Кадашевская слобода, дом 10.
Александр Можаев
Палаты в 1м Кадашевском переулке, 10, являются относительно известным памятником, они неоднократно упоминались в краеведческой литературе, обстоятельно рассмотрены в 4 томе «Памятников архитектуры Москвы». Однако до середины 1990-х здание не подвергалось серьезным исследованиям. В ходе проведенных на памятнике ремонтно-реставрационных работ (заказчик – ООО АБ «Рождественка», ими же разработан проект приспособления и современный дизайн интерьеров, проект реставрации – НПП «Реставрационный центр») с большей части стен была удалена поздняя штукатурка. Натурные наблюдения дали весьма неожиданные результаты, и, как говорят в подобных случаях, памятник оказался практически открыт заново.
Сначала коротко обратимся к тому, что было известно о доме № 10 ранее. Памятник зодчества расположен на территории древней Кадашевской слободы, в нынешнем 1-м Кадашевском переулке. В XVII столетии переулок был главной слободской магистралью и носил название Воскресенской улицы. Дом 10 построен в самом её центре, напротив западного фасада церкви Воскресения в Кадашах.
История домовладения прослеживается с середины XVIII века. Впервые оно зафиксировано на плане 1758 г. Палаты изображены здесь в своих первоначальных габаритах (угловая часть существующего объема). Похоже, что такими же они показаны и на плане 1767 г. (изображение довольно условное). Первый известный владелец дома – московский купец Д.П.Грачев (1816 г.). К этому же времени относится следующая фиксация — основной объем уже получил пристройки с юга и запада. К югу от палат на планах обозначен протяженный флигель (ныне составляющий подвальный этаж двухэтажного строения XIX века). И этот белокаменный погреб, и главный дом предположительно датировались XVII веком. Об этом сообщает и обращенная в переулок охранная доска.
Действительно, внутренняя структура палат очень характерна для второй половины XVII века. Более того, из всех сохранившихся в Москве домов «глаголем» они являются наиболее ярко выраженным, образцово-показательным примером этого типа. Однако анализ характера кладки и строительных приемов свидетельствует, что старейшая часть здания сооружена во второй четверти XVIII столетия. На это, в частности, указывают размер кирпича (280-290х130х70-75), использование деревянных перемычек в стенных нишах (наиболее ранние примеры такого решения в Москве относятся к 1730-м), клинчатые перемычки в окнах. Тем не менее, сам дом выстроен целиком в традициях предыдущего столетия. Такое явление довольно характерно для Замоскворечья — столичной провинции, а в особенности для Кадашей, всегда славившихся своей изолированностью от жизни остального города. В качестве примера можно привести расположенный через улицу дом № 9/7. К основному объему XVII века с юга примыкает пристройка середины XVIII-го. На ее фасаде в 1990-х были восстановлены арочный дверной проем и любопытный наличник с треугольным фронтоном, в несколько упрощенном виде имитирующий формы предыдущей эпохи (уничтожены при ремонте 2006 года).
Рассмотрим подробно внутреннее устройство памятника и отдельные его особенности, выявленные в ходе производства зондажей. Здание, как уже говорилось, выстроено “глаголем”, одним крылом выходя на линию улицы. Старейшей его частью является угловая, со стороны улицы обозначенная хорошо заметным изломом фасада в месте примыкания более поздней пристройки. Считалось, что эта пристройка сооружена в начале XVIII века, а крайний объем с запада – в конце XVIII или даже начале XIX века. Наблюдения позволяют пересмотреть и эту датировку: западное крыло относится ко второму строительному периоду (вероятно, после 1767), а южное – к третьему (рубеж XVIII-XIX вв.). На торцевом фасаде западного крыла, в уровне первого этажа, были заметны следы примыкания еще какого-то несохранившегося одноэтажного объема (при реставрации неверно трактованные как лишняя лопатка). В начале XX века сооружена простая трехэтажная пристройка со двора, закрывшая западный фасад уличного крыла дома.
