Иногда она возвращается
Александр Можаев
Написано для журнала «Московское наследие»
Интересный парадокс: согласно краеведческой статистике, в последнее десятилетие Москва теряет по памятнику гражданской архитектуры 17 столетия раз в один – два года. Общее число сохранившихся в городе палат допетровского времени не превышает двух сотен. Стало быть, с середины 1990-х Москва лишилась примерно двадцатой части своих старейших домов. Но, как ни странно, поголовье их при этом не снижается, а еще и растет, поскольку на каждый снесенный памятник древности приходятся два обнаруженных. Старая Москва не только уходит, иногда она возвращается.
Небывалый строительный бум растормошил вековую тишь многих старинных кварталов. Иной раз архитектурная и историческая ценность реконструируемого или сносимого здания становилась очевидной уже в ходе производства работ. Именно так произошло с древними палатами в Шубине, пока что более известными, как ресторан «Арагви». Вот истинное чудо московского краеведения: огромный сталинский дом, один из парадных элементов безжалостного Генплана-37, скрывал в своих недрах роскошный дворец времен Алексея Михайловича.
Хотя на самом деле все было чуть менее неожиданно: специалисты знали о том, что восточное крыло дома 6 по Тверской улице возведено с использованием стен гостиницы «Дрезден», которая, в свою очередь, построена на основе жилого дома 18 века. Это, собственно, все, что было известно до 2004 года.
А дальше начались чудеса. Архитектор Вячеслав Осипов, ведавший переоборудованием закрывшегося на ремонт ресторана, обратил внимание на явную дремучесть белокаменных сводов подвала. Собственно, благодаря ему мы вообще знаем об этом памятнике – открывшаяся кладка вполне могла бы быть сразу заштукатурена обратно. Москомнаследие было поставлено в известность о находке, но ведь быстро только сказка сказывается. По идее, все работы в выявленной древней части здания должны были быть прекращены до утверждения проекта реставрации. Но пока шли разговоры да переговоры, пока заказчик определялся с выбором проектировщиков, в палатах потихоньку наводился так называемый порядок.
Как раз в это время на объекте случайно очутился ваш скромный краеведческий критик. Мне позвонил знакомый из Центра археологических исследований (его-то более всего интересовало возможное наличие культурного слоя под зданием) и сказал: «Там вроде какие-то палаты нашли, века что ли 18-го, ты бы зашел полюбопытствовать». Я сразу представил себе полтора перелицованных сводика в какой-нибудь дворовой пристройке, но на всякий случай действительно зашел. Случаи-то ведь всякие бывают.
Вход в здание с Тверской площади, направо от Юрия Долгорукого. Потолок ресторанного вестибюля еще сохраняет орнаментальные росписи 1930-х, но стены уже освобождены от штукатурки. Видна большемерная кладка (а это как минимум начало 18го века), следы срубленных сводов, полтора арочных окошка. Ага, вот они, палаты. Нет, говорит зодчий Осипов, это все ерунда, а палаты у нас далее – пройдемте. Мы спускаемся в подвал, проходим сквозь портал, решенный в стилистике фантиков армянского коньяка, и попадаем в большой полутемный зал. Кованые решетки на окнах, красивый свод ампирного времени – нет, и это не палаты. Длинный сводчатый коридор, проход, пробитый сквозь еще одно зарешеченное окошко…
Краеведам часто снятся подобные вещи: заходишь в какую-нибудь паршивую пятиэтажку, приглядываешься, а там, в глубине подвального бомбоубежища – закомары, наличнички, и еще эти… Вымперги, без них почему-то никак не обходится. А теперь я смотрю вокруг и вижу все то же самое, хотя и без вымпергов. Тяжелые белокаменные своды, дремучая древность, которую сразу чувствуют не только специалисты, но и люди, к архитектуре не малейшего отношения не имеющие.
Пройдя лабиринтом огромного подвала, мы поднимаемся в первый этаж. В стенах множество заложенных ниш-печур, вдоль оконных откосов тянутся валики кирпичных обрамлений – для 17-го (никаких сомнений!) века большая роскошь. Мы заходим в дальнюю комнату, и в глаза сразу бросается розетка, выложенная в центре свода рядами концентрических окружностей. Пока еще соберешься с духом, чтобы отвести взгляд от этой диковинной вещи.
А потом, привыкнув к темноте комнаты, освещаемой одной сороковаттной лампочкой, замечаешь еще кучу невероятных ниш, порталов, шириночек, не имеющих аналогов среди известных памятников этого времени. Рядом стоит довольный произведенным эффектом Осипов, но меня все равно не покидает чувство того, что до меня этого никто никогда не видел. «Чингачгук, стакан Колумбу!»
И это еще не все. Провожатые показывают траншею, в которой скрывается практически целая стена прятавшегося в земле фасада. И это тоже не все. Ни на что не похожие наличники окон, тайные внутристенные лесенки, следы примыкания нескольких каменных крылец. Собственно говоря, словами этого не описать, смотрите фотографии.
