Традиция и авангард
Одним из основных направлений деятельности архитектурного бюро «Рождественка» является реконструкция и приспособление под современное использование исторической застройки центра Москвы. Немногие частные бюро рискуют заниматься этой темой – хлопот много, а простор для творческого самоутверждения вроде как ограниченный. Гораздо проще снести старый дом, оправдываясь тем, что «современные представления о комфорте невозможно впихнуть в стены метровой толщины». Однако пятнадцатилетний, исключительно творческий опыт «Рождественки» подтверждает обратное.
Публикуем интервью с основателем и руководителем «Рождественки» архитектором Наринэ Тютчевой.
— Наше творческое кредо мы сформулировали давно, потому что нас об этом попросили организаторы первой нашей выставки. И Петр Попов предложил тогда подходящий слоган: «Традиция есть истинный авангард». Не то чтобы мы взяли это за правило, но в целом фраза действительно отвечает тем принципам, которыми мы руководствуемся.
Все начиналось ровно 15 лет назад, в 1992 году. Я два года как закончила Московский Архитектурный институт, и уже тогда у меня было четкое понимание того, что если и стоит заниматься архитектурой, то это должен быть город и его среда. До сих пор не понимаю, откуда у меня была уверенность, что нам, вчерашним студентам кто-то доверит серьезный городской объект. Но время было волшебное, а мечта настолько сильна, что уже вторым самостоятельным проектом «Рождественки» оказалась реконструкция домовладения 19 века в Звонарском переулке, начатая в 1994 году.
Одной из важных проблем нашего общества, а как следствие, и нынешней архитектуры я считаю нарушение преемственности. Имеется в виду преемственность не на уровне внешней атрибутики и стиля, а на уровне культурном, историческом и даже на уровне общественного уклада. И сутью нашей работы является поиск архитектурного выражения этих утраченных звеньев между вчера и завтра.
Большая часть памятников архитектуры Москвы, доживших до 90-х годов 20 века, отличалась примерно одинаковым набором проблем: плохое состояние здания, помноженное на многочисленные его искажения – следствие безразличного советского хозяйствования. После того, как памятники получили своих конкретных владельцев и пользователей, они стали активно реставрироваться и приспосабливаться под новые функции. С методикой реставрации тут все было понятно. А вот как без ущерба для интерьера наполнить историческое здание современными инженерными системами, как воссоздать утраченные части, если на них нет ни архивных документов, ни аналогов, как утолить чужую жажду квадратных метров без ущерба для памятника и в рамках законодательства… Далеко не полный перечень вопросов, на которые нам приходилось искать ответы. А если посмотреть на ситуацию с точки зрения человеческих отношений, то проблема стояла следующая: как примирить историческое наследие и охраняющих его реставраторов с новоявленными наследниками, не имеющих кровного родства с объектом наследования.
Нам было интересно попробовать решить эту задачу, но не в пользу одной из сторон, а в пользу объекта, который получит возможность органично существовать еще много лет. А для этого необходимо «понять» его, и можно сказать, что я для себя нашла творческий интерес в разгадке ребусов. Найти «ключ» к дому, попытаться играть по его правилам. Этот процесс начинается с изучения архивных документов и натурных исследований (ведь здания часто бывают искажены до неузнаваемости). Приходится разбираться, где тут раньше был вход, где выход, каков был замысел строителей, внутренний сценарий этого дома. Мы не пытаемся насильственно впихнуть в дом несвойственное ему содержание, а ведь часто именно это становится поводом сноса старых домов и даже памятников высокого ранга.
Принимаясь за дело, мы, естественно, обратились к мировому опыту в данном вопросе. Изрядно поездив по Европе, мы поняли, что все исторически сложившиеся города являются результатом многовекового «приспособления» — пристроек, надстроек, перепланировок – от Храма Гроба Господня в Иерусалиме, Форума Трояна и Капитолия в Риме до здания Рейхстага в Берлине. При этом надо отметить, что никакие разновременные наслоения не исказили характера и аутентичности вышеназванных объектов, напротив, на каждом этапе они позволяли им жить и развиваться. Это навело нас на следующие размышления:
— исторический развивающийся город нельзя «мумифицировать» на каком-либо этапе, если это, конечно же, не Помпеи;
— что-то менять в здании можно только с уважением к тому, что было сделано до нас нашими предками;
— там, где нашлось место современным элементам, необходимо делать их именно современно, адекватно сегодняшним технологиям, (с уважением к сегодняшнему пользователю);
— нужно отдавать себе отчет в том, что наш этап приспособления не является для здания окончательным (из уважения к будущему пользователю).