Первый, ныне полуподвальный, этаж изначально использовался для складских или производственных целей и не имел окон в сторону улицы и соседнего (северного) владения. Ныне все окна в доме расширены, но распалубки окон первого этажа сохранились хорошо. Распалубки же окон, обращенных к улице, явно протесаны позднее. Во внутреннем углу здания располагалось крыльцо, из заглубленной внутрь объема палат подкрылечной камеры можно было попасть сразу в двое сеней первого этажа. Большие из них, обращенные к востоку, по-видимому играли роль дополнительного тамбура при кладовых. Во всяком случае, не вызывает сомнений назначение угловой комнаты, первоначально лишенной окон. Две остальные палаты в дворовом крыле могли использоваться и в производственных целях, что в принципе было характерным для ремесленной Кадашевской слободы. Возможно, наличие отдельных сеней указывает как раз на функциональное разделение помещений.
Во всех нижних помещениях уцелели своды и основной массив внутренних стен, разобрана лишь часть стены между вторыми (восточными) сенями и угловой комнатой, и стена, разделяющая два небольших помещения южного крыла. Дверные проемы также растесаны. Лучше всего сохранились откосы двери, ведущей из-под крыльца во вторые сени, здесь же уцелело гнездо для засова и кованые подставы. Подставы и кирпичные четверти сохранились также на входной двери подкрылечной камеры и двери в первые сени. Левая половина этой двери растесана, однако частично уцелела арочная перемычка над нею. От двери, ведшей в угловое помещение, остались только камни основания (стена в этом месте разобрана), определяющие расположение откосов. В угловой и крайней западной комнатах имеются первоначальные стенные ниши с плоскими деревянными перемычками.
В торце северных сеней свод отсутствует, т.к. здесь размещалась шахта ретирады. Обнаружена обращенная к западу грубо выложенная перемычка проема, использовавшегося для чистки выгребной ямы. Кстати, это, (помимо традиционной живописности) объясняет и усложненную объемную структуру дома — иначе чистить бы приходилось от соседей. Когда появилась западная пристройка, поставленная по границе владения, в ее углу была устроена низкая дверца – очевидно, именно для доступа к яме.
Ниже уровня пола крайней западной палаты первого этажа обнаружена выложенная из массивных каменных блоков полуциркульная арка, обращенная в сторону Лаврушинского переулка (следы второй такой арки замечены и под западной стеной малых сеней). Аналог подобной конструкции в уровне фундамента был обнаружен в доме Яньковых в Брюсовом переулке, построенном в 1730-х. Там эти арки, предположительно, относились к «…существовавшей первоначально дренажной системе или системе проветривания подпольного пространства дома, не имевшего подвалов» (1). В северо-восточном углу этого же помещения обнаружены следы поздней лестницы на второй этаж. При ее устройстве, а также в связи с пробивкой двери во двор часть свода была разобрана, часть переложена, обрублена одна из двух поперечных открытых связей и возведен подпорный столб.
Во внутреннем углу дома сохранилась основа парадного крыльца (до реставрации скрытая пристройкой XX в.). Даже эта, совершенно архаичная деталь, оказалась сооруженной во 2-й половине XVIII в., взамен деревянного всхода. Верхняя площадка крыльца объединена с сенями и прежде отделялась от их теплой части кирпичной перегородкой, аналогичной сохранившейся в 1м этаже. Очевидно, площадка играла роль прихожей. Один из двух ее проемов, выходящих к югу, являлся оконным – в закладке обнаружена кованая решетка, характерная для XVIII столетия. Второй проем был дверным, однако позже направление лестничного марша было изменено, и широкое окно, обращенное к западу, переделали в дверь. В 1999 году к этой двери пристроена кирпичная лестница, имитирующая формы XVII века, к внешней архитектуре этого дома, однако, не имеющие никакого отношения.
Строительная история второго этажа, видимо, более сложная. Сени наверху были только одни. В торце сеней размещалось помещение ретирад. Сохранилась пята перекрывавшего их отдельного свода, след примыкания отделявшей их тонкой стенки с арочной дверцей, заложенная ниша с деревянной перемычкой. В стенах сеней обнаружено несколько фрагментов выходивших сюда в разное время дверных проемов, неоднократно переносившихся с места на место. В частности, хорошо сохранились откосы первоначальной двери, ведущей из прихожей в большую угловую залу. Рядом с ней найдены остатки узкого косого прохода в теплую часть сеней. Стена возле этого проема со стороны сеней подтесана по кривой линии к своду. Сделано это было, очевидно, вскоре после строительства, но для какой цели – остается неясным. Изнутри палаты, примыкающей к сеням с запада, также заметны остатки первоначальной двери, ведшей отсюда на крыльцо. На этой же стене изнутри палаты заметна пята арочной ниши, возможно печного затопа. Ещё один, прекрасно сохранившийся затоп прорезает насквозь южную стену угловой палаты.