Если оставить эмоции, то суть открытия сводится к следующему. Палаты были построены в приходе церкви Косьмы и Дамиана в Шубине, древней вотчине боярина Иакинфа Шубы, полководца князя Дмитрия Донского. Кто владел этим участком в 17 веке, пока неизвестно, но это был человек, построивший себе хоромы кремлевского уровня. В процессе натурных изысканий постепенно прояснились структура и долгая строительная история здания. В основе хитрого хоровода разновременных пристроек скрывается так называемая «сложная тройня», то есть сени с тремя залами по обе их стороны. Таким образом, обычные сени здесь превращаются в длинный коридор, разделенный на переднюю и заднюю половины (наиболее известные постройки этого типа – палаты Симона Ушакова и Аверкия Кириллова — имеют только по 2 комнаты с каждой стороны). Часть стен нижнего, изначально подклетного яруса выложена из белого камня. Вскоре после постройки помещения этого этажа были углублены вниз, очевидно, для обустройства ледников.
Верхний, парадный этаж сложен из большемерного кирпича, клейменого орлами и единорогами (именно это позволяет датировать памятник серединой 17 века). Четыре из восьми помещений этого этажа сохранили высокие своды с распалубками, обнаружены остатки богатых кирпичных обрамлений окон и порталов, в том числе и в интерьере палат. В закладках старых проемов было много тесаного фигурного кирпича, оставшегося от разобранных частей здания. Не знающие русских букв рабочие выкинули его в помойку вместе с очевидной запиской «Руками не трогать!».
Самые интересные детали были найдены в угловой, юго-западной палате верхнего этажа. Изначально этот парадный зал дублировался столь же богатой палатой по другую сторону сеней. Помимо упомянутой розетки и ряда ниш здесь имеются два портала. Один из них образован квадратными ширинками, внутри коих находятся резные вставки –кресты и восьмиконечная звезда. Над верхними ширинками проходит ряд арочных нишек, в которых обнаружены живописные ромашки (пока неизвестно, каков был их первоначальный цвет, но сейчас они выглядят черными). В прямоугольном поле вокруг арки проема также обнаружена живопись: растительный орнамент простого рисунка. Не Васнецов и не Билибин, а настоящая правда истории: желтые и зеленые лопухи дворовой породы. Подобные фрагменты живописного убранства жилого интерьера допетровского времени имеются в Потешном дворце, вне Кремля это первая такая находка. Небольшие следы росписи имелись также на стенах и сводах палаты, но об этом, как видите, говорится уже в прошедшем времени.
Поначалу представитель заказчика говорил о том, что ему некогда заниматься подобными глупостями: открытие ресторана состоится максимум через полгода, а среди приглашенных значится «сам Берлускони». Надо отметить, что для заказчика ситуация была и вправду неприятной – обычный ремонт вдруг обернулся дорогущей реставрацией. Но ведь это смотря с какой стороны глядеть.
— Сберегите интерьеры, — просили его, — это будет способствовать процветанию вашего бизнеса!
— Почему?
— У них «Русское бистро», а у вас настоящие, музейные интерьеры 17 века, про вас будут писать в путеводителях.
— Про нас и так будут писать в путеводителях, — ответствовал представитель, — Отныне «Арагви» переименовывается в «Ресторан №1»!
Каждые полгода происходили какие-нибудь мелкие неприятности. Да, укрепили аварийные фундаменты и своды, но одновременно заштукатурили цементом, да еще по двухслойной арматуре, своды сеней парадного этажа (по мнению специалистов, хуже цемента для кирпичной кладки может быть только отбойный молоток). Тогда же начались смены проектировщиков, приходили и уходили реставраторы, работавшие почти забесплатно (Берлускони к этому времени был уже позабыт). А с памятником продолжали происходить странные приключения – то пробьют лишнюю дверь, то законопатят исконную. В подвале разобрали древнюю стену, чтоб разместить агрегат с чудовищным названием «жироуловитель».
Собственно говоря, все это можно было бы списать на издержки производства. Только дело в том, что это были не случайные неприятности, а совершенно логичные, неизбежные последствия принятой тактики. Заказчик не хочет платить за хлопотную реставрацию интерьеров, в течении трех лет работы ведутся без проектной документации (единственным основанием работ являются почеркушки в журнале авторского надзора). Последние полгода неоплаченные архитекторы вообще практически не появляются на объекте. Но это не значит остановку работ: в отсутствие проектировщиков скучающий прораб увлекся самодеятельностью. Прорабы, кстати, тоже меняются один за другим — теперь уже не поймешь, к кому выставлять претензии. В 2006 году некий неопознанный энтузиаст затеял перелицовку стен вышеупомянутого Зала (в простонародье получившего название Тронного). Уничтожены остатки росписи на своде и оконных откосах – а это была уникальная, не исследованная до конца находка. Пострадал декор необычной прямоугольной ниши (должно быть, затачивалась под какой-нибудь особо любимый сундучок), уничтожены резные консоли, на которые опирались своды палаты. Единственная реакция Москомнаследия – отказ в выдаче разрешения на проведение работ ввиду отсутствия необходимой документации.
Я снова извиняюсь за самому себе ненавистный пафос, но иногда без него никак не обходится. Чтобы было понятнее, я скажу: я вот еще что видел своими глазами. Главный археолог Москвы Векслер, придя на означенный объект, сиял как дитя. Знаменитый краевед Романюк вообще потерял дар речи, крутил головой и улыбался. Зато архитектор Евдокимов, преподающий реставрацию студентам МАрхИ, не стал молчать, а сказал, что по его мнению, среди построек московского посада нет ничего, что можно было бы поставить в один ряд с Шубинскими палатами. Как по древней датировке, так и по масштабу, и еще (все еще!) по степени сохранности. Единственный более-менее близкий аналог – прославленные палаты Аверкия Кириллова на Берсеневке. Уж к этому добавить точно больше нечего.
Записи
3 комментария