фасад, многажды перелицованный, пробитый огромными окнами торговых залов, все-таки живехонек. Ведь часто бывает такое, что древность здания очевидна, а материалов для реставрации никаких: все проёмы растесаны, ни тебе балясин, ни кивория.
А потом, ночью, праздновали достижения, сидя на крыше, слушая малиновый звон кремлёвских курантов. По пустой Ильинке брели три пьяных красавицы на подгибающихся шпильках, раскачивались и нестройно напевали: «Ай вона би киссд байю…» Жизнь, что называется, налаживалась.
Реставраторы имеют тайную привилегию видеть то, чего не увидят прочие ценители прекрасного, пришедшие любоваться уже отреставрированным памятником. Только так, глядя на голые, освобожденные от штукатурки камни, можно понять, что старые дома в самом деле живые. Их стены хранят в себе память о многом, в них происходившем, хранят следы рук их древних строителей и постояльцев — иначе это называется аномалиями кладки.
Вот здесь, например, ровно, а там какой-то шов непонятно зачем сделанный. И тогда я беру в руки топор, отваливаю пару лишних кирпичей и нахожу под ними киот для иконы, почерневший от пожара, бушевавшего здесь в ту пору, когда царь Петр пешком под стол ходил. Очень многие мои ровесники в детстве мечтали стать археологами (я и сам мечтал), но реставрация – это в сущности та же археология, только вертикальная.
— А что, Левон, где же наш киот прекрасный?
— Нет киота, нету, нету! Оставили рабочих на пару дней без присмотру, они его и залицевали на фиг. Зато смотри, какой мы цоколь вывели — тут ведь не каблучок какой-нибудь, а скос, а потом валик, потом полочка, а потом опять валик! Видал такое когда-нибудь?
Да вообще долбануться можно — где ж ещё такое увидишь! Оказалось, что древнейший из сохранившихся храмов Китай-города подлежит достоверному научному воссозданию — безвозвратно утрачено лишь завершение. Среди невнятного кирпичного месива были найдены и порталы, и апсиды необычной граненой формы, и, совсем неожиданно, остатки двух несохранившихся глав над ними. Восстановить удастся не все, но на нарисованной Левоном картинке храм, казалось бы бесследно исчезнувший еще в 17-м веке, воспет во всех его мельчайших, восхитительных, почти ренессансных подробностях.
Церковь, стало быть, изучалась, а в 20 метрах от неё заново созидался бывший метростроевский корпус. Как-то из бытовки вылез косой прораб, сказал:
— А чего это вы тут делаете?
— Ну, у нас тут типа 16-й век, красоты…
— Да чего вы с этой херней ковыряетесь, я вам такую же новую за два месяца сделаю!
Потом постоял, подумал минутку и вдруг заорал: «Да ведают потомки православных земли родной минувшую эт самое!!!»
Летом 1997-го оранжевый бульдозер принялся за два следующих корпуса, один из которых примыкал к церкви. Они были снесены до основания, но их сводчатые подвалы оставались на месте. Поначалу обещали сохранить их под новостройкой и устроить там археологический музей, и показывать в нем деревянные мостовые проходившей здесь когда-то Певческой улицы. Потом на это, разумеется, забили и выстроили гигантский многоярусный гараж.
Это считается как бы воссозданием, но достаточно взглянуть на фотографии — все углы, бывшие прежде живыми и игривыми, выпрямлены, упрощено и удешевлено все, что только можно было упростить. Зрелище просто-напросто безобразное. Ну и разумеется, попутно прибавилась пара лишних этажей, исковеркавших стройную перспективу Рыбного переулка.
Потрясает не только варварство, но и чудовищная непрактичность инвесторов, как подумаешь — какие бы здесь могли быть кабаки, магазины — да что угодно, то-то бы было туристам радости. Но выдрать из старого, почти пешеходного города клок размером чуть не в пол-Ватикана — ради гаража! Да не просто гараж, на фронтоне, большими буквами: «ГАРАЖЪ» — знай наших.
Пока рыли котлован под это дело, окончательно разъехалась сама церковь — практически раскололась надвое и держалась лишь за счет поддерживавших ее примыкающих корпусов. Героические противоаварийные работы, проведенные инженером-реставратором Г.Б. Бессоновым, фактически спасли храм (ведь аварийность нынче часто служит достаточным предлогом для сноса даже самых выдающихся памятников). Реставрация тянется до сих пор (проблемы с финансами). Работы ведутся не хорошо и не плохо — ведь изначально был замысел не просто устроить при церкви археологическую выставку, а сделать древний храм ее главным экспонатом, то есть сохранить в неприкосновенности все обнаруженные древние части. А у заказчика, то есть церкви, свои виды на приспособление помещений.
Два оставшихся корпуса Теплых рядов, выходящие в Богоявленский переулок, были отселены еще в середине 1990-х и долго стояли затянутыми сеткой, без окон, с дырявыми крышами – ветшали на глазах. Мощные стены, галереи, потрясающей мощи сводчатые подвалы, также включающие части более старых построек Певческой слободы – контраст этих благородных монументов с «воссозданными» гаражными корпусами потрясал. Было понятно, что это временное затишье и что, скорее всего, корпусам суждено повторить учесть уже «реконструированных» соседей.
Принялись за них в 2006 году. И, разумеется, ни о каком сносе речи не шло – всё та же реставрация и реконструкция. После того как за проект взялся холдинг «Интеко», последовало «уточнение списочного состава и предмета охраны» вновь выявленного памятника. В результате достойными сохранения были признаны лишь небольшие фрагменты зданий, выходящие в Богоявленский переулок. Как писала пресса, «инвестиционный проект предполагает строительство пятизвездочной гостиницы, в комплекс которой будут включены фрагменты подлинных построек Теплых рядов».