Это и легло в основу тех принципов, которыми мы руководствуемся в нашей работе. Ну, а теперь хотелось бы проиллюстрировать на примере нескольких наших объектов, каким образом эти принципы могут быть реализованы.
Фабрика «Красная роза», реконструкция.
Два фабричных корпуса рубежа 19-20 столетий мы переоборудовали и объединили легкой стеклянной вставкой. Но главной нашей победой в этом проекте я считаю сохранение очень красивой кирпичной фактуры здания. Добиться этого удалось после длительной ругани и драк в прямом смысле слова (Петр бился табуреткой со строителями, потому что мы лишали их отката на краске и штукатурке). Другая проблема была в том, как это сделать – здание выглядело ужасно, битый, драный кирпич с высолами. Мне даже пришлось заказывать у живущего в Голландии приятеля справку – как они добиваются сохранности кирпича в домах, которые столетиями стоят практически в воде. Это было хлопотно, может быть немного дольше, но ничуть не дороже штукатурки и наверняка гораздо прочнее. Конечно, открытая кладка требует ухода, пропиток регулярных, но ведь и обычный фасад надо красить раз в 5-10 лет. Потом мы и дальше работали с этим заказчиком, и такой подход к фактуре старых промышленных построек стал хорошим тоном – чищеный кирпич, коричневая столярка, белые откосы.
Кадашевский, 10. Реставрация палат 18 века и приспособление их под собственный офис.
В 1998 году, когда нам предложили заняться этим домом, заказчикам было совсем не до памятников. И тогда мы рискнули и сами взяли его в аренду. После удаления перегородок и подшивных потолков в обоих этажах открылись прекрасные сводчатые палаты. Ключ к дому нашелся, когда обнаружился первоначальный вход в парадный этаж. Мы восстановили крыльцо, которое стало узлом всей структуры дома.
Интерьеры мы попытались приблизить к тому виду, который они приобрели после удаления поздних обшивок. Реставраторы оштукатурили одно из помещений, и когда я это увидела, то сказала, что больше так не надо. То, что открылось на стенах здания, гораздо правдивее и интереснее любых наших версий. По этой же причине мы не стали возводить перегородки. Я вообще уверена, что сводчатые помещения нельзя перегораживать капитально, поэтому мы использовали висячие стеклянные ширмы, которые новый арендатор при необходимости сможет убрать без ущерба для здания.
Наиболее заметным включением в структуру памятника стали новые двери. Когда зашел вопрос о дверях, реставраторы предложили нечто такое филенчатое, совершенно несомасштабное этому довольно брутальному зданию. И мы сделали тяжелые двери в массивных металлических обоймах — не прямая стилизация под кадашевскую старину, а ее пересказ современным языком. Приемы старые, а форма совершенно актуальная.
Большая Садовая, 10. Реконструкция подкровельного пространства дома Булгакова (нереализованный проект).
С этим домом, как всегда, не просто. Инвестор мечтал устроить мансарду вместо сгоревшей крыши уличного корпуса, крышу правого дворового крыла выкупило ТСЖ, а под крышей левого должен был разместиться музей Булгакова. Собственно, я и взялась за этот проект потому, что нам предложили делать в первую очередь музей.
Потом про музей забыли, зато началось строительство жилого полуэтажа над главным корпусом. Мы предложили перекрыть корпус поперечными деревянными фермами. Во-первых, это проще конструктивно: система держится всего на одной горизонтальной затяжке. Во-вторых, клеенное дерево не горит вообще, у него огнестойкость выше чем у бетона или металла. И главное, у него нет мостика холода – такая балка может проходить сквозь конструкцию на улицу, не промерзая. Этим мы и воспользовались, выгородив стеклянными витражами открытые галереи вдоль наружных стен, перекрытые легкими стеклянными козырьками. А потом нас, грубо говоря, подсидели – поставили на фермы бракованные затяжки, переделывали их до самой зимы, по фасаду тем временем пошли трещины. Это был явный прокол технического заказчика, а стрелки перевели на нас и в результате отстранили от проекта.