В обращенной к улице стене соседней с ней комнаты уцелела неглубокая ниша с деревянной перемычкой, ее расположение объясняет неравномерную расстановку окон на главном фасаде. Также интересна ниша, обнаруженная в угловой комнате – размером от пола до пяты свода, очевидно, стенной шкаф. Поскольку свод угловой палаты (а также часть свода сеней) перекладывались с некоторым понижением, изначальные завершения этой ниши и дверных проемов не сохранились.
Западная дверь сеней была заколочена старым дверным полотном, на котором сохранялись кованые жековины и остатки обивки. Под косяком этого же проема обнаружены обломки расписных печных изразцов, имевших распространение в 1760 – 80-х гг.
Южное крыло палат (третий строительный период), на первый взгляд, совершенно бесхитростное, также имеет ряд своеобразных особенностей. Вследствие того, что окна здесь не имели клинчатых перемычек (в этой части дома исследовался только верхний этаж), над ними устроены разгрузочные арки, напоминающие небольшие заложенные распалубки. Фрагмент подобной арки виден и под сводом соседней комнаты, ныне опирающимся на металлические балки. Поперечная стена здесь, так же, как и в первом этаже, разобрана, и арка, очевидно, указывает место двери.
Две этих смежных комнаты вызывают наибольшее количество вопросов. Своды здесь переложены – по крайней мере, в западном помещении. Разобранная продольная стена, видимо, была первоначальной – с юга заметно место бывшего ее примыкания. В обращенной к двору стене помещения раскрыта арочная ниша шириной 246 см. Посреди нее располагался дверной проем, который запирался воротами на мощных подставах. Исходя из этого, можно предположить, что часть второго, традиционно жилого этажа, здесь была отведена под нужды производства, для чего был устроен пандус для въезда наверх (и именно в связи с этим было изменено направление лестничного марша крыльца). Интересно, что ворота открывались внутрь дома – быть может, это также как-то связано с устройством въезда. Слева от арки найден еще один, как будто дверной проем, позднее переделанный в окно. Между ним и аркой заметен след примыкания тонкой кирпичной стенки, здесь же, на обращенной к югу стене — пята более раннего свода. Назначение этого узла пока остается неясным.
Отдельно стоит сказать о замечательной и неожиданной находке, обнаруженной в двух западных помещениях второго этажа. После разборки поздних плоских потолков, открылись высокие своды, покрытые остатками пышной барочной лепнины. Очевидно, что она была устроена сразу по возведении западной пристройки, т.е. после 1767 г., стилистика лепнины характерна именно для этого времени (1760-н.70-х). Несмотря на утраты, можно сказать, что по сохранности это был один из лучших, крайне редких образцов лепнины этого периода в Москве (ближайший аналог находится в настоятельских покоях Николо-Перервинского монастыря). Своды покрыты тонким слоем штукатурки, по которой процарапывались контуры основных тяг, впоследствии корректировавшиеся. Интересны фрагменты, где под обвалившейся лепниной были видны разные варианты ее предварительной разметки. Под основные, тяжелые тяги набиты гвозди, по гвоздям протянута проволока.
В меньшей палате сохранялась лепнина простого геометрического рисунка с большими кругами по центру каждого сектора свода. Были заметны следы покраски поля свода в светло-палевый цвет. Декор большой палаты был более развитым и богатым, но сохранялся в гораздо худшей степени: основная тяга в центре свода, следы орнамента из перекрещивающихся плоских линий внутри ее и фрагменты сложного узора по ее сторонам. Больше всего пострадали от времени накладные детали растительного характера. Нижний горизонтальный карниз с наклонной верхней полкою принадлежал позднему времени, но очевидно, повторял профиль первоначального. Лепнину предполагалось восстановить с консервацией подлинных элементов, но к сожалению, весной 2001 года большая её часть была cбита. Сейчас существует лишь законсервированная центральная тяга большого зала. Есть возможность в дальнейшем воссоздать лепнину малого зала.