В августе прошлого года, после одной некрасивой истории, разыгравшейся как раз в бывшем Метростроевском корпусе (ныне занимаемом ОВД «Китай-город»), проектировщики пошли навстречу общественности и устроили день открытых дверей. (Тут надо отметить, что новый эпизод истории более светел, нежели то, что происходило десятью годами ранее. Тогда самым противным был даже не факт надругательства над родным пепелищем, а полное равнодушие общественности и прессы. Только журнал «Итоги» поднял эту тему, все остальные (включая прекрасную «Столицу») попросту ей не заинтересовались – подумаешь, пустяки какие, гаражъ в Китай-городе… В 2006-м всё было уже иначе: пресса, телевидение, протестующая общественность, поднятая «Москвой которой нет» – только вот результат по-прежнему нулевой.)
Итак, в один прекрасный день на территории памятника собрались представители прессы, чиновники Москомнаследия и проектировщики, предъявившие собравшимся эскизный проект реконструкции зданий. Ответственный за реставрационную составляющую, главный архитектор института «Спецпроектреставрация», вице-президент Академии реставрации Виктор Виноградов первым делом опроверг информацию о том, что имеет место «снос» здания.
«Происходит возбуждение общественного мнения, и политики используют это в борьбе против правительства Москвы», — заявил он. Далее были продемонстрированы томограммы напряженного состояния кладки, свидетельствующие об аварийном состоянии обоих реконструируемых корпусов.
«Ситуация по техническому состоянию была такова, что здание подлежало очень серьезной разборке, или нужно было заключать его в сплошной корсет, — объяснил Виктор Виноградов. — Но любой инвестор, когда входит в такое сооружение, предъявляет новые функциональные требования. Если делать гостинично-деловой комплекс, естественно, нужны стоянки, какие-то надстройки и так далее. Когда возник вопрос о предмете охраны, эти вопросы много раз рассматривались на комиссии Москомнаследия. Я ставил вопрос так: мы, реставраторы, можем реставрировать практически все, независимо от технического состояния — вплоть до руин; но цена вопроса при этом, конечно, совершенно иная. В данном случае я предложил для обсуждения такой логический ход: мы делаем научную реставрацию зоны с полным воссозданием всех утраченных элементов на глубину восприятия этих зданий со стороны Богоявленского переулка и с Биржевой площади, а остальное по техническому состоянию мы фрагментарно с актированием будем разбирать и воссоздадим методами реставрации фасадную стенку. И тогда предмет охраны был определен именно в этой зоне реставрации».
Итак, старому городу остается лишь то, что видимо с улицы. А в глубине квартала появятся подземный паркинг и трёхэтажная надстройка. Такова цена вопроса, предложенная ограниченной в средствах фирмой «Интеко».
По окончании официальной части я разговорился с двумя серьёзными бородатыми мужчинами, исполнителями реставрационной части проекта. Было видно, что это настоящие профессионалы, честные, бескорыстные и увлечённые, однако изрядно пожившие на свете и привыкшие смотреть на вещи реально.
-Вы, молодые люди, не знаете, чего стоил этот компромисс, — говорили они. – Ведь если бы сюда молча запустили бульдозеры – как это обычно делалось и делается — никакие бы ваши вопли и протесты их не остановили. А так сохраняется небольшая, но подлинная часть здания, и есть надежда, что остальное удастся воссоздать достаточно качественно. Мы даже убедили заказчика восстановить галерею в полном объёме, из настоящего чугуна, а не из пластмассы! Ведь правду сказать, реставрация стоила бы очень дорого, кто и зачем сегодня станет за неё платить? Вы взгляните на эти развалины: и кирпич, и раствор хорошие, а сцепление между ними никудышнее, примерно так половина Китайгородских домов второй половины 19 века построены!
— И что же теперь будет со всеми этими подворьями? – спросил я.
— А то и будет, а как иначе-то? Вы посчитайте сами!
Считать здесь, на мой взгляд, нечего, потому что и так известно, что у правильного инвестора золота никогда не бывает слишком много. Дело в другом, в привычном и смиренном безмолвствовании народа, и в первую очередь профессионалов. Только «Москва, которой нет» отправила Лужкову запоздалое письмо с призывом сохранить хотя бы великолепные сводчатые подвалы снесённых корпусов. Но ведь понятно, что ради паркинга вся эта петрушка и затевалась, так что чего зря воду мутить, могло бы быть гораздо хуже… И всё же, не стоит смотреть на вещи так уж реально, ничего хорошего из этого не получается. Достаточно следовать нравственному императиву, прекрасно сформулированному краеведом Рахматуллиным: ни словом, ни делом не участвовать в разрушении.
Но самое главное – вот это замечательное предсказание знающих, согласно которому от последних, уже совсем немногих китайгородских подворий в ближайшее время останутся – в лучшем случае – фасадные стены. И когда это произойдёт, мы не сможем сказать, что нас не предупреждали. Вот к чему я, собственно, и затеял этот невесёлый вечер воспоминаний.
PS. Из интервью Елены Батуриной «Ведомостям», 23 марта 2009:
— Когда завершите гостиницу на Ильинке?
— Само строительство еще не начинали. Провели археологические изыскания, приступили к регенерационным и завершаем проектные работы. С удовольствием продадим проект, если его кто-то купит. А пока, наверное, не время вкладываться в дорогую гостиницу в Москве. Не считаем необходимым тратить деньги на гостиничный бизнес, когда можно заработать на дешевом жилье.
Записи
2 комментария