Уже недавно еду, гляжу – на доме ларек вырос, изуродовавший его страшно. Получилась откровенная мансарда, разбитая на две половины разными владельцами – одна с велюксами, а другая стеклянная. На балкон уже не выйти, но козырьки зачем-то все же приделали, грубые и тяжелые. Поэтому еще раз подчеркиваю: к реализованному варианту надстройки мы не имеем никакого отношения.
Брюсов переулок, 2, усадьба Брюсов, реставрация и реконструкция.
Брюсов — это интрига. Заказчик выиграл конкурс, в ИРД было указано, что ему достается комплекс из федерального памятника и не памятника постройки 1930-х. Это подразумевало реставрацию одного и снос другого строения с последующим строительством бизнес-центра. А потом выяснилось, что в документах были перепутаны номера строений, и флигель тоже оказался памятником 18 века с двухэтажной надстройкой из шлакоблоков, в ужасном техническом состоянии.
Месяца три мы убеждали заказчика в том, что реставрация обойдется дешевле сноса, а потом вдруг оказалось, что дворовый фасад флигеля сделан вприкладку и теперь сползает, как чулок. Ничего, оказалось, что и это не страшно – сделали вычинку, облегчили здание сняв надстройку, инъектировали фундамент. А потом нашли возможность устроить под флигелем подвал: пересадили дом на сваи двадцатиметровой глубины, начали вынимать землю, вывешивая внутренние стены на балки. При этом в подвал будут убраны все техническое оборудование, что даёт возможность освободить сводчатые помещения первого этажа. А на фасаде восстановлен декор 18 века, белокаменные детали, большей частью подлинные.
Скоро начнётся строительство новой надстройки вместо разобранной шлакоблочной – это компенсация инвестору за его терпение и непредвиденные расходы. Мы решили убрать неизящный брандмауэр лопатой, проработали сто разных вариантов материала и формы, и пришли к выводу, что наиболее тактичным будет стекло. Кроме того, даже методистами была поставлена задача: если уж делать эту надстройку, то она быть также уникальна, как сам памятник. При этом нас предупредили, что мы беремся за нерешаемую задачу: трехэтажная надстройка на трехэтажном основании, при этом по пропорциям они не должны быть одинаковы. Однако мы умудрились впихнуть четыре этажа вместо трех при той же высоте. Фасад надстройки выглядит такой заваливающейся внутрь гармошкой, что также скрадывает размеры. Есть еще и второй момент: фасад надстройки обращен на юго-запад, с этой стороны идет очень сильный перегрев, а огромные холодильники на крыше не проходили по нормам. После того, как мы завалили фасад, поменяв плоскости стекол, расчетный перегрев сразу снизился почти на 40%.
Колпачный переулок, 3. Реставрация и приспособление палат 18 века.
Очень интересный памятник московского барокко, несколько лет назад выглядевший самым рядовым особняком, а теперь ставший еще одним украшением замечательного переулка в окрестностях Покровки. В процессе работ выяснилась его сложная строительная история, восстановлен кирпичный декор середины 18 века, сохранены ценные элементы интерьеров. При этом дом получил тактичную, практически не заметную снаружи надстройку, реализовано чердачное пространство. Мы нашли место для лестницы, поменяли функциональное зонирование дома, вернули вход туда, где он находился в 19 веке, расчистили интерьеры от перегородок и проходных комнат. Результат вполне отвечает требованиям заказчика. Все сделано очень тактично, некоторые даже спрашивают – а чего вы здесь, собственно, сделали? Да ничего. Это как раз и хорошо для памятника – ничего не торчит, все на месте. Единственная современная деталь, которая еще находится в процессе строительства – функционально необходимая галерея вдоль дворового фасада. Довольно легкая конструкция с металлическими капителями и наличниками – с одной стороны современно, с другой – подыгрывает барочному декору памятника.
Записи
4 комментария