Фасады памятника, помимо лепного декора конца 19 века, сохранили лопатки, простой кирпичный междуэтажный карниз и белокаменный венчающий (фрагментарно). Происхождение белокаменного карниза следует, очевидно, отнести ко второму строительному периоду. Все выходящие наружу окна растесаны, однако, удалось обнаружить несколько фрагментов первоначальных проемов. Интересно, что даже старейшая часть дома не имела каких-либо оконных обрамлений. Для близких памятников того времени, даже наиболее строгой архитектуры, обязательны хотя бы простые кирпичные рамки, чаще с «ушами». Обнаруженные фрагменты окон (во втором этаже старого южного фасада, в месте примыкания поздней стены, и след клинчатой перемычки в первом) полностью лишены какого-либо декора. В пристройке, принадлежащей второму строительному периоду, частично сохранялась оконная перемычка первого этажа, также клинчатая (уничтожена при реставрации фасада). Хорошо сохранились три оконных проема в крайней палате южного крыла, ныне обращенные в пристройку. Они относятся к третьему, позднему строительному периоду, не имеют обрамлений и, как уже говорилось, завершены плоскими перемычками. Здесь также сохранились подставы ставен. В процессе приспособления эти окна были перетесаны в двери.
Интересно, что при ремонте флигеля (2006 год) на его уличном фасаде, в уровне 1-го этажа, были раскрыты остатки треугольных фронтонов наличников середины 18 века (это, кстати, даёт основания для того, чтобы пересмотреть датировку белокаменного подвала флигеля 17-м веком). Получается, что флигель был оформлен богаче главного дома, что кажется довольно странным. Не исключено, что в ранний период территория нынешней усадьбы делилась на два разных владения.
Таким образом, внешний облик дома Грачёва был крайне простым, даже аскетичным. Тем не менее, вряд ли это связано с ограниченными материальными возможностями его строителей. Само расположение усадьбы на главной слободской улице, непосредственно напротив храма говорит о видном общественном положении владельца. Дом выстроен добротно, а отделка интерьеров второго строительного периода была просто роскошной. В целом, архитектура здания весьма красноречиво демонстрирует строгий и практичный характер возводивших его кадашевцев. Говорит за себя и размещение производственных помещений в жилом этаже, по соседству с парадными комнатами, образ которых явно позаимствован во время визита в какой-нибудь богатый дом Белого города, и абсолютное равнодушие к внешнему украшательству жилища. Сохранившиеся в этих краях палаты XVII века (Лаврушенский, 6, М.Толмачевский, 4, Ордынский тупик) также, как и построенная в 1687 году слободская церковь Вознесения, отличаются исключительным богатством декора. Но после переезда Государева двора в Петербург кадашевцы утратили большую часть своих привилегий. Прежняя обособленность одной из наиболее преуспевающих слобод столицы превращалась в тихую замкнутость купеческого Замоскворечья, впоследствии красочно описанного Островским. К средине XVIII века слобода очень плотно застраивается каменными домами, но внешний их облик всё равно остается весьма традиционным, даже неприхотливым. Рассмотренный нами дом № 10 можно считать наиболее ярким примером замоскворецкого консерватизма, сочетающего в себе традиции гражданского зодчества допетровской эпохи с некоторыми строительными приемами нового времени. Особенности планировки и отдельных деталей интерьера также выделяют рассматриваемый памятник среди многочисленных сохранившихся палат этого колоритнейшего района Москвы.
Библиография:
1. Шитова Л.А. «Усадьба Яньковых в середине 18 века». В кн. «Русская усадьба, выпуск 3», М.,1997.
2. «Памятники архитектуры Москвы. Замоскворечье», М., 1994.
3. Снегирев В. «Московские слободы», М., 1947.
4. Романюк С.К. «Из истории московских переулков», М., 2000.
5. Алферова Г.В. Памятник русского зодчества в Кадашах. М.,1974.
.
Статья публиковалась в сборнике «Архитектурное наследство», №46.
Записи
4 комментария